От этой записки мне одна выгода — месть, которая, по утверждению философов, сладка. Сладка она или нет, но я верю, что избавлю общество от двух подонков, предателей, изменников делу свободы.
Предатели — Джордж (Барсук) Айронхенд, индеец-юта, что разводит скот севернее ручья Монтезума-Крик, и Александр (Бадди) Бейкер, живущий чуть северней автострады между Блаффом и Мексикан-Хат. Именно Айронхенд застрелил двоих в казино, а Бейкер стрелял в полицейского у Энета. Оба раза стреляли вопреки моим приказам и в нарушение нашего плана — добыть деньги, никому при этом не навредив. Оба, Айронхенд и Бейкер, знали, что в игорных заведениях охрану инструктируют не применять оружия, чтобы не ранить кого-нибудь из клиентов и тем самым не навлечь на заведение дурную славу. Таким образом, убийства в казино не были необходимы и полностью противоречили моим указаниям. К тому времени, как мы достигли места, где намеревались бросить машину и разойтись по домам, мне стало ясно, что это зверство было заранее спланировано Айронхендом и Бейкером, которые намеревались убить меня, а затем воспользоваться добычей в личных целях. Поэтому я ускользнул от них при первой возможности.
О самой операции я не сожалею. Она была продиктована справедливой целью — помочь нашему движению спасти Американскую Республику от растущего произвола нашего социалистического правительства. Последующий за моим арестом суд не послужит интересам нашего дела. Раболепствующая пресса использует его, чтобы выставить патриотов простыми грабителями. Смертной казни или пожизненному заключению я предпочитаю самоубийство. Однако арест Айронхенда и Бейкера продемонстрирует миру, что они обычные уголовники и совершенные ими убийства не входили в намерения патриотов. Если их не застанут дома, советую проверить каньон Рикапчер-Крик, что южней резервации Уайт-Меса-Ют. У Айронхенда там друзья и родственники.
Также должен предупредить, что эта парочка в моем присутствии поклялась не сдаваться живыми. Меня они обвинили в трусости и похвалялись, что убьют столько полицейских, сколько смогут. Да здравствует свобода и все свободные люди! Да здравствует Америка! За это я и умираю.
Эверетт Эмерсон Джори
Липхорн поднял трубку, набрал номер шерифа и, представившись, описал ситуацию.
— «Скорая» не нужна, — сообщил он. Да, он дождется приезда полиции и проследит, чтобы место преступления осталось в неприкосновенности.
Позвонив, Липхорн не спеша прошелся по дому Джори. Вернулся в кабинет. На экране компьютера вновь летели канадские журавли. Липхорн щелкнул «мышью» и перечитал предсмертную записку. Проверив, есть ли в принтере бумага, навел курсор на команду «распечатать», нажал клавишу и стал ждать. Распечатку он сложил и спрятал в задний карман брюк. Потом вышел на веранду и, присев, принялся наблюдать, как заходящее солнце, окрасив пламенеющим золотом и багрянцем грозовые тучи, истаивало в темноте. Когда он услышал звук подъезжавших полицейских машин, на западе небосклона уже сияла Венера.
Глава пятая
Джим Чи свернул на дорогу, с которой были видны и отделение полиции резервации навахо, и его собственный дом — трейлер под тополями у реки Сан-Хуан. Он вышел и настроил бинокль.
Как он и опасался, стоянка отделения была забита фэбээровскими и полицейскими машинами. Угнанный «Л-17» нашли в сенном сарае неподалеку от Ред-Месы. Страстная надежда всех копов из Фор-Корнерс, что грабители казино «Юта» улетели и теперь пусть из-за них болят головы у других, безнадежно развеялась. Отпуска отменят, и все, включая Джима Чи, будут работать сверхурочно. Разве только ему удастся держаться в сторонке и не отвечать на звонки.
Он наставил бинокль на свое жилище. Среди тополей, под сенью которых стоял его трейлер, машин не было. Может, никто и не поджидал Чи с приказом приступить к исполнению обязанностей. У него оставалось еще несколько дней от отпуска. Утром Чи проделал длинный путь в горный край, где раньше каждое лето пас своих овец Хостин Фрэнк Сэм Накай, который теперь медленно умирал от рака легких. Но Накая, как и его жены, Голубой Женщины, дома не оказалось. Чи немного послонялся вокруг, надеясь, что Накай скоро вернется. Даже когда болезнь на время отступала, у него все равно недоставало сил на продолжительные поездки. И наверняка недостало бы, чтобы провести обряд исцеления, который ему, как хата-алайи, было положено проводить.
Когда солнце скрылось в кучевых облаках над Блэк-Месой, Чи сдался и решил, что пора ехать домой. Если до тех пор капитан Ларго его не вычислит, завтра он попытается снова. А если вычислит, то остаток отпуска он будет мотаться взад-вперед по каньонам, изображая живую мишень для троих преступников с автоматами и наглядно продемонстрированным желанием отстреливать копов.
Вернув бинокль в футляр, Чи съехал вниз по холму и поставил пикап за кустами можжевельника позади трейлера. Войдя к себе, Чи увидел, что мигает индикатор на автоответчике. Он сел, снял ботинки и нажал кнопку.
Зазвучал голос Ковбоя Дэши: «Эй, Джим! Я сообщил шерифу, что мы нашли самолет старика Тиммза. Он связался с федералами, а они позвонили мне. (Послышалось хихиканье.) Агент, который меня опрашивал, не хотел верить, что это тот самый самолет. Я тоже не хотел. Но они все же послали туда кого-то проверить, и теперь начинается тот самый цирк с облавой, что и в девяносто восьмом. Хочешь догулять отпуск — держись подальше от отделения».
Следующее сообщение было кратким: «Говорит капитан Ларго. Давай двигай сюда. Федералы нашли самолет, мы снова будем гончими в их охоте на лис».
Последней звонила полицейский Бернадетт Мануэлито: «Джим, я говорила с Ковбоем, он мне рассказал, что ты сделал. Хочу тебя поблагодарить. Сегодня утром я была в фармингтон-ской больнице и видела там Хостина Накая. Он очень плох. Сказал, что ему необходимо тебя повидать. Заеду к тебе около половины седьмого».
Чи задумался над словами Берни. Потом стер первое и третье сообщения, а второе, от Ларго, оставил, чтобы капитан не догадался, что он его прослушал. Почему Накай в больнице? Он умирал от рака легких, но никогда бы не согласился умереть в больнице. Накай был горячо привержен традициям, знаменитый хатаалайи, шаман, исполняющий песнопения при обряде Благостного Пути и других целительных обрядах. Как старший брат матери Чи, он был его Малым Отцом, наставником, пытавшимся и Чи научить песнопениям. Умирать в больнице для Накая было бы невыносимо. У Голубой Женщины был крутой нрав. Как она могла позволить забрать мужа из их дома в горах Чуска?
Чи размышлял над этим, когда услышал шуршание шин по гравию, и поднял глаза. Сквозь сетку на двери он увидел, как подъехал и остановился пикап Берни. Может, она знает ответ.
Она не знала.
— Я случайно его увидела, — объяснила Берни. — Его подвезли на каталке, когда я ждала лифт. Я подумала: похож на твоего дядю, и спросила, не Хостин ли он Накай. Он кивнул. Тогда я сказала, что работаю с тобой. Он коснулся моей руки и попросил передать тебе, чтобы ты срочно приехал. Тут пришел лифт, и его увезли. — Берни печально покачала головой. — Он плохо выглядел. Я пошла в сестринскую, и сестра сказала, что у него рак легких.
— Так и есть. Она не сказала, как он к ним попал?
— Его «скорая» привезла. Думаю, жена вызвала. — Берни взглянула на Чи, опустила глаза, а потом снова посмотрела на него: — Медсестра говорит, ему недолго осталось.
— Так уже давно говорят, — заметил Чи. — Последний раз, когда я его видел, считали, что он протянет от силы несколько недель, а было это…
Чи запнулся, вспомнив, что с тех пор прошли уже многие месяцы. Давно это было. Ему стало стыдно — он нарушил главный закон навахо, поставив свои интересы выше интересов семьи.
Берни смотрела на Чи, ожидая конца фразы. Она выглядела взволнованной и немного смущенной. На ней были немного великоватые, совсем новые и оттого жесткие джинсы и рубашка, про которую можно было сказать то же самое. Хорошенькая, подумал Чи и вдруг обнаружил, что сравнивает ее с Джэнет. Сравнивает хорошенькую с красавицей, миленькую — с первоклассной. Чи вздохнул.
— Это было очень давно, — заключил он и взглянул на часы. — Вечером посетителей тоже пускают. Может, еще успею.
— Я говорила с Ковбоем Дэши, — сообщила Берни. — Он рассказал, что ты сделал.
— Сделал? Ты о том, что мы нашли самолет?
— Да, — ответила она, смутившись. — Очень мило с твоей стороны.
— Брось, нам, скорее всего, просто повезло.
— Я думаю, это основная причина, из-за которой держали Тедди: он умеет летать и знает хозяина угнанного самолета. Теперь я у тебя в огромном долгу. Я вовсе не хотела, чтобы ты проделал такую работу. Просто рассчитывала, что ты мне посоветуешь, как поступить.
— Да, а как ты оказалась в больнице? Наверное, навещала Тедди Бая.
— Ему лучше, его перевели из интенсивной терапии в обычную палату.
Чи взял шляпу и распахнул дверь.
— Не хочешь прокатиться до больницы? Проведать Хостина Накая?
По лицу Берни было видно, что хочет.
— Я смогу как-то помочь?
— Может быть. В любом случае, составишь приятную компанию.
Когда они въехали на автостоянку, время посещений подходило к концу и посетители покидали больницу.
— Я наблюдала за лицами, — сказала Берни. — Тех, у кого хорошие новости, и тех, у кого плохие. Мало у кого был счастливый вид.
— Да уж, — произнес Чи, подыскивая нужные слова, чтобы попросить у дяди прощения за то, что долго его не навещал.
Трудно было понять, в сознании ли Накай и жив ли он вообще. Большую часть его лица закрывала кислородная маска, и лежал он совершенно неподвижно.
— Кажется, спит, — заметила Берни.
Как только она это произнесла, Накай открыл глаза, повернул к ним лицо и снял маску.
— Тугодум пришел, — сказал он по-навахски.
— Да, Малый Отец, я здесь.
От руки Накая к закрепленному на штативе пластиковому контейнеру тянулась тонкая прозрачная трубка.
— Я скоро уйду, — продолжал Накай. Он говорил еле слышным голосом с закрытыми глазами. — Мой Дух-ветер покинет меня, и я последую за ним в другой мир. Перед этим я должен дать тебе последний урок.
— Урок? — переспросил Чи, но тотчас понял, что имеет в виду Накай.
Много лет тому назад, когда Чи все еще верил, что может быть одновременно полицейским и хатаалайи, Накай учил его исполнять обряд Путь Ночи. Чи запомнил легендарную историю Святых Людей и как воспроизводить их поступки в обрядовых действах. Он научился ритуальным песнопениям. Он узнал все, что требовалось для пробуждения магической силы, которая заставляет Святых Людей изгнать из человека болезнь и восстановить естественную гармонию жизни. Все, кроме последнего урока.
По традиции навахо, учитель-шаман не открывает ученику последней тайны до тех пор, пока не убеждается, что тот готов ее воспринять. Для Чи этот день так и не наступил. Сначала он уехал учиться, потом начал расследовать одно дело за другим. В конце концов Чи пришел к заключению, что Накай решил: он никогда не будет готов исполнить песнопения Пути Ночи. Чи это задело. Он подозревал, что Накай не одобряет того, что племянник перенял привычки и образ жизни белых. Чем бы, однако, ни руководствовался Накай, Чи почитал мудрость шамана.
— Здесь? — спросил Чи, показывая на стерильно белые стены. — Ты мог бы научить меня здесь?
— Дурное место, — согласился Накай. — Многие люди здесь умерли, многие болеют и несчастливы. Я слышу, как они плачут в коридоре. Злые духи мертвецов — чинди — обречены пребывать в этих стенах. Их голоса я тоже слышу. Даже когда мне дают лекарство, чтобы я спал, я их слышу. То, чему я должен тебя научить, надлежит сделать в священном месте, подальше от зла. Но у нас нет выбора.
Он прижал к лицу маску, вдохнул кислород и снова снял ее.
— Круг вечности, билагаана, не знает смерти. Это всего лишь точка круга, противоположная жизни, а не то, с чем надо бороться. Ты замечал, что люди умирают под утро, когда на западе еще горят звезды, а на восточных горах уже угадывается яркий свет Утренней Звезды? Это потому, что тогда Священный ветер их душ улетает благословить новый день. Я всегда думал, что умру так. И мой Дух-ветер вырвется на свободу. В нашем домике в горах Чуска. А не в этой западне…
Голос Накая стал таким слабым, что Чи не расслышал последних слов. Он почувствовал, как Берни тронула его за локоть.
— Джим, он ненавидит это место. Он не хочет здесь умирать. Отвезем его домой, — предложила она.
— Как отвезем? А с этим что делать? — Чи показал на трубочки, связывающие Накая с жизнью.
Но Берни уже направилась к двери:
— Я вызову санитарную карету, а пока она приедет, я успею его выписать.
Последнее оказалось не так просто. Медсестра все понимала, однако задавала вопросы. Например, на каком основании они отключают мистера Накая от системы жизнеобеспечения? Врач, положивший его, уехал в Альбукерке. За больного теперь отвечал другой врач, который появился только после двух вызовов по пейджеру.
— Не могу, — заявил он. — Пациент на системе жизнеобеспечения. Требуется согласие ближайшего родственника. В противном случае выписывать должен тот же врач, что принял его в больницу.
— Вопрос не в этом, — объяснил Чи. — Мы забираем Хостина Накая домой к жене. Вопрос в том, как вы можете нам помочь это сделать.
После непродолжительной паузы Чи дали подписать бланк выписки вопреки врачебной рекомендации. Хостин Фрэнк Сэм Накай снова был на свободе.
Чи ехал в заднем отделении санитарной машины — вместе с Накаем и медбратом «скорой помощи».
— Вы, наверное, слышали, что нашли одного из грабителей казино? — поинтересовался медбрат. — В новостях передали.
— Нет, — ответил Чи.
— Этот тип застрелился. Оказался тем самым, что когда-то вел передачу на радио. Эверетт Джори. Теперь известны и двое других. Одного зовут Джордж Айронхенд, а второго — Бадди Бейкер. Думаю, Айронхенд — ют.
Хостин Накай вздохнул и повторил:
— Айронхенд.
Чи склонился над ним.
— Малый Отец, ты в порядке?
— Айронхенд, берегись его. Он был ведьмаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16