Мигом расхватав дармовые деньги, клиенты разошлись. Четверых избранных раб провел в экседру. Посередине комнаты располагался стол-моноподия, его круглая столешница покоилась на одной толстой мраморной ноге и была покрыта цитрусовым деревом "тигрового" окраса - на коричнево-красной древесине выделялись текстурные полоски, прямые и извилистые. Подобная доска, если она сделана из цельного цитруса, стоила от трехсот тысяч сестерциев до полумиллиона. Вряд ли за такой стол пустили бы клиентов. Следовательно, сделал вывод Луций, это только сверху цитрус - шпон, наклеенный на обычное дерево.
Элий Антоний Этерналис уже сидел за столом.
- Присаживайтесь, - сказал он холеным голосом. - Предки наши обедали сидя, последуем их примеру.
Бесшумно скользящие рабыни живенько накрыли стол к завтраку. Угощение было скромным: ломтики белого хлеба, смоченные в вине и намазанные медом, оливки, сушеный инжир, сыр, бобы и мелкая соленая рыбешка. Раб-номенклатор указал каждому из клиентов его место. Луций Эльвий оказался по левую руку от патрона. Было ли это благоволением сенатора или капризом раба, гладиатор не знал, да и не задумывался над этим - надо было поскорее набить желудок, который скукожился, как давеча кошель.
Во время завтрака сенатор помалкивал и почти ничего не ел - так, перехватил пару оливок. Клиенты умолотили все, смели крошки и откланялись. Сенатор покивал им, сказав негромко:
- Луций, останься.
Раб вышел проводить клиентелу, а сенатор поднялся из-за стола и поманил гладиатора за собой.
Вразвалочку пройдя атрий, Элий Антоний миновал таблин, поклонившись ларам, смутно белеющим в нише, отдернул тяжелую кожаную штору и провел Луция в перистиль - обширный внутренний дворик, засаженный тамариском и папирусом, кустами роз и мирта. Воды в перистиле было изрядно - она била фонтанами, текла в канавках, каскадом скатывалась с лестнички, устроенной из плоских камней. Перистиль окружала крытая галерея, ее поддерживали шестнадцать колонн из розового фригийского мрамора.
Ни слова не говоря, сенатор прошествовал в триклиний - большую комнату, вдоль стен которой выстроились колонны. Триклиний был обставлен по обычаю - в середине помещался круглый стол, а вокруг него - три обеденных ложа, настолько широкие, что на каждом поместились бы трое.
Сенатор устроился на "нижнем ложе", улегся наискось, опираясь левым локтем на подушку в пурпурной наволочке. Жестом он указал Луцию место на почетном "верхнем ложе".
- Я думаю, - сказал Элий Антоний с понимающей улыбкой, - что завтраком ты не наелся.
Он сделал знак - и рабы поспешили выполнить приказ - притащили "белоснежной каши" из полбы с колбасками, бледных бобов с красноватым салом, жареную макрель под острым гарумом,[19] улиток и устриц. По чашам раб-виночерпий разлил выдержанное сетинское.
- Да будут благосклонны к нам боги, - сказал хозяин, роняя капли вина. - Угощайся!
Стараясь не подавиться слюной, клиент взял тарелку в левую руку, а правой стал накладывать. Схомячив и порцию, и добавку, он стал разборчивей. Круглой ложкой-кохлеаром Змей взял улитку, острием на ручке выковырял моллюска из его раковины. М-да. Давненько он такого не едал! Каждый бы раз так завтракать. Хотя б через день. Вздохнув, Змей раздавил пустую ракушку, а то еще использует кто для заклятий.
Мальчик-раб прочел на лице у Луция, что гость наелся, и поднес серебряную миску с теплой водицей, по которой корабликами плавали лепестки цветов. Гладиатор ополоснул жирные пальцы и насухо вытер руки бахромчатой салфеткой. И приготовился слушать.
Сенатор неторопливо отвалился на ложе, подсунул под бок мягкий валик, поудобнее устроил руку на подушке. Сказал значительно:
- Есть дело.
- Я весь внимание.
Патрон посопел, ворохнулся, оглядываясь, и склонился к клиенту.
- Я получил интересные вести из Дакии, - негромко проговорил он. - Кое-кто, близкий к императору, думает, что лишь он один в курсе событий, однако новости - как вода, путь найдут... Короче. Тебе надо будет послушать один очень важный разговор...
- Всего-то? - скривился Луций.
Сенатор обнажил в улыбке ряд безупречных зубов.
- Разговор состоится сегодня вечером... - сказал он, выдержал паузу и добавил: - В доме Квинта Марция Турбона Фронтона Публиция Севера.
- Префекта претории? - Брови у гладиатора полезли на лоб.
- Именно. Только учти: Марций Турбон соберет у себя четырех преторианцев, искушенных в своем ремесле... Поэтому берегись - эти люди очень опасны!
Змей пренебрежительно хмыкнул.
- Еще неизвестно, - сказал он с оттенком надменности, - кто из нас опаснее.
- Четверка, - веско проговорил сенатор, - на днях вернулась из Египта, где прикончила самого Зухоса!
- Да неужто? - пробормотал Луций. - Вчера в цирке я уже слышал это имя...
- А о четырех консулярах слыхал?
- И что?
- Это тоже их работа!
- Да?
Луций Эльвий задумался.
- Ладно, - сказал он, будто делая одолжение, - поберегусь.
- Только постарайся не вляпаться никуда, ладно? Чтоб никаких драк и прочего... Мне очень нужно знать, чего там префект нарешает, понял? Сегодня же!
- Понял, патрон, - усмехнулся Змей. - Сегодня - так сегодня...
Дом Марция Турбона не поражал особой роскошью, хоть и занимал недурной участочек на Эсквилине, в богатеньких Каринах. С улицы только и видна была колоннада, окружающая дом, - всё пространство между колоннами и высокой оградой было загромождено пышной зеленью, которой позволяли расти как ей вздумается. И вот виноградные лозы густо заплели раскидистые платаны, а розовые кусты разрослись как подлесок, пряча от глаз белые чаши фонтанов и несколько одиноких статуй.
Солнце уже садилось за Яникульским холмом, когда Луций Эльвий появился у владений префекта претории. Сощурившись, он огляделся. Ломиться в ворота, пожалуй, не стоит. Наверняка там есть охрана, а связываться со стражниками не входило в планы Змея. Проникнуть надо тихо и незаметно. Он обратил внимание на соседний домус. Ограда между ним и особняком Марция Турбона была куда ниже внешней. Не раздумывая, гладиатор двинулся к домусу. Перелезть через решетчатые ворота было делом скорым. Правда, не вовремя подвернулся раб-привратник - завитый и напомаженный красавчик с томным выражением лица. Луций скользнул ему за спину и локтем обхватил шею. Красавчик сомлел и был уложен на травку. Когда очухается, вряд ли побежит докладывать хозяину о происшествии.
Оглядываясь, Эльвий заскользил к ограде. "Помогите мне, о, Полленция и Валенция, продолжить начатое дело! - вознес он молитву. - Дай силы, о, Престана, закончить его!"
Перемахнув забор, Змей замер и прислушался. Тишина. Только где-то в доме тренькает кифара, да свежий октябрьский ветерок лохматит жесткую листву.
Крадучись, Луций прошел к дому. Он решил использовать свою старую, не раз опробованную методу - заходить сверху. Откуда ждут воров? Откуда ждут, там и запирают. И стерегут окна, двери, портики. А мы - с крыши!
Выглядывая из-за кустов жасмина, он внимательно осмотрел домус и нашел неплохое место для подъема - там, где от левого крыла отходил портик. Бесшумно ступая, Змей зашел в угол и погладил мраморную статую Геркулеса, стоящую у стены. Вскарабкавшись герою на плечи, гладиатор выпрямился и переступил на карниз. Левую ногу - в круглое вентиляционное отверстие, подтягиваемся. Правую ногу закидываем на парапет соляриума, переваливаемся. Вот мы и дома у префекта!
Обойдя соляриум с расставленными креслами и кушетками, Луций Эльвий выглянул во внутренний дворик-атрий. Посреди дворика, в бассейне-имплювии, плескалась вода, рябая от бьющего фонтана. Двор замыкался крытой галереей, по ее периметру росли цветы, почти все засохшие. В галерею выходили двери внутренних помещений домуса, оттуда доносились неразличимые голоса.
"Та-ак... - подумал Луций. - Торчать на виду не есть хорошо..." Он снова перелез через парапет и ступил на покатую черепичную крышу. Черепица была крепко посажена на раствор и под ногами не брякала. По гребню Змей перебрался на другую сторону, обойдя атрий слева. Голоса вдруг стали явственней, гладиатор мгновенно присел и распластался на крыше.
В атрий вышел Марций Турбон, одетый в тогу-трабею с узкой каймой, за ним показался высокий блондин с холодным твердым лицом. Волосы блондина были подстрижены по римской моде, подбородок был гладко выбрит, но одевался он как варвар - в штаны с галльским наборным поясом. Туника - причем с длинным рукавом![20] - была в эти штаны заправлена, а сверху блондин накинул кожаную куртку с бахромой по шву. И обут как галл или германец! Не в сандалии - калиги или, там, кальцеи,[21] а в мягкие полусапожки, завязанные ремешками.
Луций даже приподнялся на локте от изумления - это был тот самый блондин, виденный им в Большом Цирке! Ну и дела...
- Я рад, Сергий, - сказал префект блондину, - что посылаю именно вас. Вы все люди проверенные, надежные, а мне, знаешь ли, меньше всего хотелось бы провала операции. Дакия - это такой клубок проблем! Там нельзя действовать грубо, напролом. Сколько уже лет прошло, а даки и геты всё равно очень болезненно переживают свое поражение...
- Я не думаю, что они все выступят против Рима, если кто-то развяжет Третью Дакийскую войну, - подал голос Сергий. - Многим куда спокойней спать под охраной легионов и ходить в термы, нежели ночевать у походных костров.
- Вот потому-то и не разгорается пока Третья Дакийская! - подхватил префект и оглянулся. - Гефестай! - позвал он. - Эдуардус! Долго вас ждать?
- Точно... - прошептал Луций. - Они...
- Мы уже идем! - прогудел бас, и в атрий вышел Гефестай - огромный загорелый человек, одетый в манере Сергия, разве что могучие плечи гиганта покрывала не куртка, а плащ из сукна.
Следом за великаном показался крепыш среднего роста, уплетающий ломоть сочной дыни. Он ел с таким аппетитом, с такими хлюпами, что даже глаза прикрыл.
- Если Эдик дорвется до бахчевых культур, всё... - сказал гигант. - И куда только влезает?
- Как говорил мой дед Могамчери, - жизнерадостно ответил Эдик, - когда рядом нет девушки, наслаждайся сладкой дыней!
Не слушая его, Сергий обратился к великану Гефестаю:
- А Искандер где?
- Сказал, что походит вокруг, обнюхается.
- Уже, - послышался спокойный голос, и из тени колонн вышел сухощавый эллин с длинными черными волосами, стянутыми на затылке в "хвост". На Искандере, единственном из четверки, была перевязь. И не один меч, а сразу два: пара длинных рукоятей торчала у него над плечами.
- Начнем! - сказал Марций Турбон с оттенком нетерпения. - Рассаживайтесь.
Сергий занял кресло-биселлу, Гефестай с Эдиком устроились на мраморном краю имплювия, а Искандер садиться не стал - прислонился к колонне и сложил руки на груди.
- Ну, обстановку в Дакии описывать не стану, - начал префект. - Прибудете когда, сами разберетесь. Скажу одно - тревожно в Дакии. Неспокойно. Даки-недобитки сбиваются в банды и шалят по окраине. Купцов грабят, на деревни нападают, у пастухов скотину угоняют. Но Оролес всех переплюнул - уже раза два нападал на наши каструмы![22] Видать, хотел оружием разжиться. Оролес - штучка та еще. Собрал, висельник, большую банду - полторы тысячи клинков, а то и две тысячи. Это серьезная сила...
- Подумаешь! - фыркнул Эдик. - У Децебала было двести тысяч. И ничего, справились как-то...
Марций Турбон усмехнулся.
- У Децебала было много золота, - проговорил он, - за него царь покупал оружие и платил наемникам. Если Оролес разживется золотишком, он поступит так же. И язиги, и роксоланы тут же наплюют на все договоры с нами и пойдут за Оролесом. А конница у этих варваров знатная, не хуже, чем у парфян!
- Так было ли в действительности золото Децебала, или мы пользуемся непроверенной информацией? - прямо спросил Искандер.
- Скорее всего, было, - серьезно кивнул префект. - Хотя почему - было? Есть! Есть золото, до сих пор лежит где-то в северо-восточном углу Венедских гор.[23] Повторю всё, что знаю. В прошлом месяце из Египта вернулся главный жрец дакийского бога Замолксиса по имени Сирм...
...Сирм вышел на крутой берег и огляделся. Данувий.[24] Река несла свои мутные воды к морю, отдаляя земли Дакии на милю. Сколько ила она уже пронесла мимо этих берегов, пока он жарился в далеком чужом Египте! Десять лет он провел с мудрецами Саиса, но каждый день вспоминал о своей холодной родине. Смотрел на Нил, а видел Данувий. Вот и свиделись.
Сирм был одет как любой эллин или фракиец, обитающий в Мезии, - в хитон и теплый плащ-химатий. Голову его прикрывал петас - широкополая шляпа из грубого сукна, а ноги были в обмотках, по обычаю пастухов. Некрасиво? Зато тепло.
Дунул ветер с севера, и жрец глубоко вдохнул. Воздух пах водорослями и чуть-чуть рыбой. Родные, незабвенные ароматы. Но если повернуть голову к западу, глаза колет гигантский римский мост, Понс Траянис, соединивший берега Данувия. Мост стоял нерушимо, твердо, он подавлял своей величиной, заявляя право Рима на левый дакийский берег и выказывая великую мощь империи.
Сирм сжал зубы и зашагал к мосту.
Великолепное творение Аполлодора Дамасского составляли две неравные части - с правого, мезийского берега до маленького островка посреди данувийских вод, где серела камнем крепость Понтис, тянулись шагов на триста деревянные пролеты, а сам Траянов мост начинался у северной крепостной стены. Оттуда Понс Траянис уходил через реку к Дакии - двадцать могучих быков, каждый высотою в сорок локтей, держали настил, вымощенный кирпичом, сходясь сводами, и поднимали еще выше каменные арки на входе и выходе с моста.
Хмурый первосвященник зашагал по предмостью, оглядываясь, и вдруг на душе у него потеплело - деревянный мост был разборным. Значит, не так уж прочно засели в Дакии римские псы! Боятся "петухи", что прихлынут дакийские сотни и пойдут в набег.
- И пойдут!.. - прошептал Сирм, словно клятву дал.
Он быстро одолел Понтис и поравнялся с замостовой площадкой. Дозорный с наблюдательной башни протрубил в рожок. Из караульни вышел легионер и распахнул ворота, окованные медными листами.
1 2 3 4 5 6 7