"Человек человеку волк" - эту истину Эльвий затвердил назубок. "Преподаватели" - одноногий попрошайка Рапсод и старый вор Анний Косой - вбивали в него данную формулу одичания, вколачивали старательно, оставляя на шкуре Луция его первые шрамы. И ученик хорошо усвоил материал - Косого с Рапсодом он убил первыми. И понеслось его житие по кочкам бытия...
Змей поднял голову к прямоугольнику синего неба, вырезанного колодцем стен, и направился к лестнице. На второй этаж вели ступени из травертинского камня, до третьего тянулась лестница из кирпича, а выше надо было подниматься по скрипучему шаткому дереву.
На галерее четвертого этажа Луцию повстречался раб-инсуларий. Раб смиренно поклонился и сказал елейным голоском:
- Когда платить собираешься?
- Завтра! - отрезал гладиатор и стал подниматься по лестнице наверх.
Деревянные ступеньки под ногами погромыхивали - они были съемными. Случалось, что хозяину дома надоедало кормиться "завтраками", и он вынимал ступеньки, блокируя злостного неплательщика.
Открыв простой деревянный замок, Луций помолился пенатам и вошел в квартиру. Потолком ее была крыша инсулы. Балки, поддерживающие черепицу, нависали низко - каждой перекладине поклонишься. Комнат было две, их разгораживала плетенка из хвороста. Дальняя комната служила Эльвию спальней, там он поставил топчан с провисшей ременной сеткой. Рваный тюфяк был набит ситником, нарезанным на болотах у Цирцей, одеялом гладиатору служила тога, а подушкой - связка сена.
Большая комната была обставлена бедно - колченогий буковый столик в углу, на нем хватало места для шести глиняных кружечек, а под ним помещался маленький горшок-канфар с отбитой ручкой. Середину комнаты занимала прогоревшая бронзовая жаровня, зеленая от старости и заткнутая черепком от амфоры.
Змей мрачно посмотрел на жаровню, потом поднял глаза на ряды черепиц, перевел взгляд на окошко, прикрытое щелястой ставней. Да-а. Зимою он тут окочурится - не надо и к сивиллам-пророчицам ходить, чтобы уразуметь это. Пора, пора подсуетиться, найти местечко потеплее. В деревню, что ли, вернуться? Ну уж нет! Лучше быть босяком в Риме, чем цезарем в глуши!
Пожертвовав крошки сыра и хлеба своему дырявому очагу, гладиатор хорошо откусил и проговорил с набитым ртом:
- Будем искать!
Глава вторая, в которой наши главные герои вспоминают прошлое, уже ставшее далеким будущим
Сергий Роксолан, Искандер Тиндарид, Эдикус Чанба и Гефестай сын Ярная покинули Большой Цирк вместе со всеми, но и в огромной толпе они выделялись. Все четверо служили в Шестой кентурии Особой когорты претории, а Сергий Роксолан носил звание гастат-кентуриона. Вернувшись вчера с одного задания, завтра они готовились получить новое, а нынче, в Марсов день,[8] у друзей был выходной - первый за полгода...
Четверо преторианцев выступали с достоинством цезарей, щеголяя новенькой формой - на каждом были короткая алая туника с золотым позументом и лиловый плащ. Крепкие ноги были обуты в красные калиги, а головы гордо несли блестящие шлемы с роскошными плюмажами из страусиных перьев. Мускулистые руки небрежно придерживали мечи в ножнах на перевязях. Двое выбивались из строя - Сергия отличали серебряные поножи, полагавшиеся кентуриону по званию, а невысокий Эдикус шагал чуть впереди, чтобы не так бросалась разница в росте.
- Куда пойдем? - спросил он нетерпеливо. - Может, на Форум махнем? Потусуемся?
- А что мы там забыли, на Форуме? - пробурчал Гефестай.
- Ладно, - быстро согласился Чанба. - Твои предложения?
- Лично я, - потер живот Гефестай, - завалился бы сейчас в приличную харчевенку! Что-то есть охота.
- Можно подумать, - фыркнул Эдик, - эта охота у тебя хоть раз в жизни пропадала! Как просыпаешься, так она и приходит. Даже ночью встаешь пожевать!
- Природа, - измолвил сын Ярная назидательно, гулко похлопав себя по животу, - не терпит пустоты.
- Мне кажется, что в данном случае Гефестай прав, - неожиданно поддержал друга Искандер, - хорошая трапеза нам не повредила бы. Заодно отметим праздничную дату!
- Какую? - удивился Сергий.
- Вторую годовщину нашего пребывания в этом времени! - торжественно провозгласил Тиндарид.
- Что, точно? - вытаращился Эдик и сразу нахмурился: - Ты что? Сейчас октябрь, а мы сюда в ноябре перешли!
- Не, - замотал головой Гефестай, - это в две тыщи шестом был ноябрь, а мы, когда переместились, в апрель попали. Ну и считай - сто семнадцатый, сто восемнадцатый... и еще пять, ну, почти шесть месяцев. Тоже мне, арифме-етик!
Искандер улыбнулся.
- Стоит ли пересчитывать календарные дни? - мягко сказал он. - Было бы вино, а повод найдется...
- В самом деле! - воскликнул Гефестай. - Вперед, луканская копченая колбаса ждет нас!
- И омар с горной спаржей, - потер руки Эдик.
- И мурена из Сицилийского пролива. - облизнулся Тиндарид.
- И опианский фалерн, - подхватил кентурион-гастат, - столетней выдержки!
Хохоча и переговариваясь, четверка двинулась по улице Патрициев, высматривая подходящее заведение. Долго искать не пришлось - возле Септизодия, семиэтажной высотки Рима, обнаружилась таверна "У Ларсинии". Что уж там за Ларсиния такая, друзья выяснять не стали, но таверна им приглянулась. За темным вестибулом[9] их ждал обширный зал триклиния,[10] разделенный на две половины - одна пониже, другая повыше. Повыше стояли столики-трапедзы и ложа-клинэ, а пониже - нормальные столы и скамьи.
Четверо преторианцев сразу сдвинули пару столиков и расселись вокруг.
- А мне наше время снится иногда, - признался Роксолан, расстегивая ремешок, стягивавший нащечники, и снимая шлем. - Только подсознание все путает. Вижу сон, будто я в Москве, а вокруг ни одной машины, все на конях, все в тогах. Я иду, иду, спускаюсь в метро, а на станции темно, как в храме египетском, только фары метропоезда светятся... К чему бы это?
- К новому походу, - авторитетно сказал Эдик. - Примета такая - если приснилось метро, жди секретной операции.
Тут подошел сам ресторатор и неуверенно поклонился.
- Я извиняюсь, - обернулся к нему Чанба, - вы еще спите или мы уже обедаем?
- Чего изволят господа преторианцы? - прогнулся держатель таверны.
Друзья заказывали по очереди. Ресторатор едва поспевал ставить закорючки на вощеных дощечках-церах, бросая на посетителей косые взгляды. Сергий уловил его настроение и выложил на стол пару денариев - жалованье преторианца позволяло не отказывать себе в маленьких удовольствиях. Хозяин и деньги моментально испарились, зато из кухни повалили рабы с подносами. Они уставили оба стола и удалились. Последним явился раб-виночерпий, он притащил фалернское в глиняных бутылках с узкими горлышками и топор. Разрубив пошире устья, запечатанные гипсом, раб опорожнил сосуд в широкий кратер, похожий на серебряный тазик, смешал вино с водою по эллинскому обычаю и разлил по чашам.
- Ну, за нас! - произнес тост Гефестай.
Друзья основательно приложились и хорошенько закусили.
- А я, - сказал Эдикус, уплетая шматик копченого сала из Галлии, - почти не вспоминаю прошлое... которое теперь далекое будущее. Да и когда вспоминать? Вечный бой! Сначала парфян лупили, потом мы же их защищать взялись, на римлян перекинулись. Потом нас в гладиаторы записали, хоть мы об этом и не просили, и началось - претория, зачистка территории. Консулярам намяли по организмам... - Чанба бросил взгляд на Сергия. Роксолан в тот раз потерял любимую девушку, ее убили, когда преторианцы зачищали Рим от наемников четырех консуляров. Но кентуриона-гастата не посетило тошное воспоминание.
- Да-а... - протянул он. - Были схватки боевые...
- Да говорят, еще какие! - воскликнул Эдик, воодушевляясь.
- А как мы тебя в Мемфисе искали... - ухмыльнулся Гефестай. - Помните?
- В пирамиде? - Губы кентуриона поползли в улыбку.
- Ха! Это ты по пирамиде шастал, а мы снаружи бродили, тыковки чесали - и как нам тебя оттуда выковырять? Помнишь, - обратился сын Ярная к сыну Тиндара, - как я ту плиту поднял? Один! А весу там было - о-го-го сколько! Глыба! И ничего, осилил, есть еще в чем моще держаться, - гордо закончил он.
- За это надо выпить, - сообразил Чанба.
- За что? - озадачился Ярнаев сын.
- Да ты пей, пей... Ну, за победу!
Роксолан выхлебал полную чашу - и задумался. Интересная штука жизнь. Как в ней всё забавно поворачивается...
Искандера с Гефестаем он знал с детства, вместе в школу ходили, на одной погранзаставе росли. Ага, знал. Про то, что они оба родом из древней Парфии, эти наперсники детских забав молчали, как партизаны. По-настоящему Искандера звать Александрос Тиндарид, он родился в первом веке нашей эры в семье эллинского купца, потомка воина, ходившего в фаланге Александра Македонского. А Гефестай и вовсе подданный кушанского царя...
Отца Александроса убили кочевники, напавшие на караван, и мальчика с матерью отдали в рабство за долги. Гефестая родня поместила в монастырь к митраистам, откуда тот сбежал - и шатался без призору. Так бы и сгинули, наверное, маленький невольник и бродяжка, но нашлись добрые люди, подсобили: переправили в двадцатый век, заповедав хранить великую тайну Врат Времени (высоколобые физики назвали бы их не так вычурно, но так же непонятно - "темпоральным тоннелем")...
Расскажи ему кто о Вратах "до того как", он бы только переморщился от такой заезженной фантастики, отстойной и даже пошлой, но все было по правде.
Врата открывались раз в полгода, связывая храм Януса в парфянской крепости Антиохии-Маргиане с пещерой в горах Памира - тогда еще на землях Таджикской ССР...
Дав себе слово не увлекаться спиртным, Сергий щедро плеснул в чашу неразбавленного фалернского - это вино было густым и крепким, горело не хуже виски.
- Закусывать надо, - тут же заметил Искандер.
- Закуска градус крадет, - улыбнулся кентурион и выцедил фалерн. Нутро прогрелось, в движениях появилась плавность. Сергий посмотрел на Эдика.
С Чанбой он подружился уже после школы, в Сухуми, куда перевели его отца-пограничника. Эдик Чанба люто комплексовал из-за своего "ниже среднего" и потому терпеть не мог высокого Сергея Лобанова. Но гадская перестройка так все переворошила, так перелопатила. Больше года им пришлось воевать с грузинами, бок о бок, спина к спине, а после хоть песню пой: "Русский с абхазом - братья навек!"
Вместе дослужили в армии. После дембеля Сергей Лобанов занялся автосервисом, открыл "ооошку" и взял к себе Эдика Чанбу - тот в механике был бог.
Сергей уже и забыл давно, как был начальником, но вот его бывший подчиненный любит при каждом удобном и неудобном случае напомнить, кто из них "босс и эксплуататор", а кто "угнетенный пролетарий"...
- Слышь, Александрос, - сказал Сергий, - а ты сам-то как - по тому времени ностальгируешь?
- Безусловно, - кивнул наперсник детских забав. - Даже беспредельные девяностые у меня вызывают сладенькую тоску. Ничего удивительного - в школу я пошел в СССР, в мединститут поступил в РФ - вот я когда жил. Младенчество не в счет...
- О, Ардвичура-Анахита! - вздохнул Гефестай. - Быстро же я тогда допер, что с нами приключилось! Классу к девятому, наверное. Индукция и дедукция! Сашке рассказываю, а он не верит, хихикает только. Что ты хочешь? Темный был, зашуганный...
- Можно подумать, - хмыкнул Эдик, - ты светом лучился!
- Молчи, морда, - добродушно сказал кушан.
- Сам морда!
- Не ругайтесь, - сделал замечание Искандер. - Эдуард, ты же культурный человек...
- И интеллигентный!
- И интеллигентный. А выражаешься, как варвар.
- Да это Гефестай все! Оч-чень грубая и неотесанная личность.
- А по сопатке? - агрессивно осведомился кушан.
- Видишь? - горько вопросил Эдикус. - Вечно красней за него в цивилизованном обществе!
- Если кто-то ведет себя невоспитанно, - менторским тоном проговорил Искандер, - то это еще не означает, что нужно отказываться от нормативной лексики и принятых норм поведения.
- О-о! Какой же ты зануда!
Сергий улыбнулся, снова погружаясь в омут памяти. Все началось в 2006-м, в День конституции Таджикской Республики...
Искандер дозвонился к нему в Москву и попросил помочь - Рахмон Наккаш, тамошний "наркохан" и депутат меджлиса, совсем уж достал дядю Терентия, самого близкого человека для сына Ярная из Пурашупуры и сына славного Тиндара Селевкийского. Сергей мигом собрался и, с Эдиком на пару, вылетел в Душанбе. Оттуда они добрались до кишлака Юр-Тепе, где их ждали Искандер и Гефестай. Дядю Терентия к тому времени наккашевцы уже словили - и держали в каталажке-зиндане. Лобанов взялся отвлечь охрану, пока друзья будут освобождать дядьку. Был праздник-той, был пир, были "культурно-массовые мероприятия" - песни и пляски, бои по правилам и без. Он тогда выступил против местного чемпиона-пахлавона Холмирзо, зятя самого Наккаша. И все шло хорошо до самого последнего момента. Сергей как думал? Пока он будет месить пахлавона, друзья подкатят на "уазике", вытащат дядьку Терентия, прихватят его самого и выжмут из мотора все лошадиные силы, чтобы уйти к Памирскому шоссе. А там ищи-свищи их! Скрылись бы, растворились в местном населении. Они бы с Эдиком вернулись в столицу бывшей родины, и Гефестая с Искандером прихватили бы с собой, и про дядьку бы не забыли...
Не вышло - защищаясь, он убил Холмирзо. И весь немудреный план полетел к черту... А жизнь так вывернулась, такой крутой вираж заложила, что крышу сносило поминутно!
Ибо довелось ему перешагнуть порог Врат. И оказаться в сто семнадцатом году нашей эры. В древней Парфии. Чокнуться можно!
...Они стояли на стенах Антиохии-Маргианы, защищая город от римлян, идущих на приступ. Угодили в плен, стали рабами-гладиаторами, один раз даже в Колизее выступили. Славный был бой, только тигра того до сей поры жаль. Хотя. Не убей он тогда усатого-полосатого, стал бы тигриным кормом, вкусным и питательным...
В тот "знаменательный день" сам префект претории[11] вручил Сергею меч-рудис, освобождая от боев на арене. На другой день префект не поленился явиться в школу гладиаторов и предложил Лобанову поступить на службу в преторию, в когорту для особых поручений.
1 2 3 4 5 6 7