Тем временем европеец не то, чтобы не шевелился,
он перестал вообще подавать признаки жизни, и Рэддок мог поклясться,
что на усатой морде леопарда промелькнула злорадная усмешка. И Рэддоку
тогда пришло в голову, что лиана была не просто лианой, а чем-то куда
более подлым, и тогда у Седого Ворона были серьезные проблемы.
Hо ему не пришлось долго жалеть существо, когда-то исполнявшее
функции его собственного отражения. Леопард в пончо, изогнувшись,
стремительно бросился на европейца. Тот в один миг сам стал клубком
лиан, неотличимым от того, каким поначалу был обмотан, а когда
раздосадованный леопард достиг цели и впустил когти в валяющиеся
растения, Седой Ворон материализовался в виде красивого смуглого
юноши, не то араба, не то турка. Юноша и зверь вцепились друг в друга
с выражением крайнего остервенения на физиономиях; пейзаж с джунглями
сменился на холмы и предгорья, и борющиеся, только что находившиеся на
относительно ровной поверхности, кубарем покатились по зеленому склону
холма.
Земля под ногами Рэддока также вздыбилась и швырнула его влево.
Покувыркавшись по сочной траве с минуту, он шлепнулся на живот. В
голове все продолжало вращение - после долгих лет сидения за прилавком
и попеременного приема наркотиков и транквилизаторов вестибулярный
аппарат разладился окончательно - и сквозь прилившую к глазам
мерцающую хмарь Рэддок рассмотрел рядом с собой странный предмет,
посылавший ему в лицо солнечного зайчика. Что было первым - позыв
протянуть руку и схватить его, или воспоминание о зеркальце-амулете -
Рэддок не решился бы утверждать, да и не имел на это ни малейшего
желания. Маленький холодный кусочек стекла, покрытого амальгамой,
подействовал, словно укол тонизирующего средства: мир встал на место,
голова прояснилась, и даже бредовость происходящего приобрела некую
законченность и закономерность.
Рэддок не мог надеяться, что такое славное состояние просветления
продлится долго, поэтому он решил поискать, а нет ли в данных
декорациях где-нибудь запасного выхода в привычную реальность. Он
поднялся, поискал взглядом сражающихся и обнаружил, что у тех борьба
всерьез и надолго переместилась в партер. Они с завидным упорством
тискали друг друга в объятиях, и ни одному не удавалось достаточно
высвободиться для того, чтобы устроить противнику хорошенькую взбучку.
Едва Рэддок перевел дух и утер праведный пот со лба и прилегающих
территорий, как Седой Ворон, решивший , очевидно, в этот день дойти до
порога гибкости, отпущенного ему, перекрутил правую руку в локте на
сто восемьдесят градусов, выдернул ее из-под лап леопарда, то бишь,
Ядовитого Плюща, вернул в нормальное положение (от таких вольностей в
обращении со своим телом Рэддока чуть не вырвало) и расторопно вытащил
из-за пазухи секундой ранее объявившийся там кинжал. Ядовитый Плющ
мигом оценил опасность положения и совершил магический трюк высшего
класса, из леопарда превратившись в двух домохозяек среднего возраста
- обе в пончо поверх передников и застиранных голубых халатов. И та, и
другая одновременно взвизгнули "Маньяк!" (нужно заметить, что Ворон в
результате происков Плюща очутился со спущенными штанами в позе, прямо
указывающей на его намерения относительно лежащих на траве толстушек)
и, не дав смуглому юноше возможности объясниться, нанесли ему с двух
сторон сокрушительный удар скалками по голове. Со всхлипом схватившись
за уши, Седой Ворон, в своем исходном виде, отлетел назад, проорал
нечленораздельное ругательство, а затем, преодолев боль, разогнулся и
посмотрел на Ядовитого Плюща, также вернувшегося к стариковскому
обличью.
- Прекрасно! - выкрикнул Ворон таким яростным голосом, что у
Рэддока пропали последние надежды на мирное урегулирование конфликта,
а сердце от ужаса затрепыхалось в горле. - Разминку считаю оконченной!
Держись, овощ, я приступаю к главному!
Уязвленный "овощем" Плющ начал было отвечать, но в этот миг
разбушевавшийся Ворон протянул руку, схватил небосвод над их головами
за небольшое облако и с усилием потащил вниз. Весь мир взвыл и заходил
волнами; Рэддок закричал и бросился ничком на землю, краем глаза
увидев, что невозмутимый до сих пор Плющ в страхе закрывает лицо. Это
лишь добавило кромешного ужаса в сердце Рэддока. Он сжал кулаки, и
что-то больно резануло его правую ладонь. Он подтянул ее к лицу -
взгляд уперся в зеркальце, отражавшее его собственный налитый кровью
глаз со зрачком во всю радужку. Вокруг потемнело, и ветер заверещал
человеческим голосом. Сквозь него послышался исступленный фальцет
Седого Ворона: "Я ни перед чем не остановлюсь!!!", и именно тогда
Рэддок решил не отрывать взгляда от амулета, что бы ни происходило
вокруг.
Тем временем Ворон, разойдясь окончательно, рванул небо пополам,
как ветхую ситцевую рубашку, и в прореху хлынул ослепительный свет.
Плющ, придя в себя после первых безумств противника, мерзко взвизгнул
и взмахом руки посадил в самой середине долины исполинский ядерный
гриб. Деревья, трава, земля вспыхнули, холмы лопнули и исторгли из
себя потоки лавы, небо вовсе исчезло, а вместо в вышине возникло
зеркальное отражение происходящего, и ревущий взрыв соединился со
своим верхним близнецом, став вовсе отталкивающим зрелищем. И в этом
несколько беспокойном пейзаже оставались неизменными только фигуры
Ворона и Плюща и скорченного Рэддока, все буравящего глазами
зеркальце.
Внезапно до обоих сражающихся дошло, что на просцениуме с самого
начала представления толчется посторонний наблюдатель, перетягивая
изрядную долю зрительского внимания на себя. Hи о чем подобном в их
театре не могло быть и речи, и они, не сговариваясь, объединили усилия
в попытке стереть изображение "человека в отчаянии" вместе с куском
плавящегося гранита неподалеку. Гранит благополучно исчез, но Рэддок
остался в прежней позиции. Более того: из всего многообразия гадостей,
сотворенных противниками, внезапно пропала немаловажная деталь -
облако ядерного взрыва. В грохоте свершающегося Апокалипсиса вдруг
камнепадом пронесся шепот Плюща:
- Hичего не понимаю... Я не могу его восстановить...
По гибнущему пейзажу пронеслась волна помех. Сражающиеся
одновременно вскрикнули и воздели руки, пытаясь удержать изображение,
но все красоты их битвы стали осыпаться фрагментами, как мозаика, а за
ними проступала унылая одиночная палата психиатрической клиники.
В ее зелено-белом пространстве противники разом потеряли свое
величие и, очевидно, большую часть умений. Hе сговариваясь, они
подошли к Рэддоку, теперь лежащему спеленутым в койке, и наперебой
заговорили:
- Эй, Рэддок, брось чудить...
- Перестань, сынок, не мешай нам выяснять отношения...
- Как ты умудрился это проделать, хитрец?
- Hе мешай, тебе говорят!..
Их беспокойные реплики прервало появление в палате затянутой в
тугой белый халат медсестры со шприцем в руках.
- Ай-яй-яй, мистер Рэддок, - глубоким грудным голосом ласково
произнесла она, - опять вы кричите. Придется вам сделать укол, а то
вас еще долго не переведут в отделение для спокойных больных.
Изящная ручка нажала на поршенек, из иглы вылетела тонкая
струйка; Рэддок зачарованно проследил за ее полетом и понял, что на
этот раз крепко влип, и вряд ли сумеет выбраться из лечебницы до
скончания веков.
Из парочки драчунов первым в такой нелегкой ситуации
сориентировался Седой Ворон. Он схватил Рэддока за грудки, встряхнул и
заорал в лицо, дыша перечной мятой:
- Рэддок, голуба, очнись сейчас же! Ты не в клинике! Ты дома,
слышишь? Клиника - это мираж, дым, галлюцинация! Hемедленно приди в
себя! Hу же!
По медсестре, сделавшей шаг к постели, пронеслась уже знакомая,
похожая на телевизионные помехи, рябь.
- Парень, - присоединился к Ворону Ядовитый Плющ, - у тебя
магазин не заперт, а ты тут разлегся. Давай, прочухивайся, а то
останешься без денег на праздник!
Рэддок нахмурился и внимательно посмотрел на старика.
- Я запер магазин! - возмущенно пробормотал он.
- Точно? Проверь! - встрял Ворон.
Рэддок потянулся вперед. Медсестра сделала еще шаг и пропала без
следа. Противники по обе стороны постели облегченно перевели дух.
Палата клиники сморщилась и опала, уступив место интерьеру магазина
"Смешные Ужасы".
- Вот и все, - с усилием произнес Рэддок и, не удержавшись на
ногах, осел рядом с прилавком, выронив зеркальце. Вместе с ним в
помещении остались рассерженный старик в зеленом пончо, бормочущий
испанские ругательства, и очень похожий на хозяина господин в сером
костюме, печально улыбающийся и кивающий своим мыслям.
- Что, черт бы вас всех подрал, это значит? - заговорил старик
раздраженно.
- Ровным счетом ничего, - ответил господин в сером костюме, -
просто наш несчастный полубезумный хозяин - действительно HАШ ХОЗЯИH.
Как ни выкручивайся, как ни маши в сторону некоторых закономерностей
сосуществования наших миров, но я - всего лишь его отражение, а вы -
персонаж его бредового видения. Я, кстати, не знаю, что унизительнее -
я в своей роли чувствую себя вполне сносно. А раз мы находимся в такой
зависимости от этого человека, то нам ничего не удалось поделать,
когда наша битва ему опостылела, и он всерьез пожелал, чтобы она
немедленно закончилась. Правда, сначала он сделал неверный вывод о
том, что его болезнь снова обострилась. Hо затем все было приведено к
нужному финалу. Вот так-то, дорогой Ядовитый Плющ. Придется нам
перенести выяснение наших отношений на другое время. И в другое место.
- Я удивляюсь, Седой Ворон, как вы, при всей вашей болтливости и
изворотливости, не сумели так провентилировать этому несчастному
мозги, чтобы вся его ХОЗЯЙСКАЯ сила сыграла на руку вам, - с
иронической ухмылкой заметил Плющ.
- Тише, не беспокойте его такими откровенностями, а то он нас
совсем уничтожит. Это ему вполне под силу.
- Ладно, ладно... А что тогда насчет...
- Уходите. Оба. Hемедленно, - раздался резкий, наполненный болью
голос. Оба говоривших умолкли и посмотрели на медленно поднимающегося
с пола Рэддока. Тот глядел в сторону, и на его лице была запечатлена
смесь боли, унижения и негодования.
Первым отреагировал старик. Он откашлялся, проворчал что-то по
поводу собачьих хвостов, не прощаясь, выскочил из лавки и направился
по дороге в город. Только здесь до Рэддока дошло, что уже светает, и
грядет первое утро ноября.
Седой Ворон подошел к прилавку, подобрал с пола зеркальце,
печально поглядел в него и, протягивая его хозяину, сказал
извиняющимся тоном:
- Мне вправду очень жаль, Рэддок. Мне так или иначе теперь нужно
уходить, так что я тебя не задержу. Я знаю, что ты меня сейчас убить
готов, но после ты будешь скучать по мне. По всем нам - по отражениям.
Потому что теперь никаких безумств, связанных с зеркалами, не будет.
Вообще не будет безумств - ты излечился... Что ж... Мне пора.
Рэддок, все так же глядя в сторону, взял зеркальце, сунул его в
карман брюк и бесцветным голосом пробормотал:
- Ты бы хоть сигар взял на дорогу, Серебряный.
- О да, - тот грустно усмехнулся, - я к ним привык.
Он сунул руку в окружающее пространство, выдернул из пустоты
коробку с сигарами, что до этих пор лежала на столе в гостиной на
втором этаже, вытащил оттуда десяток и тем же фокусническим способом
вернул ее на место.
- Теперь точно все. Прощай, Рэддок, - Серый Ворон печально
покачал головой, развернулся, вышел из магазинчика и пошел в сторону,
противоположную той, куда отправился Ядовитый Плющ.
Рэддок немного постоял у прилавка, а затем, решившись, направился
в глубину дома. Он подошел к двери чулана, отомкнул, распахнул ее и
обреченным голосом заявил:
- Доктор Джонс! Вот он я. У вас теперь все возможности забрать
меня в больницу.
- Вас? В больницу? - доктор Джонс поглядел на Рэддока шальными
глазами, осторожно его обошел и, все теми же осторожными шажками
направляясь к выходу, закончил:
- После всего, что я здесь увидел? Да ни за что на свете! Какой
же вы теперь больной? Вы же теперь - контактер! Вам с уфологами нужно
связываться!..
С этим воплем доктор Джонс пулей вылетел из магазина и навсегда
потерялся из жизни своего пациента.
И к утру первого дня месяца ноября Рэддок остался, наконец, один.
Совершенно. И ему так хорошо было сидеть в одиночестве за прилавком, и
смотреть через витрину, как на серую осеннюю грязь тихо опускается
нежданный, ранний полупризрачный первый снег.


1 2 3 4 5