Пока вернемся к тому самому,
наиболее удаленному миру.
Описывать его... Описывать его также не имеет смысла, но о
некоторых вещах необходимо сказать: во-первых, его физические законы с
точки зрения законов Земли являются прямо-таки насмешкой над
последними, а во-вторых, между нашими двумя мирами, в совершенно уже
неизвестно где находящихся точках пространств и времен, но, со всей
очевидностью, вне какой-либо известной Вселенной, есть странного рода
образования. Для чего они на самом деле предназначены, не знает никто.
Только многие обитатели моего мира научились использовать их как
убежища, места для Тайного Уединения, о каком тебе уже приходилось
услышать. Опять же, опущу подробности прикладного характера, главное
здесь в другом: если есть кому-то нужда заключить себя в это Тайное
Уединение, то, значит, кому-то обязательно понадобится его нарушить.
Hет надобности объяснять, что Тайное Уединение требуется тогда, когда
существует какая-то угроза жизни, и чаще всего она исходит от тех, кто
пытается нас найти. Именно поэтому Уединившиеся до последнего бьются
на пороге своих убежищ. И, хоть существует Закон о Тайном Уединении,
всегда найдутся те, кто захочет его нарушить, и все более и более
хитры и пронырливы становятся они; их цепкие грязные лапы уже
неправедно прервали пути Медного Рэддока и Старины Рэда, лишь я один
встречу своего преследователя в срок; это будет честная битва, и...
- У тебя сигара из рук упала, - с трудом выдавил из себя Рэддок,
- лежит на ковре. Щас загорится ковер, и сгорим все к едрене матери.
- А-ам-м... - Серебряный Рэддок виновато улыбнулся, поднял сигару
и сунул ее дотлевать в пепельницу.
- Это все, конечно, хорошо, Серебряный, но только почему люди ни
о чем таком не подозревают, а я не то, что подозреваю - чай с вами
пью!.. Пил...
- Во-первых, кто тебе сказал, что не подозревают. Очень даже
подозревают, только обычно толкуют увиденное в силу своих собственных
суеверий, а не так, как это есть на самом деле. А во-вторых, - тон
голоса отражения из зеркала над фамильным серебром стал
деланно-наивным, - ты же сумасшедший. Душевнобольной. То есть, если ты
вдруг начнешь распространяться больше нужного, тебе все равно никто не
поверит. А ты еще и не станешь ничего говорить, чтоб тебя в психушку
не затолкали.
- Hу спасибо, - растерянно сказал Рэддок, - поиспользовали,
значит... За подставного держали...
- Перестань! - неожиданно деловым тоном прервал его Серебряный
Рэддок. - Уже восемь. Пора.
- Что "пора"?
- Действовать! - с нечеловеческим ликованием провозгласил
Серебряный Рэддок и, сорвавшись с места, устремился к выходу на первый
этаж. Дальнейшие сорок минут Рэддок запомнил плохо. Правильнее будет
сказать, вовсе не запомнил. Они оба носились по дому, совершая
какие-то нелепые даже с точки зрение больного хозяина магазина
действия. Они несколько раз рисовали на стенах куском угля чудные
знаки, похожие на иероглифы и пентаграммы одновременно и в то же время
ни на что не похожие. Они перевешивали одежду в шкафу Рэддока. Они
заполнили две кастрюльки теплой водой на кухне. Они даже чуть не
выпустили на свободу доктора Джонса, потому что Серебряному Рэддоку
что-то понадобилось в чулане, но, к счастью и вящему облегчению
хозяина магазина, решение было в последний момент изменено. Вместо
банок с тушеными бобами, спрятанными под прилавок, на кассовом
аппарате было набрано число семнадцать, а ящик с деньгами был оставлен
приоткрытым.
Hаконец, к восьми часам пятидесяти минутам вечера Серебряный
Рэддок угомонился, притих и, оставив Рэддока сидеть за прилавком,
удалился наверх, клятвенно пообещав явиться мгновенно, если что
случится.
Рэддок, находясь на привычном месте, так же привычно разглядывал
улицу сквозь витрину. Было как-то особенно сумрачно и тяжело. Ему даже
не верилось, что через пару кварталов вверх по улице люди этот сумрак
низводят своими играми, шутками и колядками до обычного праздника,
кануна Дня всех святых. В его доме 31 октября приобрело зловещий
оттенок Последнего Дня, и Рэддок даже с удовлетворением отмечал, что у
него все дела приведены хотя бы к промежуточному финишу, а уж как
дальше все пойдет-побежит-помчится...
Отчего-то все посетители, доставившие Рэддоку столько хлопот,
появлялись неожиданно, словно вырастали из-под земли, уже готовыми к
противоправным действиям. Hе стал исключением и этот малый в
спортивном костюмчике, наброшенном на нем драном пончо, бейсболке и
кроссовках, цвет которых мог бы определить только археолог после
месяца кропотливой работы. Подпрыгивающей походкой он приблизился к
прилавку, ткнул пальцем куда-то за спину Рэддоку, а сам, растягивая
гласные, негромко поинтересовался:
- Дурью не интересуешься, папаша? Снежок? Все, что хочешь, чтобы
дунуть, нюхнуть или ширнуться, а?
Рэддок аж заледенел. Ему в голову не могло прийти, что в его
магазин может явиться пушер и начать предлагать то, из-за чего,
собственно Рэддок не смог остаться в преподавательском составе
колледжа и был вынужден перейти к частному предпринимательству,
поднадзорному местной психиатрической клинике.
- Парень, ты не по адресу, - сумел он выдавить из себя; пальцы
его левой руки тщетно пытались нашарить под прилавком что-нибудь
тяжелое.
- Да ну? - малый в бейсболке ухмыльнулся, показав гнилые зубы. -
Ты же битник в отставке, папаша, я навел справки. Возьми дозу-другую,
сделаю скидку, как ветерану наркотического движения.
- Я не очень уверен, - неожиданно произнес Рэддок после секундной
заминки, - но, по-моему, пора начинать.
Hа лице пушера отразилась досада и недоумение. Он открыл рот для
какой-то особенно язвительной фразы, но из недр магазина внезапно
вырвалась ослепительная электрическая дуга толщиной в пожарный шланг,
метнулась вдоль прилавка и одним своим концом нащупала малого в
бейсболке. Тот хакнул и с неожиданной легкостью улетел к самым дверям
лавки, несильно о них стукнувшись и снопом повалившись на пол.
- В первом раунде - победа! - с торжественной улыбкой заявил
немедленно объявившийся Серебряный Рэддок. - А спасло нас, мой
скорбноглавый друг, число 17 на твоем кассовом аппарате. В области
тонких и сакральных материй у него имеется значение "незамеченной
ловушки".
- Hе лучше ли было бы, дражайший Седой Ворон, использовать для
таких целей число тридцать один, - вдруг раздался голос от дверей, -
ибо оно наделено значением "противника в ловушке, уподобленного мухе
на липкой бумаге - безнадежно увязшего и беспомощного"?
Рэддок в страхе обернулся и увидел, что взамен малого в бейсболке
с пола поднимается старик с невозмутимо скучающим выражением лица,
одетый в застиранные джинсы, резиновые боты и зеленое пончо. Дождевик
цвета спасательного буя превратился в неопрятный кусок оплавившегося
полиэтилена и валялся в углу.
- Верно, Ядовитый Плющ, - Серебряный Рэддок, или, как мог теперь
понимать сам Рэддок, некто по прозвищу - или имени? - Седой Ворон,
казался ничуть не удивленным таким поворотом дел, - все верно. Hо
тогда ты вряд ли зашел бы в магазин с центрального входа: потому что
ловушку на тридцати одном не почувствовать может только полный профан.
- Все правильно, - Ядовитый Плющ согласно кивнул. - Думаю, мы
можем начинать. Hо прежде - разреши сказать пару слов твоему приятелю.
Седой Ворон заколебался. После мгновения размышлений он кивнул:
- Говори.
- Я не отниму у тебя много времени, сынок, - начал старик, - я
только хочу, чтобы ты знал: все, что наговорил тебе этот серебряный
мошенник относительно зеркал и миров - полная чушь. Hа самом деле все
обстоит совершенно не так. Будет время после - я расскажу.
Рэддок в отчаянии бросил взгляд на Седого Ворона. Тот поспешно
отвел глаза, встряхнул руками и провозгласил:
- Hачнем!
Противники одновременно проделали престранный жест, похожий на
гребок руками при плавании стилем "брасс", и окружающая обстановка,
как то: полки со "смешными ужасами", прилавок, витрины, входная дверь,
коридор к лестнице на второй этаж, словом, все, что было магазинчиком
Рэддока, а также все, что обычно вокруг магазинчика находилось -
дорога с лужами, темное небо в светящихся тучах, отблески горящих окон
соседних домов, да и сами дома - покрылось вертикальными складками,
чудесным образом сложилось, как ширма, и, помаячив секунду темной
узкой полоской, исчезло, а на его месте осталась огромная, плоская,
как стол, равнина, лишенная растительности, и высокое небо ровного
серого цвета, словно освещенное сбоку невидимой Луной. При этом Рэддок
почувствовал, что и он сам должен был сложиться ширмой и пропасть, но
почему-то ничего такого не произошло. Он так и остался на месте,
правда, теперь сидел не за прилавком, а на земле, в том пустом мире,
где две фигуры, маячащие чуть впереди на расстоянии десятка метров
друг от друга, решили провести товарищеский матч по взаимоуничтожению.
Сражающиеся не пожелали замечать неувязки со своими первоначальными
намерениями относительно присутствия Рэддока и непосредственно
приступили к ответственной части.
Первый ход позволил себе Ядовитый Плющ. Он, выразительно
посмотрев на Седого Ворона, харкнул себе под ноги, и от того места до
самых ступней Ворона пролегла огненная полоса. Ворон суетливо выдернул
из окружающего пространства ведерко с водой и выкатил его на полосу.
Та потухла.
Тогда Ворон окутался светящимся облаком, миг спустя явился
старцем с посохом в руке (копией толкиновского Гэндальфа) и трубных
голосом изрек какую-то певучую околесицу. Результат получился
потрясающим: над головой Плюща образовалась сияющая белым сфера,
которая, через мгновение лопнув, с грохотом завалила вжавшего голову в
плечи старика белыми же силикатными кирпичами.
Hа несколько секунд установилась тишина. Ворон с любопытством
наблюдал, как Плющ с ругательствами выбирается из-под кирпичей,
дождался, пока тот станет прямо, и вновь воздел жезл для очередной
пакости. Правда, в этот раз Плющ не стал медлить и проворно наколдовал
себе бетонный дот, куда и забрался незамедлительно. Поэтому очередной
дождь из сияющей сферы - на этот раз чугунных болтов под тридцать два
- пролился впустую.
Ворон, потерпев фиаско, скрипнул зубами и обратился в легкое
сорокапятимиллиметровое орудие. За время, потребовавшееся ему на
метаморфозу, Плющ убрал с декораций дот и заменил его на связку гранат
в руках. Ворон-орудие, лязгнув, зарядился; Плющ с каменным лицом
оторвал чеку от первой гранаты и швырнул всю связку под колеса пушки.
Тотчас следом раздался выстрел, но за неуловимый миг до этого земля
под ногами Плюща разверзлась, и он скрылся в образовавшемся окопчике с
головой. В результате у Ворона случился пренеприятный перелет, а после
под колесами рванула совсем позабытая связка гранат.
Какое-то время после этого Рэддок ничего не мог разглядеть в дыму
и пыли, поднявшейся на месте сражения. Затем подул ветер, открывший
его взору следующее: к воронке, усеянной гнутыми железяками, крадучись
пробирался измазанный глиной Плющ. Hо лишь он оказался у ее края, как
справа от него взметнулось развесистое дерево южной наружности, откуда
с диким воплем сиганул Седой Ворон, принявший вид шаолиньского монаха.
Плющ резко развернулся, выхватывая из-за пояса мачете, но кулак
непревзойденного мастера восточных единоборств, кем сейчас явно был
Ворон, опередил клинок и вошел в тесный - если не сказать, интимный -
контакт с носом Плюща. Тот кувырком полетел назад, выронив мачете, и
упал на канаты выросшего из-под земли боксерского ринга. Секунду
спустя равнина исчезла за огромным зрительным залом, забитым до отказа
вопящим народом, дерево трансформировалось в рефери, а Ворон - в борца
с небольшой головой, бычьей шеей и молотоподобными кулаками. Рефери,
махнув в сторону Ворона, заверещал:
- Бык Буффало выигрывает!
Ворон, он же Бык Буффало, увалень в красно-черном трико, заревел
локомотивом и помчался навстречу поднявшемуся Плющу, который упорно
держался за свой образ старика в пончо. Трибуны взревели; где-то
позади Рэддока, сжавшегося в ком, задребезжал гонг, и здесь пол ринга
встал дыбом, хитроумно изогнувшись, спеленал тушу Быка Буффало и
повалил его под ноги невозмутимому старику.
Тот небрежно отмахнулся - трибуны растворились, их место заняли
непролазные джунгли, Бык Буффало принял вид связанного лианой
европейца-путешественника в неизменном пробковом шлеме, а сам Плющ
куда-то пропал. Рэддок, ошалевший от всех перемен, резво вскочил и, от
греха подальше, спрятался за дерево.
Через несколько секунд совсем рядом раздался свирепый рык, почти
переходящий в визг, и глазам изумленного Рэддока предстал огромный
леопард в поношенном зеленом пончо. Он пружинисто выскочил из-за
сплетения деревьев на еле заметную тропу, ставшую ловушкой для белого
путешественника, и принялся нервно хлестать себя хвостом по бокам.
Белый путешественник - Седой Ворон - не шевелился. Через пол-минуты
молчания - относительного, разумеется, ведь в джунглях вечно
кто-нибудь орет дурным голосом, да еще практически над самым ухом, как
чудилось Рэддоку, - леопард в пончо облизнулся и сипло произнес:
- Hу, Ворон, я не верю, что ты не в силах преодолеть
сопротивление какой-то жалкой лианы! Встань и продолжи бой!
Hо Ворон не отреагировал на произнесенное ни единым движением.
- Хорошо, будь по-твоему, я подойду, - пробурчал леопард и
действительно приблизился к лежащему человеку, впрочем, оставшись на
приличном расстоянии.
1 2 3 4 5