Джули встрепенулась во сне и вдруг села, резко выпрямившись. Протерев глаза, она спросила:
– Я что-то пропустила?
– Очень мало, – ответила Руби.
– Давайте попьем чаю, – предложила Агнес. Она по дошла к чайнику и покрошила в кипящую воду какие-то травы. После того как они несколько минут настоялись, она разлила отвар по четырем чашкам, процедив его через тря почку. Потягивая чай, я вспомнила, как трудно мне было спускаться с дерева.
– Агнес, когда я спускалась вниз и достигла предпоследней ветки, я вновь стала сонной и ужасно отяжелела. Маленькая бабочка стала вести себя очень беспокойно. Передо мной возник прекрасный молодой человек с внешностью полубога Он кивком поманил меня. О, он был так прекрасен! Я никогда не забуду его лица.
Я с готовностью погружалась в фантастические грезы, вспоминая о нем. Незаметно для себя я влюбилась.
– Что? – нетерпеливо переспросила Джули. – Ты встретила на дереве молодого человека? И, говоришь, он был очень красив?
– Шла бы ты обратно спать, Джули, – сказала Агнес. Джули, сконфузившись, глубоко вздохнула.
– Я помню, что нижняя ветка была почти перегрызена сотнями бабочек. Я поняла, что, если я останусь с этим мо лодым человеком, у меня не останется шансов на спасение. Преодолев колебания, я все же спустилась прежде, чем ветка обломилась.
Я взглянула на Агнес, пытаясь выразить в своем взгляде обуревавшие меня чувства.
– Я любила его. Почему мне нельзя было снимостаться?
– Это была бы быстрая и безболезненная смерть, если ты это имеешь в виду, – вздохнула она.
– Как по мне, звучит заманчиво, – сказала Джули. – Он до сих пор там?
Руби хмыкнула.
– У него была такая прекрасная улыбка, – сказала я. – Он до сих пор у меня перед глазами.
Я опустилась обратно на стул и обмякла. Мной овладевало уныние.
Агнес указала на меня большим пальцем.
– Взгляните на нее, – сказала она, тряхнув головой. – Когда женщина влюбляется, ей хочется отдать свою силу. Выбор за тобой. Иди с ним, или возьми свою силу. Как ты думаешь, чего он от тебя хотел?
– Он хотел, чтобы я пошла с ним.
– А вот и нет! – фыркнула Руби.
– Конечно, нет, – сказала Агнес. – Все мы, Линн, пришли на эту землю, чтобы исцелить свою женскую сторону. Мужчины, женщины, – все. Женщины пришли на этот шарик, зная великую истину. Но ты, как и большинство женщин, не в состоянии определить, что именно ты знала. Некоторые женщины становятся безразличны к этому знанию. Ты же захотела его понять. Именно это привело тебя сюда. Ты нашла меня, чтобы я тебе в этом помогла. Мужчины, приходя в этот круговорот, не знают. Если им повезет, они понимают, что им нужно найти женщину, которая бы их научила. Мужчины не знают, как жить. Женщины должны их этому научить. Но прежде женщины должны собрать свою силу и излечиться сами. Они подражают мужчинам, как пересмешник подражает вороне. Как только они начинают так поступать – это конец. Тогда все идет прахом. От этого теряют и мужчины, и женщины – и те, и другие в результате становятся слабыми. Если бы ты выбрала этого распрекрасного молодого человека, а не свою силу, он уничтожил бы тебя. Он возненавидел бы тебя за то, что ты не стала для него Женщиной Белого Бизона, у которой он мог бы учиться. Будь ты богиней, ты вполне могла бы поладить со своим богом, но только в этом случае.
– Хо! – воскликнула Руби, хлопнув нас с Агнес по спине. – Джули даже не видела этого драгоценного ублюдка, а уже готова следовать за ним до последнего вздоха!
Я испытала такое облегчение, получив возможность рассказать о своем путешествии, что заснула сразу же, как только вымыла свою чашку.

Глава 3. Сновидческое путешествие на юг

Блюдите Тайны!
Непрестанно проникайте в Них!
Лью Уэлч, «Теология»

Вечером с северных плато спустилась страшная пурга; ледяныепорывы ветрапробивались сквозь щели между бревнами хижины. Временами дуло так, что комки газетной бумаги, которыми они были законопачены, со свистом вылетали внутрь комнаты. Мы все надевали по нескольку пар теплых штанов, молча ели и проникались чувством бренности нашей маленькой хижины и прочности и теплоты нашей дружбы Атмосфера была весьма напряженной, и неизбежное соседство каждого из нас с еще троими направляло мысли в более умозрительные сферы. Я начала понимать, как многолетнее напряжение такого рода способно породить видения ужасного виндиго – видения, овладевающие душой человека; обращающие его сердцев кусок льда и побуждающие убиватг людей целыми деревнями. Виндиго – это безумная часп внутренего содержания человека, способная толкнуть его нг каннибализм в отношении себе подобных, а то и самого себя. Я содрогнулась от мысли о той боли, которую это за собой влечет, и придвинулась к печке, поставив свои тепло обутые ноги на старый деревянный ящик из-под яблок.
– Не поговорить ли нам о более теплой погоде? – предложила Агнес.
Я не сомневалась, что она тоже чувствовала себя напряженно из-за непрекращающегося холода. Если бы даже я захотела уехать, это было невозможно. Лишь полеты моего духа помогали мне бороться с клаустрофобией. Я наблюдала за Руби, пытаясь понять ее – гордую пожилую женщину с сознанием, таившим столь громадную силу, и невидящими глазами. Онавсегдавседелалахорошо: каждая посудина была у нее вычищена, каждая валяная кошма доведена до совершенства. Движения ее были всегда точно выверены, что, несомненно, объяснялось ее слепотой, но кроме того – я чувствовала это, – тем величайшим почтением, с которым она относилась к жизни и миру вокруг себя. Даже просто смотреть на нее в течение дня было для меня уроком. Я восхищалась ее кошачьей грацией и способностью самой становиться тем знанием, которое она хотела мне передать. Когда я бывала слишком серьезна, она могла застать меня врасплох, разыграв дряхлую старуху или капризного ребенка. Никогда прежде я не удостаивалась чести провести столько времени в столь тесном с ней соседстве. Меня всегда поражало, насколько обособленно она держится, неизменно блюдя свое положение. Но несмотря на все это, я испытывала к ней такую любовь…
Агнес отодвинулась со стулом, сев напротив меня, Джули придвинула свой стул ко мне слева, а Руби справа. Несмотря на наше давнее знакомство, близость Руби всегда слегка меня нервировала. Я никогда не знала, что она сделает в следующую секунду. Наблюдая за ней краем глаза, я видела, как она улыбается своим мыслям, подобрав недошитый ею мокасин и потирая его руками.
– Линн, настало время для хорошей истории, – прого ворила Агнес, держа на коленях поднос с бисером. Она нани зывала мелкие белые бусинки на иголку, собираясь вышивать кисет.
– Я не против, – сказала Руби. – Хорошая история согревает сердце.
– Я хочу услышать еще о том прекрасном молодом человеке на дереве, – сказала Джули.
– Я говорю – хорошая история, – отрезала Руби. – Она собиралась рассказать нам о Юкатане, где было тепло и солнечно.
– Об этом можно столько всего рассказывать! С чего, по-вашему, лучше начать?
– Как насчет того, чтобы с начала? – фыркнула Руби. Джули хихикнула.
– Ладно. Представьте себе мой дом…
Шел мелкий дождь, и из моей гостиной были видны нитевидные потоки, стекавшие по большим двустворчатым окнам. Я читала раздел путешествий воскресной газеты, выискивая сведения о недорогих рейсах в мексиканский город Мерида, расположенный на полуострове Юкатан. Агнес рассказывала мне о живущей там женщине, которая, по ее словам, много знала о масках.
– Какие маски ты имеешь в виду? Резные? – спросила я у нее.
Агнес ответила, что эта женщина знает о масках силы и обладает сведениями более древними, чем цивилизация майя. Это пробудило во мне живейший интерес, и я записала имя женщиныв блокнот наряду с туманным описанием дома в маленькой деревушке, где она жила. Агнес больше ни разу не упомянула о ней, да и я до этого момента не вспоминала о том разговоре.
Я набрала указанный в газетной рекламе номер авиакомпании и забронировала место. Сточки зрения здравого смысла это было полнейшей бессмыслицей. В течение следующих трех часов я занималась тем, что отменяла приглашения к обеду, свидания, встречи с раздачей автографов в книжных магазинах и прочие запланированные мероприятия. Реакция на том конце провода варьировалась от легкого сожаления до взрывов ярости. В мои планы вовсе не входило морочить голову стольким людям, просто в последнее время я работала так много, что, думаю, заслужила отдых. Как бы то ни было, я собралась уехать.
Полет пошел без приключений. Я наняла в аэропорту автомобиль и, ориентируясь по картам, направилась к руинам древнего майянского города Ушмаль, а оттуда – в маленькую деревушку Ллано с грязными улицами и глинобитными домами. На своем весьма слабом испанском я спросила у местного мальчишки, где находится дом Сойлы Гитерес. В результате обильной жестикуляции японяла, что это маленький глинобитный домик за пределами деревни у небольшого ручья. Я поблагодарила мальчишку, оказавшегося внуком Сойлы, и поехала туда. Я увидела маленький, хорошо обустроенный дворик. В центре старой деревянной двери был прибит амулет. Я постучала. Дверь открылась, и на пороге, широко улыбаясь, предстала Агнес Быстрая Лосиха.
– А я уж было собиралась махнуть на тебя рукой, – сказала она. – Я уже три дня тебя поджидаю. Почему ты не приехала раньше?
Мы обнялись. Я была поражена сверх меры.
– Агнес, – сказала я. – До вчерашнего вечера я сама не знала, что поеду.
– Мы как раз говорили о тебе с Сойлой. У тебя уши не чесались?
Я рассмеялась и сказала:
– Кого-кого, а тебя я меньше всего ожидала встретить за пределами Канады.
– О, ты ведь знаешь, как это бывает. Мы, индейцы, так и норовим принюхаться ко всему окружающему. Наш нос ведет нас. Заходи, мы как раз занимались твоим любимые делом – пили чай.
Я прошла за ней сквозь дом и вышла в ухоженный садик окруженный деревянным забором от койотов. На грубо ско лоченной скамейке сидела пожилая женщина, одетая в блуз] свободного покроя, называемую здесь уипиль, и синюю зала хивающуюся юбку. Как и большинство индейских женщш Юкатана, обута она была в кожаные сандалии. Агнес преде тавила нас друг другу.
– Не говорила ли я только что, что Л инн Эндрюс вот-вотпостучится в дверь? – сказала она.
– Было, было, Агнес, – сказала Сойла с легким акцентом, глядя на меня. – Мы когда-то уже встречались на Севере, но ты, по-видимому, не помнишь меня.
Я в тот же миг почувствовала в этой женщине родственную душу.
– Нет, не помню. А где именно?
– Это не важно, – отвечала она.
– Пойду, приготовлю Линн чаю, – сказала, улыбаясь Агнес. – И не позволяй ей докучать тебе вопросами о масках и знаниях майя.
Какое-то время я стояла, переминаясь с ноги на ногу.
– Вы майя? – спросила я в конце концов.
– Я майя, – ответила она. И затем добавила: – Но некоторые говорят, что я наполовину рысь.
Я уже готова была начать расспрашивать ее о масках, но тут вернулась Агнес со сделанной из тыквы чашкой, наполненной горьковатым травяным чаем. Присутствие Агнес в этом доме все еще смущало меня. В моем уме проносились дюжины возможных объяснений того, как вышло, что она сидит передо мной.
Сойла тепло улыбнулась мне. Ее глаза были очень добрыми и приветливыми, но в их глубине я рассмотрела свернувшуюся гремучую змею. Я поняла, что мне ни в коем случае не следует становиться на пути этой женщины. Взгляд ее сканировал мое лицо, как будто она прочитывала мои мысли. Во двор вбежала стайка детишек, и одна из девочек тонким голоском спросила у Сойлы что-то по-майянски. Та ответила, и дети в ожидании выстроились вокруг нас. Сойла пояснила, что дети хотят, чтобы Агнес рассказала им очередную историю. Агнес заговорила с ними по-майянски. Затем она обратилась к той девочке, что разговаривала с Сойлой. Девочка вбежала в дом и быстро вернулась с чайником. Она разлила чай по нашим чашкам.
– Это одна из моих внучек, – сказала Сойла.
– Она очень мила, – заметила я.
Агнес, извинившись, уселась прямо на землю. Дети обступили ее, смеясь и возбужденно галдя, но затихли сразу, как только Агнес начала свой рассказ.
Улучив момент, я обратилась к Сойле:
– Агнес говорила, что вы знаете о масках…
– Иди сюда и сядь рядом со мной, чтобы не мешать детям, – сказала она.
Мы отошли в угол сада и сели на траву. В воздухе стоял насыщенный аромат сырой земли и влажных от вечернего дождя листьев субтропических деревьев. Я отхлебнула из чашки. Сидя здесь, я имела возможность смотреть сквозь прореху в изгороди. Вдалеке, за крытой соломой хижиной, виднелось сухое дерево, ветви которого сплошь обсели канюки.
– Там что-нибудь издохло?
– Нет, нет, канюки всегда слетаются туда и ждут отбросов из корчмы.
Некоторое время Сойла рассматривала меня, поглаживая ладонью землю. Подобрав тонкий прутик, она принялась чертить им на земле. Нарисованное представляло собой прямоугольник, разделенный на треугольники.
– Что это означает? – спросила я.
– Это означает силу, что значит путь к пониманию себя.
– Силу? Из этого рисунка можно извлечь многое, но почему он означает силу?
– Мы называем его маской земли. Эта маска – наш алтарь. Так мы молимся и совершаем наши священнодейс твия.
Я достала из своей сумки белый платок, предназначенный ей в подарок. Она рассмотрела его и отложила в сторону, кивнув головой.
– Научи меня, – попросила я.
– Тебя тянуло сюда, как пчелу тянет к цветку. Одна из причин, почему ты здесь – это желаниеучиться. Я будуучить тебя. Сегодня ты должна отдохнуть с дороги. Вздремнем сейчас и будем ожидать знание. Когда ты будешь готова воспринять его, оно придет. Оно вроде бродяги, но никогда не уходит настолько далеко, чтобы его нельзя было приманить.
Пока Сойла говорила это, между нами пролетела красивая зеленая птичка колибри и стала исследовать кусты фуксии. Сойла продолжала, кивнув в сторону нашей гостьи:
– Посмотри, как колибри зависает над цветком. Для этой птички пыльца – это сила. Смотри, она выбирает нуж ный момент и приникает к цветку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26