Самым трудным будет изменить запись в журнале о вызове «Скорой помощи». Сколько у тебя с собой наличных?Сокол знал, что обычно Чэд носит с собой уйму денег. Повернувшись, чтобы регистрационная сестра за стойкой не видела, что он делает, Чэд достал из кармана бумажник и заглянул в него. Денег действительно оказалось немало.– Хорошо, – сказал Сокол. – Я тут кое-что выиграл в покер, так что у нас двоих соберется достаточно, чтобы уладить это дело.– Опять сплутовал и выманил у ребят всю получку? – ухмыльнулся Чэд.– Я никогда не прибегаю к плутовству.Сокол хорошо помнил тот единственный раз, когда Чэд сел играть в покер с рабочими на ферме. Он совершенно не умел скрывать своих чувств, на его красивом лице отражалось все, что творилось у него в душе, – читать его было легко, как детскую книгу. Не прошло и получаса, как он проигрался в пух и прах. А Сокол, как на грех, выиграл большинство ставок. Разразилась безобразная сцена, и неизвестно, чем бы закончилось дело, – какой дракой, а может быть, и кровопролитием, – если бы не вмешались двое ковбоев, которые не играли с ними.Тогда удалось поладить миром, но с тех пор, когда за карточным столом появлялся Чэд, Сокол тут же выходил из игры, независимо от того, выигрывал он или проигрывал. Сокол знал: Чэд уверен, что сводный брат просто боится его. На самом деле было множество причин, по которым Сокол избегал столкновений с Чэдом, но ни одна из них не имела ничего общего со страхом перед братом. Во-первых, он почти был уверен, что ковбои в драке встанут на сторону Чэда. Ни один из тех парней, кто позволил себе дружбу с Соколом, не остался работать на ранчо. Ролинз лично следил за этим. Но это было лишь полдела. Самым главным из того, что удерживало Сокола от схватки со сводным братом, было сознание: Чэд – сын Кэтрин. Причинить ему боль – означало причинить боль самой Кэтрин.Сокол никогда не давал себе труда анализировать мотивы своих поступков и сами поступки, или же задумываться о прошлом. Сталкиваясь с какой-либо ситуацией, он действовал так, как, по его мнению, следует действовать в настоящий момент, и не терзал себя сомнениями – прав он или не прав. Точно так же он вел себя и сейчас, когда события требовали от него быстрых, решительных поступков. Он знал, что никто его за это не поблагодарит. Вернее всего, Чэд припишет все заслуги себе. Но Сокол преследовал только одну цель – уберечь Кэтрин от публичного унижения. Ничто другое его не волновало. И поскольку Чэд согласился с его планом, то следовало действовать, не теряя ни секунды.– Думаю, тебе стоит позвонить Гарви прямо сейчас, – предложил Сокол. – А как только ты уладишь с судьей, тут же примемся работать со списком.– Идет. – Чэд направился было к телефонной будке, затем остановился: – А как быть с этой женщиной?– Обсудим это потом. Давай сначала разберемся с Гарви.Судье пришлось слегка повыкручивать руки – словесно, разумеется, – после чего он согласился изложить нужную версию событий, чтобы сберечь доброе имя своего друга. Затем настал черед людей из списка, подготовленного медсестрой. Тактика была простой, но действенной. Братья убеждали каждого из них по отдельности помочь честной и ни в чем не повинной семье, которая может пострадать от грязи, которая на нее обрушится, и подкрепляли свои убедительные просьбы деньгами. В общем, все это заняло менее получаса. Сокол понимал: несмотря на то, что удалось скрыть правду, толки об этой истории все равно поднимутся немалые. Скандала избежать не удастся. Но он по крайней мере не просочится ни в газеты, ни на телевидение.Осталась лишь одна сложность – запись в журнале вызовов «Скорой помощи». Но и она разрешилась довольно просто. Сокол и Чэд вскоре встретились в приемном покое возле регистрационной стойки. На красивом лице Чэда играла усмешка.– Фрэнк Бродмор уладит дело с журналом, – сообщил он довольно. – Нам повезло. Оказалось, что он по совместительству – юрист при этой больнице. Так что запись будет исправлена. Теперь принимаемся за женщину…– Она здесь… – начал Сокол, но так и не успел закончить.– Здесь?! – ошеломленно воскликнул Чэд, словно не веря своим ушам. – В этой больнице?– Да. Она приехала в «Скорой помощи» вместе с Фолкнером, – бесстрастно ответил Сокол.– Где она сейчас? – Чэда не интересовало, как женщина попала сюда. Его занимало совсем другое: – Господи боже, надеюсь, не в палате отца! Я не позволю, чтобы мать переживала подобное унижение!– Кэтрин пока даже не подозревает о ее существовании. Уверен, что позже придется ей рассказать обо всем, но сейчас доктор… доктор Сандерсон… согласился держать в тайне от Кэтрин обстоятельства, при которых Фолкнер попал сюда, – объяснил Сокол. – Доктор разрешил мне отвести женщину в комнату отдыха для сотрудников – на тот случай, если в больницу прорвутся репортеры и начнут задавать вопросы.– Я требую, чтобы ее немедленно убрали отсюда, – отрезал Чэд.– Кажется, придется оставить ее здесь до тех пор, пока не станет что-либо известно о состоянии Фолкнера. Она утверждает, что они были всего лишь друзьями, – добавил Сокол, припомнив, как страстно и убедительно говорила об этом девушка.– Друзьями? – Брови Чэда приподнялись в высокомерном и насмешливом скептицизме. – Женщины всегда были нужны отцу только для одного.По лицу Чэда было видно, что он причисляет и самого Сокола к той же самой категории кобелей, что и отца. Он до сих пор испытывал к сводному брату холодную ненависть из-за Кэрол, своей жены, которую Сокол познал – в библейском смысле – до ее замужества.– Во всяком случае, она не показалась мне девушкой того рода, к которому ты ее относишь, – пожал плечами Сокол. – Она, видимо, по-настоящему любит Фолкнера.– Он был и остается ублюдком, – хрипло выговорил Чэд. – Я никогда не понимал, почему женщины, включая и мою мать, этого не замечают. Но если эта девица и вправду о нем беспокоится, ее можно уговорить уехать отсюда.– Если она кого и послушается, то только не меня, – заметил Сокол.Он понимал, что после недавней беседы девушка примет в штыки любые его уговоры.– Я поговорю с ней. Только покажи мне, где она находится, – приказал Чэд.Сокол подчинился, но было видно: он делает это не из-за приказа, а потому, что считает, что Чэд лучше его справится с делом. В конце концов, наследник Фолкнера действительно обладал неким обаянием и внушал людям доверие. Они прошли по больничному коридору и остановились перед комнатой отдыха. Когда Сокол распахнул дверь, темноволосая девушка стояла у окна и смотрела в ночную темноту. Услышав звук открывающейся двери и шаги за своей спиной, она стремительно обернулась. Но тут же оживление и надежда на ее лице сменились ледяной холодностью – она узнала смуглого молодого человека, оскорбившего ее недавно цинизмом и беспричинной враждебностью.Сокол услышал, как Чэд за его спиной пробормотал:– Х-м-м, отец впервые проявил хоть какой-то вкус…Это было косвенное оскорбление, направленное в адрес Сокола, – намек на его мать, в жилах которой текла кровь навахо. В голубых глазах Сокола вспыхнул огонь, но лишь на миг… Вспыхнул и тут же погас.
Вначале Ланна подумала, что кто-то из больничного персонала принес ей вести о состоянии Джона. Но когда ее взгляд встретился с безразличными голубыми глазами – единственное, что можно было прочитать в них, это скрытое высокомерие, – девушку охватил холодный гнев. Она и подумать не могла, что этот человек осмелится вернуться после тех отвратительных обвинений, которые он бросил ей в лицо. А ведь можно было сразу понять: он – из тех, кто осмелится сделать что угодно. Любую низость, любую подлость…Вместе с тем, его грубо откровенные вопросы заставили Ланну понять: другие люди, а их не менее полдюжины, думают, вероятно, про себя все то, что этот человек произнес вслух. Хотя Ланна знает, какова на самом деле правда, но от этого ей не было легче встречаться лицом к лицу с посторонними, таящими грязные мысли. И оттого она насторожилась, заметив за спиной смуглого грубияна второго мужчину.Этот человек был красив – настолько красив, что дух захватывало. Ростом не выше своего спутника, он был одет в дорогой, отлично сшитый костюм, придававший ему серьезный и основательный вид. Человек пошел ей навстречу, и Ланна увидела, что, несмотря на мягкую улыбку, в светло-карих глазах светилась печаль. Это немного успокоило девушку. Кажется, первоначальная надежда оказалась верной – наконец пришел хоть кто-то, чтобы утешить ее.– Я Чэд Фолкнер, сын Джона Фолкнера, – негромко произнес молодой человек.Эти слова разом объяснили Ланне все. Действительно, мягкость и спокойная сила, чувствовавшиеся в мужчине, во многом напомнили ей Джона.– Я приехал сразу же, как только узнал о случившемся. Спасибо вам за то, что оставались здесь до тех пор, пока не приехали члены семьи, мисс… – Он выжидающе умолк, прося тем самым Ланну представиться.– Ланна Маршалл.Чэд взял руку Ланны и тепло сжал ее в своих руках, и девушке захотелось разрыдаться от облегчения: наконец-то нашелся человек, с которым она может разделить свою тревогу.– К-как он? – спросила она. – Я ничего не слышала о нем вот уже полчаса, а может, и больше…– Держится изо всех сил, – заверил Чэд и улыбнулся, чтобы подбодрить девушку. – Вы ведь знаете, какой он сильный. Настоящий боец.– Да, – взгляд Ланны скользнул с Чэда Фолкнера на смуглого человека, молчаливо наблюдавшего за ними, и девушка увидела в его глазах насмешку. Кажется, он только и делает, что насмехается надо всем и всеми. – Джон и я – друзья, – быстро сообщила она прежде, чем у сына Джона успело сложиться ложное представление об их отношениях с его отцом.– Да, я знаю. Я слышал, вы находились рядом, когда у него случился приступ. Для вас это наверняка было тяжелым ударом, – сказал Чэд, успокаивая ее.И Ланна испытала невероятное желание положить голову на плечо этому человеку, который, казалось, так хорошо понимает все, что она чувствует.– Мы были в ресторане, чтобы отметить мой день рождения. Затем Джон проводил меня до дома, и я пригласила его войти и выпить чашку кофе. Когда я вышла на кухню, чтобы сварить кофе, то услышала, как он упал. Я…– Нет, нет я не прошу вас рассказывать об этом, – остановил ее Чэд, когда Ланна запнулась. – Ведь все произошло совсем не оттого, что вы праздновали день рождения, не так ли?– Нет.Ланне начало казаться, что она нечестно использует его заботливое к ней отношение. Она выпрямилась и отдернула свою руку, все еще покоившуюся в его ладонях. Затем слабо улыбнулась, чтобы показать, что с ней все в порядке. И все это время каким-то краем сознания она чувствовала, что смуглый человек отчужденно и холодно наблюдает за ними с непроницаемым выражением на лице.– Ланна… Могу я вас так называть? – Чэд склонил набок голову и улыбнулся ей с такой непосредственной простотой, что Ланна тут же разрешающе кивнула. – Ланна, мне надо кое о чем вас попросить, но я не хотел бы, чтобы вы неверно меня поняли.– О чем же? – Ланна вся обратилась во внимание: неужели она может хоть как-то помочь сейчас семье Джона.– Я бы предпочел, чтобы никто не знал, что мой отец нынешним вечером находился у вас. Какой бы невинной ни была ваша дружба с отцом, это не будет иметь значения, если газетчики докопаются до обстоятельств. Я не желаю, чтобы репутации – и моей семьи, и ваша – пострадали, если в печати появятся какие-либо грязные инсинуации, – объяснил он. – Вы знаете, кем является мой отец, и вполне естественно, что пресса немедленно сообщит о том, что у него случился второй инфаркт. Избежать этого невозможно. Однако я хочу уберечь вас и мою мать от нечистоплотной возни, которую могут поднять газеты. Но сделать это я могу, только если мы будем действовать заодно.– Как я могу помочь? – Предусмотрительность Чэда и его забота о ее репутации тронули и совершенно обезоружили девушку.– Я хотел бы, чтоб вы уехали домой. Сокол отвезет вас, – пояснил Чэд и, увидев, как омрачилось лицо девушки, добавил: – Обещаю вам, что позвоню, как только появятся хоть малейшие изменения в состоянии отца. Скоро должны появиться репортеры. Если мы хотим скрыть ваше имя от прессы, то будет разумнее, чтобы вас к этому времени здесь уже не было. А не то ваше присутствие вызовет массу вопросов, на которые трудно будет ответить. Мне не хотелось бы, чтобы вам пришлось пройти через все это.– Да, да, я понимаю, – согласилась Ланна.– Спасибо, Ланна, – его улыбка согрела девушку своей теплотой. – И обещаю, что ваше имя вообще не будет упоминаться. Знаю, это именно то, что он сам бы хотел.В этом она ничуть не сомневалась. Джон был джентльменом в самом подлинном смысле этого слова. И точно таков же, кажется, его сын. Эта мысль показалась Ланне очень утешительной.– Вы очень добры, мистер Фолкнер, – пробормотала она.– Зовите меня Чэд, – попросил он с улыбкой, а затем, сразу помрачнев, произнес: – Мне очень жаль, что я не могу больше с вами оставаться, но вы, конечно же, поймете меня: я сейчас очень нужен матери.– Естественно. Я и не думала вас задерживать, – заверила его Ланна, качнув темной головкой.Чэд полуобернулся и прикоснулся к ее плечу, словно безмолвно утешая и успокаивая девушку.– Сокол присмотрит за тем, чтобы вы благополучно добрались до дому. А я позвоню, как только появятся хоть какие-нибудь изменения.– Спасибо.Но когда Ланна посмотрела на молчаливого человека, который должен был сопровождать ее домой, в глазах ее вновь вспыхнула настороженность. Тот, кого Чэд назвал Соколом, ответил ей бесстрастным взглядом, по которому невозможно было догадаться, как он относится к заданию, которое поручил ему Чэд. Во всяком случае, он ничем не выразил своего неудовольствия.Чэд задержался у двери, словно желая что-то сказать ему. Безразличный взгляд голубых глаз Сокола лениво переместился с девушки на Чэда. Ланна не расслышала, что сказал Чэд. Человек по имени Сокол коротко кивнул в ответ. Что бы ни было сказано, выражение его лица не изменилось. Когда Чэд вышел из комнаты отдыха, оставив ее наедине с Соколом, девушка почувствовала неловкость и смущение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43