– Останься. Милорд как раз собирался прощаться.
Чэрити и Хэмпден переглянулись. В их взглядах сквозило веселое удивление. Анабелла уже не сомневалась в том, что любая встреча с Колином наедине может закончиться для нее катастрофически.
– Милорд, я передумала относительно вашей просьбы. Вам не стоит более беспокоить себя новыми встречами со мной. Хотя я благодарна вам за сегодняшний визит, он доставил мне несколько приятных…
– Мне тоже, – перебил ее Хэмпден и надел шляпу. Затем жестко, словно отдавая приказ, продолжил: – Два дня, Анабелла. У тебя есть два дня, используй их, пожалуйста, разумно.
– Вы не поняли… – начала она, но не успела закончить фразу, поскольку он вышел из комнаты, оставив ее наедине с Чэрити.
Анабелла набросилась на служанку:
– Как ты посмела устраивать свидание, даже не поставив меня в известность?
Чэрити пожала плечами:
– По-моему, все получилось удачно. Да и ты выглядела вполне счастливой, пока милорд был рядом.
Чэрити настолько справедливо угадала состояние Анабеллы, что та в первый момент опешила, но уже через мгновение справилась с собой и, сделав непроницаемое лицо, возразила:
– Если бы не твое непрошеное вмешательство, я бы с ним никогда не встретилась.
– Если ты не хотела с ним разговаривать, то заставила бы его уйти. Я прекрасно знаю, как ты умеешь расправляться с нежелательными поклонниками.
К сожалению, Чэрити была и в этом права. Если у самой Анабеллы не хватило твердости характера, а может быть, желания выставить лорда Хэмпдена из уборной, то в чем, собственно, обвинять служанку?
– Нет, ты мне объясни, с какой стати ты это устроила? – делая вид, что продолжает сердиться, спросила Анабелла.
– Я знала, что ты заупрямишься, а мне казалось, что вы подходите друг другу. И правильно казалось, не так ли? Если бы я не вошла…
– Ничего у нас не было, – слишком горячо запротестовала Анабелла.
– Ничего, говоришь? Ну-ну.
Анабелла не решилась встретиться взглядом с Чэрити.
– Признаю, я позволила ему… э-э… некоторую вольность. Но… что мне оставалось делать? Надо же было от него избавиться! А, как ты знаешь, лучшее средство для усмирения поклонника – это поцелуй. Ну, вот я и пожалела его…
– Судя по его довольной улыбке, дело не ограничилось жалостью, – фыркнула Чэрити. – Не рассказывай мне сказки, все равно не поверю.
Она разложила на столе костюм хозяйки и принялась приводить его в порядок.
Анабелла задумалась. Интересно, что, кроме любовной победы, нужно от нее Хэмпдену?
– Чэрити, когда ты договаривалась с лордом Хэмпденом, он не упоминал про человека по фамилии Мейнард?
– Ты полагаешь, он знаком с твоим отцом? – изумилась служанка.
– Не знаю. Маркиз сказал только, что среди его знакомых есть несколько человек с такой фамилией.
– Но это же хорошо. Если ты будешь разумно себя вести, он поможет тебе найти отца.
– По-моему, здесь вряд ли уместно слово «разумно», и ты это знаешь.
– Прекрати ворчать. Лучше признай, что он красавец.
– Да, он красив, но далеко не дурак, и с легкостью разгадает все мои уловки. Он слишком опасен для того, чтобы его можно было использовать. – Анабелла вздохнула и, закрыв глаза, потерла виски – у нее начинала болеть голова. – Я не знаю, как мне быть. Он собирается через два дня прийти ко мне домой, а ты понимаешь, чего он хочет.
– Так не отказывай ему.
– Чэрити!
– Нет, выслушай меня! – Чэрити подошла к хозяйке и принялась распускать шнуровку на ее платье. – Ты хорошенько распали его, а потом задай свой вопрос. Ривертон говорит, что, когда мужчина готов выскочить из штанов, он не может держать язык за зубами.
– Слышать не хочу о Ривертоне, – Анабелла начала снимать платье. – Он собьет тебя с пути. Ты и опомниться не успеешь, как он тебя соблазнит.
– О да, я это предчувствую, – с мечтательной улыбкой промурлыкала Чэрити.
– Что ты болтаешь? – возмутилась Анабелла. – Ты не должна интересоваться проходимцами вроде Ривертона.
– И вовсе он не проходимец! Пусть он не маркиз, как твой лорд Хэмпден, но все же прекрасный человек.
– Не называй лорда Хэмпдена моим! – обиженно воскликнула Анабелла.
– Ничего, дай срок – он будет твоим. Вот увидишь.
Анабелла хотела вступить с ней в спор, но в уборную вошли миссис Норрис и Молл Дэвис, обсуждая свои последние любовные приключения. Чэрити сверкнула белозубой улыбкой и выбежала за дверь.
«До чего же она самоуверенна, – с усмешкой подумала Анабелла. – Да… если Чэрити положила глаз на Ривертона, ему от нее никуда не деться».
От Ривертона мысли Анабеллы вновь обратились к лорду Хэмпдену. Какой он властный… и нисколько не сомневается в том, что он неотразим.
Пожалуй, за последний год Анабелла впервые оказалась в такой безвыходной ситуации. Она хотела выведать секреты Колина и предполагала, что его, в свою очередь, интересуют ее тайны. Но если она уступит его любовным притязаниям, то ей придется расстаться с мечтами о мести.
Да, она слишком мало знала о своем отце, а рассказ матери вовсе его не украшал: отец бросил беременную возлюбленную, предварительно втянув ее в какую-то скверную интригу, которая могла стоить ей жизни.
Девушка впервые задумалась о препятствиях, способных помешать исполнению ее планов. Пожалуй, самым опасным было то, что отец может узнать о ее намерениях раньше, чем она его разыщет. Она затеяла довольно опасную игру с лордом Хэмпденом, и неизвестно, чем все закончится: то ли он приведет ее к отцу, то ли предупредит его о коварных планах дочери.
Наверное, разумнее всего пока ничего не предпринимать и не встречаться с маркизом, но, похоже, он настроен решительно. Господи, как же поступить?!
5
Секрет – оружье обоюдоострое, скрывай его от женщин, дураков, детей.
Джон Драйден. Мартин-недотепа. Акт 2, сцена 2.
«Греческая кофейня», как обычно, была переполнена. За столиками сидели и дворяне, и купцы. Колин остановился в дверях, он впервые после возвращения в Лондон решил заглянуть сюда. Он подумал, что за три года его отсутствия в городе многое изменилось, и толкучка в кафе прекрасно это подтверждала. Многие по-прежнему приходили сюда, чтобы за остроумной беседой насладиться чашечкой ароматного экзотического напитка, но видно было немало и тех, кто явился в популярное заведение лишь для демонстрации особо модных нарядов. Лондон за это время, к большому сожалению маркиза, превратился в город разряженных павлинов.
Настроение его несколько улучшилось, когда он заметил за столиками нескольких членов Королевского Научного Общества. Значит, они продолжали собираться в «Греческой кофейне» после своих заседаний! До отъезда в Антверпен Колину случалось не раз принимать участие в подобных собраниях.
Впрочем, сегодня, через два дня после разговора с Анабеллой, он пришел сюда не для общения с учеными – Колин хотел встретиться с Ривертоном. Стоя на пороге, он продолжал осматривать тускло освещенное помещение, вдыхая аромат свежеприготовленного кофе, смешанный с куда менее приятным запахом множества немытых тел, сдобренным резкими мужскими духами и благовониями. Вскоре за одним из дальних столиков он заметил увлеченного беседой Ривертона.
В собеседнике Ривертона Колин с удовольствием узнал Гаррета Лайона, графа Фолкхема, и с радостной улыбкой направился к ним.
– Не верю своим глазам! – воскликнул Колин и, бросив шляпу на стол, сел напротив своего давнего приятеля. – Неужели ты решился покинуть имение и выбраться в город?
Фолкхем наморщил лоб и с деланной печалью в голосе сообщил:
– Жене захотелось провести несколько дней в Лондоне. Ты ведь знаешь женщин, даже у моей Мины время от времени появляется желание приобрести новое платье. – Несмотря на скорбную интонацию, у него был вид человека, искренне любящего свою жену. Гарретт пожал плечами и, вздохнув, продолжил: – К тому же она услышала, что в одном из театров поставили «Бурю», а тебе, должно быть, известно, моя супруга обожает Шекспира.
Колин грустно улыбнулся. Действительно, в одном из театров шла «Буря», и в ней играла Анабелла.
Ривертон весело толкнул локтем Фолкхема и кивнул на Колина:
– Смотри и запоминай: такое лицо бывает у людей, отвергнутых актрисами.
Колин поначалу не понял, откуда это известно Ривертону, но вспомнил о его более чем дружеских отношениях с Чэрити. Очаровательная служанка, похоже, успела позлословить по поводу неудачной попытки Колина завоевать благосклонность ее хозяйки.
– Не может быть! – воскликнул Фолкхем. – Неужто нашлась женщина, отвергнувшая Хэмпдена? Я всегда считал его непревзойденным мастером в искусстве соблазнения. Даже моя жена перестала ждать, когда он женится, и теперь полагает, что ему ни к чему тратить усилия на поиски супруги, когда женщины и так на него вешаются.
Колин изобразил пренебрежительную улыбку и поспешил увести разговор подальше от отвергнувшей его актрисы:
– Мина никогда не отказывается от своих намерений и будет подбирать мне невесту вплоть до того дня, когда я лягу в гроб.
Однако Фолкхем не поддался на его уловку:
– Я скажу ей, чтобы она отложила матримониальные планы и дала тебе побегать за нынешней дамой сердца. – Он подмигнул Ривертону и обменялся с ним понимающими улыбками. – Но все же меня интересует, как ты умудрился получить от ворот поворот?
Колин вздохнул. Он действительно рад был видеть своего юного приятеля, но предпочел бы выбрать для встречи другое время и место. Ему хватило бы шуток одного Ривертона, а тут еще Фолкхем решил расплатиться с ним за прежние насмешки над его семейным счастьем.
Пожав плечами, Колин ровным тоном ответил:
– Ривертон не совсем верно оценил положение вещей. Да, Анабелла пока не полностью мне доверяет, но в ближайшее время я сглажу эти мелкие шероховатости.
В ответ раздался дружный смех. Колин и сам понимал, что дела его обстоят намного хуже, чем можно было судить по столь бодрому утверждению. Чэрити рассказала ему, что Анабелла ушла из дома на рассвете, когда все еще спали, Колин полдня прождал ее на улице, но она так и не вернулась.
Ривертон буквально зашелся от хохота:
– Похоже, ты признаешь свое поражение, Хэмпден? Согласись с тем, что ее не интересуют солидные джентльмены вроде тебя. Она предпочитает жеманных хлыщей, которых гораздо проще обвести вокруг пальца. Такие, как Серебряный Лебедь, никогда не поступают по чужой указке. А ты, друг мой, никогда не допустишь, чтобы с тобой обошлись так, как ты сам привык обходиться с другими.
И Ривертон многозначительно подмигнул Фолкхему.
– Не понимаю, о ком ты говоришь. Что за Серебряный Лебедь? – перебил его Фолкхем.
– Это актриса, – склонившись к уху приятеля, довольно громко пояснил Ривертон. – Она играет в труппе герцога. Кстати, ты можешь ее увидеть, если придешь на сегодняшнее представление «Бури». Она будет играть Миранду вместо заболевшей Молл Дэвис.
Фолкхем, не скрывая удивления, посмотрел на Колина:
– Как актриса? Неужели ты решил изменить своим принципам?
– Нет, – мрачно отрезал Колин.
Фолкхем, приготовившийся было отпустить очередную шутку, предпочел промолчать.
Близкие друзья хорошо знали отношение Колина к актрисам. Его собственная мать Пьеретта была актрисой, можно сказать, без каких-либо актерских способностей, но с большими претензиями и весьма свободным поведением. Несмотря на слезные мольбы и протесты шестилетнего Колина, она охотно отдала мальчика его отцу Марлоу Джеффри, приехавшему во Францию, чтобы разыскать незаконнорожденного сына.
Колин решительно отогнал мрачные воспоминания. Нет, он не изменил своего мнения об актрисах… Но Анабелла – это совсем другое дело.
– Что ты теперь собираешься предпринять в отношении мадам Мейнард? – ехидно поинтересовался Ривертон, почувствовав, что Колин хочет уклониться от продолжения разговора.
– Можешь не беспокоиться. То, что она целый день избегала встречи со мной, вовсе не означает, что ей удастся это и в дальнейшем. – Колин на мгновение задумался, а затем добавил: – К тому же она не может отказаться выйти сегодня на сцену, не правда ли?
– О Боже! Неужели ты намерен похитить ее прямо со сцены? – рассмеялся Ривертон.
– Пока нет. Для мадам Мейнард у меня найдутся более действенные приемы.
Колин вспомнил об их первой встрече, и его охватило страстное желание, смешанное с досадой. Черт побери, он еще никогда в жизни не прикасался к такой восхитительной коже, не сжимал столь хрупкой и нежной ручки, странным образом напоминавшей филигрань серебряной броши.
Нет, ему надо овладеть своими чувствами – ведь он обещал Уолчестеру раскрыть тайну Анабеллы. А сейчас он уже и сам не сомневается в существовании этой тайны. До встречи с Анабеллой Колин полагал, что Уолчестер зря нервничает и реальных поводов для беспокойства у него нет, однако, когда Анабелла процитировала ему это дурацкое стихотворение и так живо откликнулась на замечания по поводу броши и возможных родственных связей, Колин понял, что подозрения Уолчестера вполне обоснованы. «Нужно постараться не выпускать ее из вида, внимательно наблюдая за ее поведением, и делать выводы», – сказал он сам себе.
К сожалению, Колину гораздо больше хотелось изучать ее тело, а вовсе не поведение. Он давно уже не испытывал столь жгучего желания. В Антверпене Колин был слишком поглощен выполнением поручений короля, и времени на женщин у него почти не оставалось. А по возвращении в Англию ему довольно быстро опротивели придворные дамы, ловившие наслаждения за государственный счет. Ему стало даже казаться, что любовные приключения утратили для него былую привлекательность.
Теперь же он не мог избавиться от воспоминаний об Анабелле – ему чудился слабый апельсиновый аромат, перед внутренним взором то и дело возникала обольстительная фигурка. Тогда в театре Колину потребовалось все самообладание, чтобы не выбросить из головы поручение Уолчестера и не пустить в ход весь арсенал опытного соблазнителя, отточенный в придворных увеселениях. Он готов был упасть перед актрисой на колени, не думая о своих титулах, и бросить к ее ногам все, чем владел!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35