Упаковали на совесть, удобная доставка
Кроме того, пришлось уволить его гувернера, так что его место тоже заняла я. Хотя Томми от нечего делать так преуспел в занятиях, что не пойму, зачем зря его мучить. Он и без того глотает книги.— Способный мальчуган?— Очень. Поэтому его и обучают дома. Директор школы отказался перевести его классом старше, хотя вес, что проходят в младших, он уже знает.— Но очевидно, дело не только в программе, — заметил Винсент.— Нам кажется, что старшие мальчики начнут дразнить и мучить Томми, если он чересчур рано поступит в колледж. Над ним и без того издеваются сверстники, потому что он мыслит как взрослый. Вероятно, Томми станет помогать отцу, пока не достигает возраста, необходимого для поступления в колледж. По крайней мере мы так…Ларисса осеклась и прикусила губу при мысли о том, как разительно изменились их планы на будущее. Страшно сказать, как повлияет продолжительное отсутствие отца на его компанию. Бразды правления не передадут ей, пока его официально не объявят мертвым, а к тому времени они окончательно разорятся. Да и без того хорошего ждать нечего. Сама Ларисса просто не сможет управлять компанией, для этого у нее нет необходимых знаний. Томас еще слишком молод, чтобы стать во главе. А клерк, который сейчас замещает отца, — обыкновенная пешка, не способная принимать смелые решения и видеть дальше своего носа.— Так было решено? — допытывался барон. — Пока не…— Пока не поползли слухи, что отец не вернется. Они замолчали, и Винсент вдруг увидел, что в глазах девушки заблестели непролитые слезы.— Вы боитесь, что он мертв, верно?— Нет!Слишком поспешный ответ. Слишком велико отчаяние. Очевидная ложь, которую он предпочел не заметить.— Но может быть, он просто задержался в дороге по целому ряду причин, которые трудно перечислить? Зачем думать о худшем? Понимаю, вы расстроены, но не лучше ли считать, что все обойдется?Расстроена?Ларисса едва сдержала горький смех. Неужели он считает выселение обычной мелкой неприятностью?Однако у нее хватило ума понять, что он пытается зажечь в ней угасшую надежду. Жаль, что она не может разделить его оптимизм. Она устала надеяться.И говорить с ним нет больше сил. В горле застрял колючий ком. Да и что тут сказать? Кажется, все выяснено.К несчастью, Ларисса вновь совершила прежнюю ошибку, взглянув на него, тогда как следовало бы поскорее бежать, пока окончательно не потеряла голову.Уж ей как-нибудь удалось бы выдавить несколько прощальных слов у самого порога. Но увидев в его золотистых глазах искреннее участие, пусть и невольное, Ларисса не выдержала и разразилась слезами. Безудержными. Безутешными.И от окна до двери было слишком далеко. Она не успела сделать и нескольких шагов, как его рука легла ей на плечи. Еще мгновение, и ее притянули к теплой широкой груди. До сих пор она не сознавала, как нуждалась в этом. В возможности выплакаться на чьей-то груди, пусть даже врага. Но сейчас это не имело значения.Он сжимал ее все крепче, словно терзаемый какими-то бурными чувствами. Разве такое возможно? Он просто пытался утешить и не понимал, как это лучше сделать. Наверняка не привык к женским слезам.Но как хорошо, когда сильные руки обнимают тебя и есть на кого опереться! Так хорошо, что Ларисса не находила в себе сил отстраниться. Только когда слезы иссякли, девушка остро осознала, как тревожит его близость.Она поспешно отступила, разорвав стальное кольцо.— Спасибо, я уже успокоилась.На самом деле это было далеко не так, но нужно же выйти с честью из неловкой ситуации!К сожалению, он оказался чересчур проницательным и достаточно откровенным, чтобы грубовато заметить:— По-моему, это не так.Но ей действительно стало легче. Что-то совсем иное заставило ее затрепетать. И теперь она уже опасалась глядеть на него. Лучше не видеть блеска его глаз. Она не без оснований опасалась, что может утонуть в расплавленном огне. Слишком натянуты нервы. Она попросту не выдержит.Поэтому девушка вновь шагнула к порогу и даже переступила его, прежде чем обронить:— Не беспокойтесь, со мной все в порядке. Неизвестно, услышал он ее или собирался возразить. Не дав ему ответить, Ларисса метнулась к лестнице и буквально взлетела наверх. Глава 10
Вчера вечером, когда Ларисса ужинала в одиночестве, слуги пояснили, что барон редко бывает дома вечерами. Вполне естественно для светского джентльмена посещать балы и рауты в разгар сезона! К тому же она чувствовала себя неловко в его обществе, так что все к лучшему.Именно поэтому она смело спустилась вниз, не ожидая снова встретить его. Кроме того, было бы непростительной грубостью просить подать ужин ей наверх.Оказалось, он решил присоединиться к ней.Уверенная в том, что и сегодня вечером не увидит барона, она едва не охнула, когда он показался в дверях и, коротко поклонившись, занял свое место напротив. Ларисса чуть не сгорела со стыда, вспомнив, как вела себя в его кабинете. Так глупо разрыдаться перед посторонним человеком! Неужели так трудно было сдержаться?Но в ту минуту она не могла думать ни о чем, кроме своих горестей.Оказалось, однако, что барон не собирается упоминать о ее постыдной слабости, за что девушка была ему более чем благодарна. Он прошептал что-то слуге, разливавшему вино. Сама Ларисса сначала отказалась т вина, поскольку не пила за ужином, но, взглянув на лакея, сделала знак рукой. Ей надо подкрепиться, чтобы достойно выдержать его общество.Молчание затягивалось, становясь все более неловким. Им следовало бы вежливо беседовать, как подобает светским людям. Неужели нельзя найти какую-то отвлеченную тему? И кроме того, нужно помнить о просьбе Томаса. Сегодня брат снова потребовал украсить елку барона самодельными игрушками. Ларисса не собиралась оставаться здесь до Рождества, поскольку надеялась подыскать другое жилье, но разве можно говорить об этом с Томасом? И на тот случай, если найти подходящий дом не удастся, следовало заранее обратиться к барону.В конце концов, что тут такого? Вряд ли он откажет. Вот вам и тема! Отчаянно необходимая и вполне безопасная, потому что напряженная тишина действовала ей на нервы.— Я заметила, что вы еще не поставили елку. Когда вы ее обычно украшаете? — начала она.— Елку? У меня не бывает елок, — просто ответил он, откидываясь на спинку стула и рассматривая вино на просвет.Ей следовало бы заранее понять, что такие люди, как он, не уделяют внимания подобным пустякам. Он наверняка предоставлял это своим слугам, а потом любовался плодами их труда.Поэтому Ларисса уточнила вопрос:— Я хотела сказать, когда вы приказываете нарядить елку.— Никогда, — бросил он. Ларисса ошеломленно заморгала.— Хотите сказать, что у вас вообще не бывает елки?— А почему вас это так удивляет?— Потому что… у нас всегда бывала елка. Я думала, что у каждого… не как же вы праздновали Рождество в детстве?— Никак.Ларисса вспомнила о том светлом времени, когда каждый сочельник был наполнен ожиданием чуда. Наряжать елку, разворачивать подарки… какая радость! Неужели все это было недоступно барону?— Вы ведь англичанин, верно?Винсент рассмеялся, но сама Ларисса не видела тут ничего забавного. Томасу не терпится украсить елку своими любовно сделанными игрушками. И он получит елку, даже если ей придется срубить дерево собственными руками.— Разумеется, — кивнул он с улыбкой. — Просто до сих пор мне не с кем было праздновать.— Простите, — покраснела девушка, — не знала, что вы осиротели так рано.. — Вовсе нет, — хмыкнул он, пожав плечами. — Родители умерли, когда мне исполнилось двадцать.Ларисса молча уставилась на него. Разве так бывает? Что за странная семейка!Будь у него жена, наверняка вспомнила бы о елке!— Почему же вы еще не женаты? — вдруг выпалила она.Это все вино. Она в жизни не вздумала бы лезть в чужие дела, если бы не выпила залпом целый бокал и уже не принялась за второй. Хоть бы лакей унес злополучную бутылку! Нет, лучше бы стоял поближе, а не торчал столбом на другом конце комнаты!Однако барон не оскорбился. И даже вежливо ответил:— Мне предстоит еще найти вескую причину для столь серьезного шага.Ей следовало бы извиниться за столь неуместный вопрос, но Лариса уже не могла остановиться:— Но вам нужно передать кому-то титул.— Отцовский титул. Я презирал отца, к чему мне сохранять его наследие?— Вы неоправданно суровы. Но может, это всего лишь видимость?— Верно. Ненависть живет всего несколько лет, а потом сменяется безразличием.— Вы это серьезно? До сих пор я не знала никого, кто не любил бы родителей, — с неподдельным изумлением протянула Ларисса.— Просто вы вели жизнь уединенную и встречали не так уж много посторонних людей. Бьюсь об заклад, у всех ваших знакомых бывают елки на Рождество. Рассказать вам, как легко бывает лишиться и детства, и елки?Нужно немедленно прекратить разговор. Она и без того не может выбросить барона из головы, а узнав больше, совсем рассудка лишится…— Да.Прежде чем начать, он осушил бокал.— Я вырос в фамильном поместье в Линкольншире, где не был с самой смерти своих родителей.— Почему?— Потому что не испытываю там ничего, кроме чувства неполноценности, а неприятные воспоминания лишь бередят душу.— Вам совсем не обязательно говорить об этом… — начала девушка.— Все в порядке, — перебил он. — Поверьте, эти самые чувства давно поблекли. Говоря по правде, я вообще вряд ли что-то испытываю к своим родителям. Так, стрекозы-однодневки… выполнили свою обязанность, произведя наследника, то есть меня, и мгновенно забыли о моем существовании. Оставили под присмотром нянек и слуг, как принято в свете.Он говорил правду, хотя многие родители все же заботились о своих отпрысках. Но это еще не объясняло причины его ненависти к отцу с матерью.Но нужды допытываться не было, потому что Винсент уже продолжал:— Через несколько лет родился мой брат, Альберт.Нежеланный ребенок, которого тоже бросили на милость челяди. Тогда я еще не понимал, что мои родители попросту не любят детей и не желают уделять им время. Их никогда не бывало дома… словом, они напрочь о нас забыли. Мы с Альбертом стали довольно близки, прежде чем его увезли.— Увезли?— Да, с собой в столицу. Видите ли, к четвертому году жизни он стал настоящим «придворным шутом». По крайней мере в моих глазах. Он из кожи вон лез, чтобы забавлять людей, и преуспел в этом занятии. Превосходный актер! Я же, со своей стороны, не обладал подобными качествами, поскольку был слишком серьезен и сдержан. Не помню, чтобы я когда-то смеялся.Во время одного из своих редких визитов домой мои родители это обнаружили. В тот раз они привезли с собой гостей, и Альберту удалось рассмешить всех и каждого. Родители неожиданно поняли, что младший сын станет ценным дополнением к их вечерам, и поэтому его стоит взять с собой, — Но не вас, — тихо добавила девушка.— Не меня, — согласился Винсент. — Я был бесспорным наследником и к тому времени уже имел гувернера. Им пришлось, однако, вернуть Альберта домой, когда настала пора учиться. Зато теперь они чаще бывали дома и оставались надолго. Оказалось, что им не хватает Альберта. А когда он не был в школе, они забирали его с собой.— То есть когда наступали каникулы, — уточнила Лариса.— Да.Лариссе хотелось плакать при мысли о гордом одиноком мальчике. Он так спокойно говорит о прошлом! Должно быть, оно и в самом деле мало что значит для него. Но, Господи, что ему пришлось пережить в детстве, когда брат купался в родительской любви, а ему не уделялось и малой толики. Он говорил о неполноценности. Как ужасно ощущать себя нелюбимым, нежеланным…Ларисса опять не сумела сдержать слез, но теперь по крайней мере успела вытереть их, прежде чем он заметил… или притворился, что не заметил Наверное, барон не имел ни малейшего желания утешать ее каждую минуту и вряд ли отнес ее слезы на свой счет. Да и с какой стати, если они едва знают друг друга? В крайнем случае он посчитает, что она опять думает об отце.Глупая, глупая чувствительность, заставляющая ее поминутно рыдать! Но ей было так жаль лорда Эверетта. Какая несправедливость расти в таком равнодушном холодном окружении!Если этот самый Альберт жив, должно быть, Винсент и его ненавидит! Недаром сказал, что они были близки совсем недолго. А значит, сейчас у лорда Эверетта никого не осталось. Неужели теперь о нем и позаботиться некому?— Теперь вы поняли, почему я не праздную Рождество, — докончил он.Поняла, и даже слишком ясно. Поэтому едва не заплакала снова.Нет, нужно справиться с этой слабостью… Она должна стать жесткой, несгибаемой и безразличной ко всему.Совсем как барон. И поскольку сейчас было самое время упомянуть о просьбе Томми, она робко пробормотала:— Видите ли, мой брат воспитывался в несколько иных… традициях.— Неужели? — усмехнулся барон, подняв бровь. — Хотите сказать, что намереваетесь праздновать Рождество?— Разумеется, если все еще будем здесь.— А для этого необходима елка?— Именно, — вздохнула Ларисса.— Так и быть. Нельзя лишать мальчика привычных развлечений.— Спасибо. Мы поставим ее в этой комнате, если вы не хотите в гостиной.— Чепуха, вы все прекрасно придумали.— Нам понадобятся украшения. Они хранились на чердаке…— Я пошлю за ними.— Вы очень добры.— Нет, дорогая Ларисса, — снова расхохотался он, — доброта отнюдь не может считаться свойством моего характера. Глава 11
Винсент обнаружил исчезновение Лариссы уже после того, как она выскользнула из дома. Но волноваться не было причин: Томми по-прежнему лежал наверху, да и вещи оставались на месте, значит, она непременно вернется. Но Винсент все равно разозлился, поскольку утром собирался осуществить часть плана великого обольщения. Вчера он продвинулся слишком далеко и сегодня собирался пожинать плоды своей победы. Она выказала себя слабой и уязвимой еще в его кабинете. Очевидно, отсутствие отца тревожит ее куда больше, чем предполагал Винсент. Как же ему не утешить скорбящую деву? Ведь утешение может проявляться в самых различных формах…И вчера он подверг себя нелегкому испытанию: прижимать ее к себе, ощущать жар и трепет упругого тела и отпустить без единого поцелуя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Вчера вечером, когда Ларисса ужинала в одиночестве, слуги пояснили, что барон редко бывает дома вечерами. Вполне естественно для светского джентльмена посещать балы и рауты в разгар сезона! К тому же она чувствовала себя неловко в его обществе, так что все к лучшему.Именно поэтому она смело спустилась вниз, не ожидая снова встретить его. Кроме того, было бы непростительной грубостью просить подать ужин ей наверх.Оказалось, он решил присоединиться к ней.Уверенная в том, что и сегодня вечером не увидит барона, она едва не охнула, когда он показался в дверях и, коротко поклонившись, занял свое место напротив. Ларисса чуть не сгорела со стыда, вспомнив, как вела себя в его кабинете. Так глупо разрыдаться перед посторонним человеком! Неужели так трудно было сдержаться?Но в ту минуту она не могла думать ни о чем, кроме своих горестей.Оказалось, однако, что барон не собирается упоминать о ее постыдной слабости, за что девушка была ему более чем благодарна. Он прошептал что-то слуге, разливавшему вино. Сама Ларисса сначала отказалась т вина, поскольку не пила за ужином, но, взглянув на лакея, сделала знак рукой. Ей надо подкрепиться, чтобы достойно выдержать его общество.Молчание затягивалось, становясь все более неловким. Им следовало бы вежливо беседовать, как подобает светским людям. Неужели нельзя найти какую-то отвлеченную тему? И кроме того, нужно помнить о просьбе Томаса. Сегодня брат снова потребовал украсить елку барона самодельными игрушками. Ларисса не собиралась оставаться здесь до Рождества, поскольку надеялась подыскать другое жилье, но разве можно говорить об этом с Томасом? И на тот случай, если найти подходящий дом не удастся, следовало заранее обратиться к барону.В конце концов, что тут такого? Вряд ли он откажет. Вот вам и тема! Отчаянно необходимая и вполне безопасная, потому что напряженная тишина действовала ей на нервы.— Я заметила, что вы еще не поставили елку. Когда вы ее обычно украшаете? — начала она.— Елку? У меня не бывает елок, — просто ответил он, откидываясь на спинку стула и рассматривая вино на просвет.Ей следовало бы заранее понять, что такие люди, как он, не уделяют внимания подобным пустякам. Он наверняка предоставлял это своим слугам, а потом любовался плодами их труда.Поэтому Ларисса уточнила вопрос:— Я хотела сказать, когда вы приказываете нарядить елку.— Никогда, — бросил он. Ларисса ошеломленно заморгала.— Хотите сказать, что у вас вообще не бывает елки?— А почему вас это так удивляет?— Потому что… у нас всегда бывала елка. Я думала, что у каждого… не как же вы праздновали Рождество в детстве?— Никак.Ларисса вспомнила о том светлом времени, когда каждый сочельник был наполнен ожиданием чуда. Наряжать елку, разворачивать подарки… какая радость! Неужели все это было недоступно барону?— Вы ведь англичанин, верно?Винсент рассмеялся, но сама Ларисса не видела тут ничего забавного. Томасу не терпится украсить елку своими любовно сделанными игрушками. И он получит елку, даже если ей придется срубить дерево собственными руками.— Разумеется, — кивнул он с улыбкой. — Просто до сих пор мне не с кем было праздновать.— Простите, — покраснела девушка, — не знала, что вы осиротели так рано.. — Вовсе нет, — хмыкнул он, пожав плечами. — Родители умерли, когда мне исполнилось двадцать.Ларисса молча уставилась на него. Разве так бывает? Что за странная семейка!Будь у него жена, наверняка вспомнила бы о елке!— Почему же вы еще не женаты? — вдруг выпалила она.Это все вино. Она в жизни не вздумала бы лезть в чужие дела, если бы не выпила залпом целый бокал и уже не принялась за второй. Хоть бы лакей унес злополучную бутылку! Нет, лучше бы стоял поближе, а не торчал столбом на другом конце комнаты!Однако барон не оскорбился. И даже вежливо ответил:— Мне предстоит еще найти вескую причину для столь серьезного шага.Ей следовало бы извиниться за столь неуместный вопрос, но Лариса уже не могла остановиться:— Но вам нужно передать кому-то титул.— Отцовский титул. Я презирал отца, к чему мне сохранять его наследие?— Вы неоправданно суровы. Но может, это всего лишь видимость?— Верно. Ненависть живет всего несколько лет, а потом сменяется безразличием.— Вы это серьезно? До сих пор я не знала никого, кто не любил бы родителей, — с неподдельным изумлением протянула Ларисса.— Просто вы вели жизнь уединенную и встречали не так уж много посторонних людей. Бьюсь об заклад, у всех ваших знакомых бывают елки на Рождество. Рассказать вам, как легко бывает лишиться и детства, и елки?Нужно немедленно прекратить разговор. Она и без того не может выбросить барона из головы, а узнав больше, совсем рассудка лишится…— Да.Прежде чем начать, он осушил бокал.— Я вырос в фамильном поместье в Линкольншире, где не был с самой смерти своих родителей.— Почему?— Потому что не испытываю там ничего, кроме чувства неполноценности, а неприятные воспоминания лишь бередят душу.— Вам совсем не обязательно говорить об этом… — начала девушка.— Все в порядке, — перебил он. — Поверьте, эти самые чувства давно поблекли. Говоря по правде, я вообще вряд ли что-то испытываю к своим родителям. Так, стрекозы-однодневки… выполнили свою обязанность, произведя наследника, то есть меня, и мгновенно забыли о моем существовании. Оставили под присмотром нянек и слуг, как принято в свете.Он говорил правду, хотя многие родители все же заботились о своих отпрысках. Но это еще не объясняло причины его ненависти к отцу с матерью.Но нужды допытываться не было, потому что Винсент уже продолжал:— Через несколько лет родился мой брат, Альберт.Нежеланный ребенок, которого тоже бросили на милость челяди. Тогда я еще не понимал, что мои родители попросту не любят детей и не желают уделять им время. Их никогда не бывало дома… словом, они напрочь о нас забыли. Мы с Альбертом стали довольно близки, прежде чем его увезли.— Увезли?— Да, с собой в столицу. Видите ли, к четвертому году жизни он стал настоящим «придворным шутом». По крайней мере в моих глазах. Он из кожи вон лез, чтобы забавлять людей, и преуспел в этом занятии. Превосходный актер! Я же, со своей стороны, не обладал подобными качествами, поскольку был слишком серьезен и сдержан. Не помню, чтобы я когда-то смеялся.Во время одного из своих редких визитов домой мои родители это обнаружили. В тот раз они привезли с собой гостей, и Альберту удалось рассмешить всех и каждого. Родители неожиданно поняли, что младший сын станет ценным дополнением к их вечерам, и поэтому его стоит взять с собой, — Но не вас, — тихо добавила девушка.— Не меня, — согласился Винсент. — Я был бесспорным наследником и к тому времени уже имел гувернера. Им пришлось, однако, вернуть Альберта домой, когда настала пора учиться. Зато теперь они чаще бывали дома и оставались надолго. Оказалось, что им не хватает Альберта. А когда он не был в школе, они забирали его с собой.— То есть когда наступали каникулы, — уточнила Лариса.— Да.Лариссе хотелось плакать при мысли о гордом одиноком мальчике. Он так спокойно говорит о прошлом! Должно быть, оно и в самом деле мало что значит для него. Но, Господи, что ему пришлось пережить в детстве, когда брат купался в родительской любви, а ему не уделялось и малой толики. Он говорил о неполноценности. Как ужасно ощущать себя нелюбимым, нежеланным…Ларисса опять не сумела сдержать слез, но теперь по крайней мере успела вытереть их, прежде чем он заметил… или притворился, что не заметил Наверное, барон не имел ни малейшего желания утешать ее каждую минуту и вряд ли отнес ее слезы на свой счет. Да и с какой стати, если они едва знают друг друга? В крайнем случае он посчитает, что она опять думает об отце.Глупая, глупая чувствительность, заставляющая ее поминутно рыдать! Но ей было так жаль лорда Эверетта. Какая несправедливость расти в таком равнодушном холодном окружении!Если этот самый Альберт жив, должно быть, Винсент и его ненавидит! Недаром сказал, что они были близки совсем недолго. А значит, сейчас у лорда Эверетта никого не осталось. Неужели теперь о нем и позаботиться некому?— Теперь вы поняли, почему я не праздную Рождество, — докончил он.Поняла, и даже слишком ясно. Поэтому едва не заплакала снова.Нет, нужно справиться с этой слабостью… Она должна стать жесткой, несгибаемой и безразличной ко всему.Совсем как барон. И поскольку сейчас было самое время упомянуть о просьбе Томми, она робко пробормотала:— Видите ли, мой брат воспитывался в несколько иных… традициях.— Неужели? — усмехнулся барон, подняв бровь. — Хотите сказать, что намереваетесь праздновать Рождество?— Разумеется, если все еще будем здесь.— А для этого необходима елка?— Именно, — вздохнула Ларисса.— Так и быть. Нельзя лишать мальчика привычных развлечений.— Спасибо. Мы поставим ее в этой комнате, если вы не хотите в гостиной.— Чепуха, вы все прекрасно придумали.— Нам понадобятся украшения. Они хранились на чердаке…— Я пошлю за ними.— Вы очень добры.— Нет, дорогая Ларисса, — снова расхохотался он, — доброта отнюдь не может считаться свойством моего характера. Глава 11
Винсент обнаружил исчезновение Лариссы уже после того, как она выскользнула из дома. Но волноваться не было причин: Томми по-прежнему лежал наверху, да и вещи оставались на месте, значит, она непременно вернется. Но Винсент все равно разозлился, поскольку утром собирался осуществить часть плана великого обольщения. Вчера он продвинулся слишком далеко и сегодня собирался пожинать плоды своей победы. Она выказала себя слабой и уязвимой еще в его кабинете. Очевидно, отсутствие отца тревожит ее куда больше, чем предполагал Винсент. Как же ему не утешить скорбящую деву? Ведь утешение может проявляться в самых различных формах…И вчера он подверг себя нелегкому испытанию: прижимать ее к себе, ощущать жар и трепет упругого тела и отпустить без единого поцелуя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18