https://wodolei.ru/catalog/mebel/na-zakaz/
На ближайшем факеле вспыхнула капля смолы. Его большие сильные руки с такой силой сжали перила, что побелели костяшки пальцев. Она по его глазам видела, что сердце его ушло в пятки.
– Это глупо. Надеюсь, ты не ждешь от меня, чтобы я стал твоей дуэньей. Я человек… трудный. Я люблю выпить, покутить, волочиться за шлюхами. Люблю выть на луну с палубы корабля.
– Мне это подходит. Я не прошу вас изменять свои привычки ради меня.
Родриго принялся ходить взад-вперед, как запертый в клетке камышовый кот.
– А тебе и не нужно просить, потому что ты не будешь жить со мной.
Энни стояла не шелохнувшись, пытаясь подавить слезы обиды. Ей стоило большого труда справиться с собой и заговорить вновь.
– Мой отец был вашим лучшим другом, Родриго. Что бы он подумал, если бы узнал, что вы бросаете меня здесь на жалкое существование?
Родриго замер на месте, как будто ему в спину воткнули кинжал.
– А что бы он подумал, если бы узнал, что ты используешь его имя, как орудие шантажа против меня?
Она поднесла руку к горлу, желая как-то заглушить резкую боль и горечь.
– Вы ненавидите меня, Родриго? Вы что, терпите меня только из-за моего отца? – душившие ее слезы мешали Энни говорить. – Вы терпели меня только из-за отца?
– Черт возьми, ты прекрасно знаешь, что нет.
Родриго резким движением поднял руку, и Энни зажмурилась, ожидая удара, но он просто погладил ее по щеке, однако почему-то это нежное прикосновение показалось больнее, чем пощечина.
– Ты замечательная девушка, и знаешь это. Ты умна и энергична, и я уверен, станешь однажды опасно красивой.
Услышав такие слова, Энни удивленно захлопала ресницами:
– Тогда почему…
– Потому что это неправильно, – его рука безвольно упала. – Я – авантюрист, Энни, беспокойный искатель приключений. Никто и ничто меня не держит. У меня нет корней, и мне не ведом покой.
Энни дотронулась пальцем до щеки, еще хранившей тепло его прикосновения. Все близкие люди умерли, так, может быть, никто больше не приласкает ее.
– Разве вам не бывает одиноко?
– Перестань, Энни.
– Нет. Я поеду с вами. Я все обдумала. Я нисколько не обременю вас, Родриго. Наоборот, я буду помогать вам. Я буду вашим секретарем, или пажом, или юнгой…
– Юнгой?
– Да.
Энни улыбнулась, довольная тем, что наконец-то заинтересовала его.
– Я обрежу волосы, буду носить брюки и научусь плеваться и ругаться. Я даже научусь «волочиться за шлюхами».
Он от изумления приоткрыл рот.
– Только через мой труп, – прорычал Родриго.
– Надеюсь, что нет. Пожалуйста, выслушайте меня, – торопливо затараторила она, боясь, что он не даст ей договорить. – Инквизиция будет разыскивать девочку, а спокойный тихий мальчик вряд ли привлечет их внимание.
– Ты? Спокойная? С каких это пор?
– Ну, это добродетель, над которой мне придется поработать.
– Энни, это сумасшедшая идея.
– Да, весь мир сошел с ума, Родриго. Мой отец погиб из-за того, что наместник короля нарушил слово чести. Моих дедушку и бабушку пытали и сожгли заживо из-за страха и невежества служителей церкви. То, что я предлагаю, совершенно разумно по сравнению со всем этим.
Ругаясь себе под нос, Родриго направился к лестнице, ведущей во дворик виллы.
– Родриго, пожалуйста! – воскликнула Энни ему вслед.
– Тебе совсем не к лицу умолять, Энни, – бросил он, не оборачиваясь.
«Ну и отлично, – подумала девушка, глядя на его удаляющуюся спину. Она видела, что он вышел за ворота виллы и зашагал в сторону таверны. – Я не буду умолять. Я покажу тебе, что мой план – не безумие».
* * *
Два часа спустя Родриго сидел в таверне, которая пользовалась самой дурной репутацией в Сан-Августине. Он выпил изрядное количество дешевого вина, в зубах держал сигару, а на коленях – шлюху. Сегодня впервые после смерти Филиппа ему было почти весело.
Мысль о погибшем друге слегка омрачала его веселое расположение духа. Ах, Филипп. Он был намного старше Родриго, но с самых первых дней их дружбы, когда Родриго достаточно повзрослел, чтобы участвовать в опасных предприятиях друга, они были связаны узами братства.
Однако Родриго никогда не предполагал, что задача воспитания Энни ляжет на его плечи. Он всегда думал, что умрет первым, ведь его жизнь была стремительной и отчаянно дерзкой. Уход Филиппа стал для него неожиданностью. Родриго не имел ни малейшего представления, что ему делать с неловкой девочкой-подростком. Он ведь не знал о девушках элементарного. По крайней мере, о порядочных девушках.
– Где ты, caro? – спросила женщина, поглаживая его по бедру. – Кажется, очень далеко отсюда.
Родриго тряхнул головой, отгоняя мрачные мыcли, и повернулся к ней. Марина, так, кажется, ее зовут. Она была заключенной, доставленной в Сан-Августин специально для развлечения солдат. Неумытая, одетая в простое домотканое платье, женщина источала самое что ни на есть земное очарование и отлично подходила его настроению.
Родриго усмехнулся и легонько шлепнул ее по заду.
– Нет, любовь моя, я был бы последним дураком, если бы покинул тебя.
Завсегдатаями таверны были свободные от службы солдаты и моряки, но иногда приходили и местные. Несколько корабельных юнг, одетых в лохмотья, сгрудились под шаткой лестницей и играли в кости.
– Тогда о чем же ты думал?
Родриго пожал плечами и сделал из чаши глоток молодого невыдержанного вина и попытался подыскать спасительный ответ.
– Завтра мой корабль отплывает в Номбре-де-Диос. Там мне предстоит занять должность казначея.
– А, – отозвалась Марина, прижимаясь к нему. Ее маленькие, остро торчащие груди не оставили его равнодушным. – Тогда мы должны насладиться этой ночью, ведь так?
– Да, – Родриго под столом задрал ей юбку и погладил ногу. – Мы определенно должны насладиться…
– Я не жульничал! – послышался возмущенный голос из-под лестницы. – Я бросил семь, а если кто-то говорит, что это не так, то он чертов лгун!
Родриго, заинтересовавшись, на минуту прервал свое развлечение и решил понаблюдать за маленькой драмой, разыгравшейся между юнгами.
– Да не было у тебя никакой семерки, – закричал другой мальчишка. – Я видел это собственными глазами. У тебя выпало четыре и три, а это восемь.
Ребята расступились, и теперь Родриго хорошо видел обоих спорщиков. Один был плотный мускулистый крепыш лет двенадцати, второй – высокий жилистый паренек с торчащими из-под вязаной шапочки рыжими волосами.
– Да кто тебя учил считать? – спросил высокий. – Я, правда, бросил четверку и тройку, а это семь.
– Восемь! – закричал другой, толкая высокого. – И я не лгун, забери свои слова обратно!
– Семь! И ты не лгун, а просто глупец!
Два парня сцепились и превратились в клубок из кулаков и режущих ухо ругательств. Со всех сторон неслись слова одобрения, их компаньоны рассыпались, освобождая для драчунов место.
Родриго увидел, как голова высокого дернулась назад, когда соперник ударил его кулаком в лицо. Из носа брызнула кровь, шапка слетела с головы, открыв копну безжалостно и неумело остриженных ярко-рыжих волос. Но это нисколько не испугало высокого паренька. Он ударил своего соперника в живот, а когда тот упал, бросился на него. Мальчишки катались по грязному полу, натыкаясь на стулья, столы и посетителей, которые не успели убраться с дороги.
– Вот дьяволята! – воскликнула Марина и подобрала юбки, чтобы не мешать дерущимся. – С меня довольно, Родриго. Пошли!
Но Родриго не слышал ее. Он встал и пошел через комнату к дерущимся юнцам. То, что началось как небольшое развлечение, становилось опасным. Он в изумлении посмотрел на высокого мальчишку, который, сидя верхом на противнике, бил его кулаками по лицу.
– Иисус Христос, – пробормотал Родриго, хватая парня за обтрепанный воротник и направляясь со своей жертвой к двери, не обращая внимания на отчаянные крики Марины.
Оказавшись на улице, Родриго буквально заревел:
– Какого черта ты здесь делаешь?
Энни провела рукавом по лицу, вытирая кровь, что еще капала из носа.
– Доказываю, что я могу быть мальчишкой. Он зашагал по улице к дому своих родителей.
– Из всех идиотских сумасшедших…
– Родриго! – Энни бежала вслед за ним. – Я одурачила всех в таверне. И даже вас. Для начала. Мой план работает! Не бросайте меня.
«Ради Бога, Филипп, – взмолился про себя Родриго. – Что мне, черт возьми, делать с твоей дочерью?».
Он начал обдумывать варианты. У семьи Бискайно есть связи с торговым домом в Севилье. Они могли бы воспитывать Энни как настоящую леди. Или монастырь, а потом, возможно, раннее замужество…
Они пришли домой. Родриго остановился и внимательно посмотрел на девушку, лицо которой было освещено призрачным светом, исходившим от звезд и луны. Как это она может быть такой упрямой, и как ей удалось сбить его с толку? Глаза, в которых светится столько боли, которые с такой настойчивостью взывают к нему, следовало бы объявить вне закона.
– А кто сказал, что я бросаю тебя? – выпалил он неожиданно для самого себя и подтолкнул ее к колодцу с водой. – Давай-ка умывайся и отправляйся спать. На рассвете мы отплываем в Номбре-де-Диос.
ГЛАВА 4
Лондон, 1570 год.
– Господь всемогущий! – голос королевы эхом отозвался в присутственной палате.
Члены совета вздрогнули, все как один.
– Как они смеют? Как они смеют идти против меня и пытаться посадить на мой трон эту потаскушку, мою кузину?
– Но войска Вашего Величества подавили восстание на севере, раздавив его как муравейник, – возразил государственный секретарь Уильям Сесил. – Вашему Величеству не нужно больше бояться шотландских католиков.
– А их главарей сейчас везут в Тауэр, как мы и договорились, – добавил сэр Кристофер Хэттон.
Елизавета бросила на него уничтожающий взгляд, а затем одарила таким же каждого из присутствующих. Все в напряжении застыли, боясь ее гнева. Все, кроме одного – Андрэ Скалия, министра иностранных дел. Прислонившись к комоду, он с интересом арбитра, следящего за заключением пари, созерцал сцену.
Увидев страх в глазах королевы, Андрэ презрительно улыбнулся. За годы долгой службы он изучил нрав и привычки своей госпожи и знал, что скоро гнев Елизаветы иссякнет, как это всегда бывало, она исчерпает запас саркастических замечаний, растоптав предварительно гордость и человеческое достоинство присутствующих.
– Все это хорошо, господа. Но, кажется, никто из вас не удосужился подумать о расходах.
Андрэ получил истинное удовольствие при виде замешательства и недоумения на лицах членов благородного собрания. За исключением Сесила, остальные представители голубой крови, окружавшие королеву, редко задумывались о практической стороне дел.
– О расходах, Ваше Величество? – робко спросил граф Бэдфорд.
Королева, растопырив пальцы, подняла руки, взывая к небесам.
– Дай мне силы, господи! – сквозь зубы процедила она. – Да, да! О расходах! Все эти годы я считаю и изворачиваюсь, чтобы сохранить казну короны. А теперь я обязана платить трем войсковым соединениям! Да я на целый год залезу в долги!
– Ваше Величество, но разве мы не можем конфисковать имущество повстанцев? – предложил Сесил.
– Да, лорд Бергли прав, – Роберт Дадли с воодушевлением поцеловал руку королевы. – Их поместья стоят целое состояние.
Андрэ уже наскучили дебаты. Он достал маленький ножичек и принялся приводить в порядок свои ногти. Пусть себе болтают. Он дождется своей очереди, а потом предложит королеве единственный разумный выход. А пока пусть другие испытывают ее терпение, предлагая свои тупые, обывательские решения.
Как это с ним часто бывало, Андрэ мысленно вернулся в далекое прошлое, к тем событиям, которые в конце концов привели его к Елизавете – единственному человеку в мире, чей острый ум и не знающие стыда амбиции вкупе с несокрушимой волей полностью соответствовали его собственным качествам.
Он был рожден в роскоши, любимый сын испанского дворянина, жившего в неаполитанском королевстве. Наследник герцогства Альбукерк, он пользовался всеми привилегиями – от лучших учителей Сьены до превосходных мастеров охоты и верховой езды в Андалузии.
Но в тринадцать лет Андрэ потерял мать, умершую от загадочной болезни, название которой, как он понял позже – яд. Вторая жена герцога появилась почти мгновенно, словно только и ждала этого часа. И очень скоро Андрэ понял причину такой поспешности: по истечении пяти месяцев после свадьбы она родила герцогу второго сына.
Юный, наивный Андрэ обрадовался брату и совершенно не замечал жгучей, злобной ненависти мачехи. Она, в свою очередь, не собиралась мириться с тем, что ее отпрыску была уготована роль второго сына, и он будет отдан церкви, в то время как Андрэ унаследует герцогство.
Мачеха была полна решимости лишить его наследства и, не моргнув глазом, отравила бы и Андрэ, но ей удалось найти другой выход. Будущее пасынка она разрушила одним ударом.
С того самого дня прошло почти пятьдесят лет. Воспоминания о ребенке, которым некогда был, Андрэ носил в себе. Красивый мальчик, чье сердце наполнено любовью, не обремененный никакими заботами, с душой легкой, как летние облака.
Тот мальчик умер. Всю свою жизнь Андрэ Скалия пытался забыть ужас постигшей его трагедии.
Тряхнув головой, чтобы отогнать страшные воспоминания, Скалия удовлетворенно заметил, что королева распустила совет. Он подождал, пока все уйдут. Зная, что ему следует уйти вместе со всеми, он тем не менее не двигался с места.
Не догадываясь о его присутствии, Елизавета упала в резное кресло, стоявшее во главе стола, за которым обычно проходили совещания, и закрыла лицо худыми, бледными руками.
«Ах, Елизавета», – подумал Андрэ, даря ей мгновения одиночества и уединения. Он встретился с ней на заре ее правления. Окрыленная победой и только что обретенным чувством власти, королева начала собирать вокруг себя величайшие умы государства. Андрэ, состоявший тогда в свите посла Венеции, быстро выдвинулся вперед.
Между амбициозной королевой из рода Тюдоров и хитрым, уже седеющим Андрэ Скалия сразу же возникло чувство, похожее на сильный электрический разряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44