Рэйес, или как там его настоящее имя, хотел ограбить караван, проходящий через Номбре-де-Диос.
Энни стоило больших усилий, чтобы не запустить в него ножом или чем-нибудь еще; и не бросить обвинение притворщику прямо здесь, за столом. Она с трудом заставила себя спокойно продолжать ужин и стала искать возможные варианты использования своего открытия в собственных целях.
Девушка гордилась тем, что исправила дату отправки каравана из Панамы в Номбре-де-Диос. Этот обман, возможно, и не остановит преступления, но наверняка как-то повредит.
Внезапная мысль развеяла ее приступ самообольщения. Что она защищает? Какое ей дело до пиратов, захватывающих испанские сокровища? Ведь их добывают потом и кровью рабы, а идет золото на то, чтобы удовлетворить алчные запросы церкви, которую Энни ненавидит. Вероятно, она должна быть благодарна Рэйесу за то, что он делает, а она мешает ему.
Эван почувствовал, что мальчишка наблюдает за ним. Эти оценивающие серые глаза, казалось, видели его насквозь. Чтобы снять неприятное ощущение, он выпил еще бокал вина. Его расследование почти подошло к концу. Он узнал маршрут передвижения каравана и его расписание. Благодаря общительному дону Родриго он знал слабые стороны его обороны. Ему не терпелось скорее вернуться в порт Фэзан, чтобы рассказать обо всем Дрейку.
После смерти Касильды Эван жил в тумане горя и гнева. Их любовь напоминала почти забытый сон. У них было так мало времени. Жестокость испанцев погубила Касильду и смертельно ранила сердце Эвана.
Он потягивал вино и, взглянув поверх бокала, снова поймал устремленный на него взгляд чистых серых глаз.
Черт, есть все-таки что-то странное в этом мальчишке. Подавив ироничную улыбку, он приподнял кубок и кивнул парню: «Салют!». Парнишка отхлебнул из своего бокала. В нем что-то не то, подумал Эван, приглядываясь к нему. Гладкие щеки, тонкие запястья. Сколько ему лет? Двенадцать? Четырнадцать? У юноши не было никаких признаков возмужания. Это весьма любопытно.
– Расскажите, что случилось с той женщиной, – неожиданно попросил мальчик.
Воспоминания все еще жгли сердце Эвана. Ему захотелось схватить наглеца за шиворот, стащить со стула и сказать, что его Касильда погибла от испанской стрелы.
Но вместо этого он солгал, не оставляя при этом мысли о великой мести.
– Она заболела. У туземцев пониженная сопротивляемость к болезням и некоторым видам лихорадок. К тому же у них, похоже, нет невосприимчивости к оспе.
– Оспа. Значит, она умерла от оспы?
– Если бы меня волновало состояние здоровья рабов, я бы ответил точнее.
Мальчишка ударил ножом по столу:
– Святые угодники, так вы даже не потрудились узнать, от чего она умерла?
– В этом не было необходимости, – вступил в разговор Родриго.
Мальчик сполз со стула. Из-под полуопущенных век он метал в сторону дона Родриго гневные взгляды.
В голове Эвана зазвучало это очень знакомое выражение. Он примирительно поднял руку:
– Я не обижаюсь. Если вы не против, я выйду на балкон выкурить сигару.
– Ну конечно.
Родриго поклонился и снова сел на место.
– Я тоже скоро присоединюсь к вам.
Эван вышел на балкон и прислонился спиной к стене, согнув одну ногу в колене и уперев ее в стену. Штукатурка еще хранила жар дневного солнца. Вдали помигивали огни бухты. В темноте порт выглядел точно так же, как, и любой другой порт мира – Плимут, Бристоль или Кале. Мигание кормовых фонарей на кораблях, плеск волн и поскрипывание дерева были совершенно одинаковыми во всех частях света.
Лишь успокоительное тепло да разлитый в воздухе тяжелый аромат цветов напоминали ему о том, что он был в волчьем логове. Этот дом был полон тайн. Теперь Эван понял – секретарь Родриго и та девочка, которую он так давно видел в Сан-Хуане – одно и то же лицо. В тот момент, когда она воскликнула «Святые угодники!», он сразу вспомнил ее сидящей на берегу и оплакивающей погибшего отца. Теперь Эван недоумевал, почему он не пришел к этому выводу раньше? Тонкие черты лица, большие серые глаза, рыжие волосы несколько дольше, чем ему хотелось бы, занимали его мысли.
Девушка притворяется мальчиком. Почему? Какие несчастья обрушились на нее после смерти отца?
На балконе послышались легкие шаги, и Эван повернулся в сторону открытой двойной двери. Он погасил окурок сигары и оторвался от стены. Это была она!
– Родриго послал меня извиниться, – сказала она. Говорить низким голосом ей стоило чрезвычайных усилий. – Что я и делаю, сеньор. Простите. Меня не касается, как вы обращаетесь со своей собственностью. Ваше поведение ничем не отличается от поведения других истинных католиков.
«Так вот что беспокоило Новую Испанию», – с горечью подумал Эван, хотя улавливал иронию в словах подростка. До сих пор он не встречал ни одного человека, которого бы волновала жестокость, если она осуществлялась от имени короля Филиппа или католической церкви.
– Вы задаете правильные вопросы – это тоже хорошо, – сказал Эван.
Девушка подошла к краю веранды и устремила взор на маленький внутренний дворик внизу. Решетка ограды была густо увита тяжелыми жасминовыми лианами. Луна освещала тонкие черты лица. Женские черты. Теперь он не сомневался в том, что перед ним – женщина.
– Тогда хорошо ли будет поинтересоваться, что англичанин разнюхивает в Номбре-де-Диосе? – слегка повернув голову, непринужденно бросила она.
Эван перестал дышать. Он мог поклясться, что его сердце остановилось. Девушка все знает.
Волчье логово становится опасным.
Борясь со страхом, Эван выдавил короткий смешок:
– Это еще что за чепуха?
Энни повернулась к нему лицом. Взгляд ее оставался чистым, в глазах бегали искорки.
– Вы оговорились, – сказала она по-английски. – Вы сказали Вента-Кросс, вместо Вента-Крус. И еще неправильно перекрестились.
Проклятие! Эван не ответил, делая вид, что плохо понимает ее идеальный английский.
– Не волнуйтесь, – сказала она. – Я не думаю, что Родриго или Валерия заметили это. Я единственный, кто этим деталям поведения попытался дать объяснение, обнаружив их.
Месяцы, проведенные у кимарунов, научили Кэроу двигаться с быстротой пантеры. Одним молниеносным движением он преодолел разделявшее их расстояние и, схватив ее за руку, прижал к железным перилам.
– Тебе не следовало говорить это, – прошептал он, не обращая внимания на испуганный крик. – Теперь мне ясно, что нужно вырвать один болтливый язык.
Девушка попыталась было крикнуть, позвать на помощь, но Эван закрыл ей рот рукой, ощутив ее мягкие губы и приятную на ощупь кожу. Как это ей удается скрывать свой пол? И какие аргументы нужны, чтобы она согласилась открыть свою тайну? Они начали бороться, и ее маленькая грудь уткнулась в грудь ему. Девушка испуганно посмотрела вниз, в зияющую чернотой темноту сада.
– Да. Я могу столкнуть тебя и сказать, что ты упал сам.
У Кэроу мелькнула мысль, смог ли бы он ради дела или ради спасения собственной жизни убить девушку, погубить юную жизнь? Смерть Касильды разожгла его ненависть к испанцам еще сильнее, но даже в такой ситуации он не в состоянии был бы убить женщину. Благодарение Господу, у него сейчас есть выбор.
– Был бы я таким, как вы, испанцы, – прошептал он, – я бы так и сделал. Но, к счастью для тебя, я действительно англичанин, а точнее – уэльсец. И мне претит убивать девушек.
Глаза Энни расширились от удивления. Эван Кэроу безрадостно улыбнулся:
– Вот видишь, я тоже тебя разоблачил. Полагаю, ты хочешь, чтобы я молчал об этом?
Рукой, которая раньше зажимала ей рот, он провел по ее груди.
– Думаю, что по этому вопросу у нас с тобой разногласий нет.
Энни оттолкнула его и замахнулась, чтобы ударить по лицу, но он вовремя перехватил ее руку.
– В обмен на мое молчание о вашем обмане, – ледяным тоном произнесла она.
– Назови мне свое имя.
Она колебалась всего секунду, потом посмотрела ему прямо в глаза:
– Анна Мария Блайт де Карваль. А ваше?
– Эван Кэроу, из Уэльса. Мы достигли соглашения?
– Да.
Эван отпустил девушку, но, к своему несчастью, недооценил ее: двигалась она стремительно. Проворным движением Энни выхватила короткий острый кинжал и уколола Эвана в бедро, чуть повыше паха. Что это, предупреждение? Или она намеревалась ранить его?
Эван застыл на месте, раздираемый противоречивыми чувствами – гневом и восхищением.
– Тебе нельзя отказать в смелости, – сказал он.
– Да, сэр, – тихо ответила она. – Кажется, теперь мы хорошо знаем друг друга.
ГЛАВА 8
Плимут, Англия, 24 мая 1572 года.
В капитанской каюте «Паско» за столом сидели четверо мужчин. Фрэнсис Дрейк поднял кубок и произнес тост:
– Пусть наше третье путешествие в Новую Испанию принесет нам несметные сокровища.
Джон Дрейк, брат Фрэнсиса, со стуком опустил на стол серебряный кубок – трофей, полученный им в предыдущем предприятии.
– Правильно! Правильно!
Эван и другой офицер присоединились к их энтузиазму и осушили бокалы.
Легкий ветер наполнял паруса «Паско» и «Лебедя» – двух кораблей-близнецов, неумолимо толкая их прочь от Плимута в бурные воды открытого моря. Семьдесят три человека находились на этих двух небольших парусных судах. Они намеревались захватить большой город и увезти его сокровища.
В отличие от других членов команды, Эван понимал, что захват сокровищ Номбре-де-Диоса – не главное задание в этой экспедиции.
«Найдите мне этого ребенка».
Приказ королевы, ясный, как звон корабельного колокола, до сих пор стоял у него в ушах.
«Найдите мне этого ребенка». Непостижимый, как чудо, ответ уже был в пределах досягаемости Эвана. Кэроу уже встречал наследницу Тюдоров – оплакивающей своего погибшего отца, работающей секретарем в казначействе, освобождающей рабыню. А в их последнюю встречу он сам угрожал принцессе убить ее.
Что бы он ни делал – спал, ел или пил, – в голове у него возникал один и тот же вопрос: должен ли он рассказать обо всем Фрэнсису?
Джон Дрейк хлопнул Эвана по плечу. Медленно, нехотя расставаясь с мыслями о наследнике, которого с таким упорством ищет королева, он вернулся к реальности.
– Опять ты где-то далеко, мой друг?
– Да так, вспомнил кое-что.
– Ты, мореплаватель, – со смешком вступил в разговор Фрэнсис. Но тут же став серьезным, спросил: – Ты снова ездил домой?
Эван утвердительно кивнул:
– На этот раз было гораздо приятнее. Моя доля из последней экспедиции позволила заплатить ренту за шесть лет.
Он снова закрыл глаза и ясно представил себе выражение радостного удивления на лицах отца и соседей, фермеров и рыбаков.
– Это только начало, – пообещал он им тогда, думая о нагруженных сокровищами караванах, двигавшихся из Панамы в Номбре-де-Диос.
– Ты заслужил это щедрое вознаграждение, – сказал Фрэнсис.
– Да, – Джозеф, второй брат Дрейка, дружески кивнул. – Наверное, это было не так-то просто – войти в логово льва.
– И выйти оттуда, выведав все его тайны, – добавил Джон Оксенхем.
– Эти тайны плохо охранялись, – признался Эван. – Последнее, чего боятся испанцы – это нападения на Номбре-де-Диос. Они так давно царствуют в нем, что утратили всякую бдительность.
– Ну и отлично, – Фрэнсис жестом приказал юнге наполнить кубки вином, – что они не ожидают визита лучших английских моряков.
Хотя Эван был сильно удивлен, узнав, что Андрэ Скалия действует с ведома и по поручению королевы, он понимал: такое сотрудничество всем только на пользу. Оба корабля, «Паско» и «Лебедь», полностью отремонтированы и снабжены всем необходимым на целый год.
Отплытие из Плимута совпало с хорошей солнечной погодой. Ни разу сомнение не омрачило мыслей путешественников, и они быстро, опережая торговый флот, пересекли Атлантику. Для этого потребовалось всего двадцать пять дней. Они зашли на непокоренный остров Гваделупу, знаменитый славными пляжами из белого песка. В течение трех дней Моряки плескались в его кристально чистых водах, подставляя свои белые тела жаркому тропическому солнцу.
Потом, подстегиваемые разносившимися по всем палубам командами Дрейка, они взяли курс на залив Дарьена, открывающий путь в Испанскую империю.
Оба корабля через узкий залив вошли в порт Фэзан, и пираты высадились на берег.
– Что здесь такое? – закричал Дирк, подойдя к огромному дереву. – Я не силен в грамоте, адмирал Дрейк, но кто-то оставил сообщение.
Эван и Дрейк поспешили к нему и обнаружили прибитую к стволу дерева дощечку. Дрейк прочел вслух:
«Капитан Дрейк, если вы доберетесь сюда, поскорее уходите. Испанцы обнаружили это место и захватили все, что вы здесь оставили. Я покинул эту стоянку 7 июля 1572 г. Ваш преданный друг, Джон Гаррет».
– Мой Бог, – прошептал Джон Дрейк. – Мы разминулись с ним на пять дней.
Фрэнсис ударил по дощечке кулаком.
– Обнаружили! Это была идеальная стоянка! Идеальное укрытие. Обнаружили! – он начал нетерпеливо расхаживать взад и вперед, поднимая тучи пыли. – Неужели это один из моих людей? Клянусь Богом, я найду всех англичан в этой округе и пытками выколочу правду из…
– Фрэнсис, – тихо сказал Эван. – Я должен поговорить с тобой. Наедине.
– Сейчас?
– Да, – Эван многозначительно посмотрел на дощечку.
Они отошли в сторону.
– Знаешь, кто предал нас?
«Черт бы ее побрал», – подумал Эван, испытывая укоры совести. Он хотел бы сохранить тайну девушки даже в нарушение приказа королевы Англии, но Анна Мария Блайт де Карваль сама вырыла себе могилу. Без сомнения, именно она рассказала испанцам о нем, и те, начав поиски, обнаружили их убежище.
Эван смотрел на залив, борясь со своими чувствами. Они с девушкой обменялись тайнами, и он дал ей слово, что не предаст ее.
– Ну так что? – нетерпеливо спросил Дрейк.
Эван поднял с земли кусок дерева и с размаху бросил его в воду. Предательство девчонки – и ее происхождение – меняли все. Первый предательский шаг сделала она, и он снимает с себя обязательство хранить ее тайну.
– Это я во всем виноват. Я должен был убить ее, когда у меня была возможность. Но все же я доволен, что этого не произошло.
– Что ты несешь? Кого ты должен был убить? – Дрейк ткнул Эвана кулаком в грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44