казалось, он находился в состоянии глубокого раздумья. Затем адмирал спросил:
— Скажите, капитан, возможно ли, что инакомыслящее меньшинство начнет действовать в одностороннем порядке?
Мэтби быстро ответил:
— Как бы они ни стремились к этому, они никогда не смогут проводить самостоятельную политику.
— Почему?
— Среди них нет опытных астрогаторов. Дрейхан, казалось, раздумывал над его словами. Наконец он сказал:
— Правительства Пятидесяти Солнц встревожены последним ультиматумом. Создается впечатление, что он прямо адресован гиброидам, представляющим идеальную оппозицию, на которую могут опереться земляне. Если гиброиды пойдут на предательство, они получат такие преимущества, как если бы они выиграли последнюю войну. — Дрейхан, казалось, размышлял вслух. — Ту самую воину, которую они развязали поколение назад и которая стоила Федерации стольких жизней.
Это была правда. Мэтби ничего не мог возразить; он просто повторил сказанные ранее слова:
— Четыре к одному, сэр, четыре к одному. Есть надежда, что здравомыслящее большинство не допустит предательства.
Возникло напряженное молчание. Мэтби лихорадочно размышлял, что же послужило причиной этого допроса. А в том, что Дрейхан его допрашивает, сомнений уже не было. Адмирал откашлялся; видимо, он хотел задать Мэтби какой-то вопрос, но не решался. Наконец он сказал:
— Простите, капитан, возможно, я проявляю неделикатность. Я много слышал о так называемом диплоидном разуме гиброидов, но не имею ясного представления об этой их особенности. Не могли бы Вы просветить меня?
— Здесь нет ничего таинственного, адмирал, — ответил Мэтби, и это было очередной ложью. — Я думаю, преувеличенные опасения по этому поводу связаны с последней войной. Чем более ожесточенными становились сражения, тем более невероятные слухи распространялись среди населения Федерации. На самом деле, с биологической точки зрения способность к диплоидному мышлению является незначительной мутацией. Вы знаете, что обычный мозг можно представить в виде множества взаимосвязанных клеток-нейронов. На этом уровне мозг гиброида ничем не отличается от вашего. Если спуститься уровнем ниже, то оказывается, это в каждой клетке мозга гиброида содержатся спаренные протеиновые молекулы. Клетки же вашего мозга содержат одиночные молекулы. В этом заключается все различие.
— Что же отсюда следует?
— Только то, что гиброиды обладают, подобно деллианам, устойчивым мышлением, то есть свойством сопротивляться расстройствам головного мозга. В то же время их способности к творческой деятельности не ниже, чем у не-деллиан.
— И это — все?
— Все, что мне известно, сэр, — снова солгал Мэтби.
— Что Вы можете сказать по поводу способностей гиброидов к гипнозу? Насколько мне известно, до сих пор по этому поводу нет полной ясности, но то, что я слышал, поистине удивительно.
— Я считаю, что они использовали для гипноза специальные технические приспособления и психологические приемы. Только необычность этого способа борьбы породила панику среди населения Федерации во время прошлой войны.
Дрейхан, казалось, принял решение. Он взял со стола радиограмму и протянул ее Мэтби.
— Это сообщение адресовано Вам, — сказал адмирал. — Оно зашифровано, и, несмотря на все усилия, мы не смогли прочесть его.
Радиограмма действительно была зашифрована — Мэтби понял это с первого взгляда. Текст сообщения гласил:
«Борт крейсера «Акмион», капитану Питеру Мэтби.
Правительство гиброидов благодарит Вас за посредничество в проведении переговоров с правительствами Федерации Пятидесяти Солнц. Предложенное нам соглашение будет полностью принято. Заверяем Вас, что гиброиды с удовлетворением восприняли предложение о восстановлении их гражданских прав и прочих условиях их дальнейшей жизни и развития».
Подписи не было — и в этом заключался истинный смысл послания. Отсутствие подписи, независимо от содержания сообщения, означало призыв о помощи. Следовало, однако, убедиться, что текст радиограммы передан адмиралом полностью. Мэтби в притворном недоумении поднял глаза на Дрейхана.
— Здесь отсутствует подпись. Вы специально изъяли ее?
— Я знаю об этом не больше вашего, — сказал адмирал. — Сообщение передано Вам полностью.
В его голосе Мэтби почувствовал огорчение. Деллианин и не-деллианин не смогли бы расшифровать текст сообщения — и тем более догадаться о его втором, тайном смысле. Для этого нужно было обладать тренированным диплоидным мышлением. Подобная тренировка являлась основой воспитания в среде гиброидов и производилась с раннего детства. Мэтби в полной мере освоил все необходимые приемы еще двадцать лет назад, перед тем как попал в плен.
Полученное сообщение означало, что экстремистски настроенное меньшинство объявило о своем намерении установить контакт с земным кораблем и начало кампанию в поддержку этого решения. Только личное присутствие Мэтби и его авторитет могли изменить ход событий. Он должен быть там. Каким образом? Его глаза слегка расширились; он подумал, что имеет только один способ передвижения — этот корабль. И, следовательно, он должен получить возможность управления им.
Мэтби напряг мышцы и почувствовал привычное возбуждение, стимулированное этим приемом. Еще мгновение — и его мозг обрел достаточную силу. Он ощутил рядом присутствие другого разума. Он подождал до тех пор, пока это ощущение не стало как бы частью его собственного тела; тогда он приказал: полное подчинение! В этот момент он послал мощный импульс в мозг Дрейхана.
Мэтби встал. Вице-адмирал Дрейхан также поднялся, в точности повторяя те же движения — его мышцы полностью контролировались мозгом Мэтби. Адмирал коснулся переключателя на панели управления связью и сказал:
— Соедините меня с отсеком астрогации.
Разум Мэтби управлял его голосом и его действиями. Ровным тоном Дрейхан отдал приказ рассчитать новый курс «Акмиона» — курс, который должен был привести корабль к планете, где находилось самое крупное поселение гиброидов, их тайная столица.
* * *
Сверкая глазами, разгневанно сжимая руки, Верховный Капитан Лоу читала лежащий перед ней документ. Ей потребовалось несколько минут, чтобы овладеть собой; затем она соединилась с каютой капитана Уэллиса. Лицо офицера окаменело, когда он увидел, от кого поступил вызов.
— Капитан, — грустно сказала Глория, — я только что прочитала ваш меморандум, подписанный двадцатью четырьмя членами совета.
— Я полагаю, мы имеем право подать Вам свое прошение,— сухо ответил Уэллис.
— Конечно, это так, — кивнула головой Глория. — Однако я хочу понять, почему даже среди командного состава корабля возникло это отчаянное стремление к немедленному возвращению домой. Наша жизнь здесь насыщенна и полна. Мы — на пороге интереснейшего приключения. Чем же объясняется ваше поведение, капитан?
— Мадам, — холодно сказал Уэллис, — я испытываю чувство восхищения и глубокого уважения к Вам. Вы обладаете огромными административными способностями, но для Вас характерна склонность абсолютизировать свои идеи и цели. Почему же Вас удивляет то, что другие люди имеют мнения, отличные от вашего, имеют другие цели. За время полета разное случалось на корабле. Вы умело справлялись с любым сложным вопросом; Вы были правы так часто, что теперь мысль о возможном неправильном решении даже не приходит Вам в голову. Вот почему такой огромный корабль, как наш, имеет тридцать капитанов, готовых оказать Вам помощь, а в крайней ситуации — корректировать ваши действия. Поверьте, мы все любим Вас. Но мы также сознаем наш долг по отношению к остальным членам экипажа. А их мнение Вам известно.
— Я считаю, что Вы не правы. Перед нами стоит огромная задача — открыть Земле целый новый мир. Капитан... я прошу Вас... поддержите меня только на этот раз.
Это была личная просьба, и она уже сожалела, что высказала ее. Очевидно, в этом отразилось владевшее Глорией напряжение. Уэллис улыбнулся, пытаясь скрыть свое торжество, затем улыбнулся снова:
— Мадам, я очень сожалею... Прошу извинить меня...
Это было его окончательное решение. Глория сердито спросила:
— Что Вас так забавляет?
— Выражение «только на этот раз». Леди Лоу, нежели Вы не помните, что подобные ситуации уже бывали раньше?
— Возможно... пару раз... — она говорила медленно, пытаясь вспомнить.
— Я не хотел акцентировать на этом внимание, — сказал Уэллис, — но было восемь случаев, когда Вы просили нашего совета и поддержки, — и по крайней мере сто раз Вы принимали свои решения, пользуясь предоставленными Вам правами. Теперь право на нашей стороне. И Вы не должны обижаться или сердиться на нас.
— Я не сержусь. Я... — Глория перевела дух, — я вижу, что говорить с Вами бесполезно. По тем или иным причинам Вы считаете, что шесть месяцев — это целая вечность.
— Дело не во времени; дело — в цели. Вы надеетесь найти пятьдесят солнц, рассеянных среди ста миллионов звезд Облака. Наши шансы не превышают одного к двум миллионам, и Вы это прекрасно понимаете.
Глория колебалась. С математической точки зрения, капитан Уэллис был полностью прав. По-видимому, следовало посвятить его в некоторые детали плана, разработанного ею совместно с лейтенантом Неслор. Наконец леди Лоу медленно сказала:
— Капитан, как и Вы. я уверена, что чисто механический поиск не принесет результатов. Наши надежды могут основываться только на психологии. Мы должны грозить и уговаривать — пока руководители этого общества, или какая-нибудь группа населения, или, наконец, просто частные лица не сообщат нам сведения добровольно.
— Члены совета, подписавшие меморандум, обсуждали возможность психологического подхода к проблеме поиска. И этот путь не кажется нам столь легким и надежным.
— И поэтому Вы решили просто игнорировать его? — с вызовом сказала Глория. Ее иронический тон привел Уэллиса в раздражение. Он резко ответил:
— Мадам, вынужден с тревогой отметить, что Вы слишком полагаетесь на теоретические соображения, представленные Вам лейтенантом Неслор. Подчеркнем, что практика далеко не всегда совпадает с теорией. Ваши совещания с Джулией Неслор носят частный характер. Содержание этих бесед неизвестно нам; мы знаем только, что Ваши действия основываются на тех рекомендациях, которые Вы получаете от главного психолога.
Обида, звучавшая в голосе капитана, поразила Глорию В какой-то степени она чувствовала себя виноватой, ее голос слегка дрогнул:
— Капитан, я не думала, что это будет так воспринято; я никого не хотела обидеть. Действительно, я просила совета Джулии Неслор, как могли бы попросить Вы или любой другой руководитель нашей экспедиции.
— Если советы лейтенанта Неслор являются столь ценными — резко ответил Уэллис, — следует повысить ее в звании и ввести в совет капитанов, чтобы она могла изложить свое мнение перед всеми. — Уэллис пожал плечами и, не давая Глории вставить ни слова, быстро продолжал: — Только не говоритe мне, что Вы немедленно сделаете это. Согласно Уставу, процедура повышения в звании занимает месяц; еще два месяца длится испытательный срок, в течение которого новый капитан не имеет права выступать в совете.
— Мне кажется, Вас устраивает такая трехмесячная задержка — сердито сказала Глория.
— Нет.
— Следовательно, Вы предлагаете сократить традиционную процедуру производства в звание капитана?
— Да, — в порядке исключения. Мы готовы выслушать психолога Неслор, но вряд ли что она сможет предложить радикальный способ установления связи с цивилизацией Пятидесяти Солнц. Полагаю, что эта задача может быть решена только специально оснащенной экспедицией.
Значит, Вы настаиваете на своем меморандуме?
— Да.
— Хорошо. Я соберу совет через две недели, считая от сегодняшнего дня. Если мнение членов совета не изменится, мы отправимся в обратный путь, — с этими словами она прервала связь.
Глория подумала, что она вынуждена одновременно сражаться на двух фронтах. Во-первых, она должна бороться с капитаном Уэллисом и большинством членов совета, настаивающих на возвращении домой, во-вторых, она должна заставить народ Пятидесяти Солнц вступить в контакт с земным кораблем. И пока ее действия на обоих фронтах успеха не имели. Глория нажала клавишу вызова отделения связи. На панели видеоселектора возникло лицо капитана Горсона.
— Вам удалось вновь обнаружить корабль Пятидесяти Солнц, который следил за нами? — спросила она.
— Пока нет. Как я докладывал Вам, мы потеряли контакт с их суперрезонансным полем. Вероятно, завтра они снова подтянутся к нам, когда мы в очередной раз передадим свои координаты.
— Как только их корабль будет обнаружен, известите меня.
— Конечно.
Следующей на очереди была секция вооружения. Ответил дежурный офицер, которому Глория приказала вызвать к селектору возглавлявшего секцию капитана.
— Сколько ракет Вы отправили?
— Всего семь.
— И все отправлены наугад?
— Я понимаю, что беспокоит Вас. Напомню, что вероятность попадания в населенную планету ничтожно мала.
Она кивнула головой, но брови ее были сердито нахмурены. Ситуация была серьезной, и она чувствовала необходимость еще раз подчеркнуть это:
— Разумом я понимаю справедливость ваших слов. Но сердцем... — она приостановилась, и затем решительно продолжала: — Помните, капитан, — малейшая ошибка, и на нас с вами ляжет страшная вина, которую мы не сможем искупить даже своими жизнями.
Лицо офицера стало мрачным.
— Я хорошо знаком с законом, ваше превосходительство. И я знаю, что применение мощного оружия всегда связано с риском. — Он колебался некоторое время, затем решительно сказал: — Мне кажется, что Вы затеяли опасную игру — опасную для нас и для этого потерянного народа. Люди не должны подвергаться угрозе уничтожения.
— Я отвечаю за это, — кратко ответила Глория и прервала связь.
Она поднялась с кресла и в глубоком раздумье прошлась по отсеку управления. Две недели! За этот срок практически невозможно что-либо предпринять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10