Страх и ярость наполнили ее до краев. Больше
сдерживаться она не могла.
- Ах ты, старый дурак! - вопила она. - Так значит, все эти годы, пока
я за тобой ухаживала, ты вынашивал коварные планы, как бы навредить мне и
моим детям! Знаю я все эти грязные уловки! Ты думаешь, что очень умный,
раз решил воспользоваться своими способностями...
Старик в ужасе вжался в кресло и при виде этого миссис Кармоди
поняла, чем ей может угрожать такая вспышка. Особенно после стольких лет
подчеркнутой любезности. Будто сквозь туман она услышала, как старик
прошептал:
- Я ничего не понимаю. Миссис Кармоди, что случилось?
- Ты сказал это? - спросила она. Даже ради спасения своей души она не
могла бы удержаться от этого вопроса.
- Что я сказал?
- Ну, о Филлис и Чарли Козенсе...
- Ах, о них - казалось Вейнрайт уже забыл, что она стоит перед ним, и
добрая отеческая улыбка тронула его губы.
- Кажется, они поженились только вчера...
Он поднял глаза на мрачное неприветливое лицо нависшей над ним
женщины, и снова испуганно съежился в кресле.
Неимоверным усилием воли женщина взяла себя в руки.
- Я больше не хочу слышать об этом. - С угрозой в голосе произнесла
она. - Никогда. Ты меня понял? Ни единого слова!
- Конечно, конечно, миссис Кармоди, - изумленно пролепетал старик, -
ни слова, если вам так угодно. И все же, моя внучка...
- А ты, - рявкнула миссис Кармоди, обращаясь к Пирл, - если ты
расскажешь Филлис о том, что сейчас произошло, то я... просто не знаю, что
с тобой сделаю!
- Ну, конечно, мама, - пробормотала Пирл, - можешь на меня
положиться.
Дрожа от бешенства и страха, женщина вернулась к своему пылесосу. Она
снова взялась за работу, но руки у нее тряслись. Когда-то, несколько лет
тому назад, у нее был, пусть и несколько туманный, план, что делать в
такой ситуации: Филлис хочет выйти замуж за кого-то другого, а не за
Билла. План, надо сказать, довольно гнусный, и тогда она надеялась, что он
не понадобиться. Но она его не забыла. Гримаса отвращения исказила ее
лицо, когда она вытащила всю эту мерзость из темных глубин сознания, где
прятала ее все это время.
В зеркале над раковиной она заметила отражение своего искаженного
злобой лица. Зрелище не из приятных. Надо заставить себя успокоиться. Но
страх оставался. Дикий, животный страх женщины, которой уже сорок пять,
одной в равнодушном мире, без работы и, соответственно без заработка,
без... без всего. Конечно, будет пособие по бедности, но пока у нее
остаются деньги, его не получить. Будет пенсия по старости... разумеется,
но только через двадцать пять лет. Она глубоко вздохнула. Все эти пенсии и
пособия бессмысленны. Они - синоним поражение. А значит, оставался только
ее отчаянный план, для успеха которого требовалась помощь Билла. И не
только помощь скрепя сердце, а активное, заинтересованное участие...
Она пристально рассматривала сына, когда тот вернулся с поля к обеду.
За последний год в нем появилось какое-то непонятное ей спокойствие.
Словно, достигнув двадцати, он внезапно стал взрослым. Он и смотреться
стал мужчиной, а не юношей: среднего роста, крепко сложенный, со следами
тайной страсти на лице.
Тайная страсть - это хорошо. Он, несомненно, унаследовал ее
неутолимое честолюбие. Как раз перед тем, как они покинули город, его
поймали на воровстве. На первый раз отпустили. Тогда она не ругала его,
так как прекрасно понимала сына и его испепеляющую ненависть к миру,
который жестоко лишил их возможности сорить деньгами.
Но с этим, конечно, покончено. Эти три года он без жалоб и понуканий
трудился на ферме наравне с наемными рабочими. И однако, чтобы заполучить
Филлис, то старое отношение к жизни ему очень и очень пригодиться. Он
вспомнит прошлое и с его помощью завоюет всем им место под солнцем.
Она отметила, что Билл украдкой посматривает на сидящую с ними за
столом Филлис. Уже больше года женщина заметила эти взгляды, которые Билл
бросал на эту девушку. Кроме того, когда-то женщина сама просила его об
этом. Молодой человек должен бороться за девушку, которую любит! Просто
обязан! Всеми доступными средствами! Вопрос только в том, как ей матери,
объяснить своему сыну тот план, который она придумала. Вот взять, и прямо
так рассказать?...
После обеда, пока Филлис и Пирл мыли посуду, она тихонько прошла в
комнату Билла. И все получилось куда проще, чем она рассчитывала. Выслушав
ее, он долго лежал совершенно неподвижно, с каким-то странно
умиротворенным выражением на лице.
- Значит, идея в том, - наконец произнес он, - что сегодня вечером вы
с Пирл поедете в кино. Старик, конечно, будет спать, как бревно. И тогда
я, после того как Филлис тоже пойдет спать, проникну в ее комнату, и...
потом ей придется выйти за меня замуж.
Он сказал это так бездушно, что женщина отшатнулась, словно увидев в
зеркале свое отражение: бесконечно злую, все ломающую на своем пути тварь,
в которую она превратилась.
- И если я сделаю все это, - между тем продолжал Билл, - то мы сможем
и дальше оставаться на ферме. Я правильно тебя понял?
Она смогла только кивнуть. Голос ее не слушался. И сразу же, словно
боясь, что Билл передумает, она поспешно вышла из комнаты.
Постепенно тяжесть, оставшаяся от этого разговора, прошла. Но когда
около трех часов она зачем-то вышла на веранду, то сразу же натолкнулась
на сидящего там Вейнрайта. Заметив ее, старик поднял глаза:
- Какой ужас, - сказал он, - ваша сестра повесилась. Мне рассказали
об этом в гостинице. Взяла и повесилась. Страшное дело, страшное. Вы
совершенно правы, что не поддерживаете с ней никаких отношений.
И, словно забыв о ее существовании, он уставился в пространство.
То, что он сказал, сначала, показалось ей невероятным, а потом и
просто невозможным. В этот момент женщина поняла все: и слова старика, и
слабую улыбку, снова играющую на его губах.
"Значит, вот что он задумал", - холодно подумала она. - Этот старый
мерзавец хотел устроить так, чтобы Филлис не вышла за Билла. Пользуясь
своей репутацией предсказателя, он коварно рассказал ей, что Филлис и
Чарли Козенс... Все понятно! А теперь он пытается ее напугать. Повеситься,
надо же! Она улыбнулась. Хитро придумано, ничего не скажешь! Но она
хитрее.
От кино у нее осталось только странное впечатление нескончаемой
болтовни и ярких красок. Слишком много бессмысленных разговоров, слишком
много света. Глаза у нее болели, и когда наконец они вышли на улицу,
мягкий вечерний полумрак показался настоящим бальзамом.
- Пойдем поедим бананового мороженого, - кажется, это предложила она.
А возможно, она только согласилась, но как бы там ни было, вскоре они
уже сидели за маленьким столиком и с удовольствием ели мороженое. Но
думать она могла только об одном: "Если они с Биллом провернут это дельце,
то весь мир будет у них в кармане." Ничто, никогда не сможет повредить ей
больше, чем ошибка или неудача сегодня.
- Ма, послушай, ма, я хочу спать. Уже половина двенадцатого.
Голос дочери вывел женщину из задумчивости. Она посмотрела на часы: и
правда, половина двенадцатого.
- Боже мой! - воскликнула она с притворным изумлением. - Вот не
думала, что уже так поздно!
Светила луна, и лошади тоже не терпелось вернуться домой. Когда они
подъезжали к ферме, женщина обратила внимание, что во всем доме не горит
ни одно окно. Темной и безжизненной глыбой стоя он посреди серебрящихся в
лунном свете полей.
Оставив Пирл распрягать лошадь, она прошла внутрь, дрожа от
нетерпения. Одна из ламп в кухне все-таки горела, хоть и еле-еле. Женщина
включила лампу поярче, и прихватив ее с собой, начала подниматься на
второй этаж, где находились спальни. Она постоянно спотыкалась; проку от
лампы, похоже, не было никакого. Она поднялась наверх, подошла к комнате
Билла. Тихонечко постучала в дверь. Никакого ответа. Она заглянула внутрь.
Тусклый желтый свет лампы выхватил из темноты пустую кровать, и женщина
застыла, не зная, что ей делать дальше. Только шум шагов поднимающихся по
лестнице Пирл заставил ее выскочить из комнаты. Не обращая на мать
внимания, Пирл, зевая, прошла мимо и скрылась в своей спальне.
Зазвонил телефон, и толстяк прервал свой рассказ. Извиняясь, он
вытащил из кресла свое расплывшееся тело:
- Я сейчас вернусь, - пообещал он.
- Только один вопрос, - быстро сказал Кент. - Что с предсказанием
Вейнрайта о "повесившейся сестре". Я думал, что миссис Кармоди жива и
здорова, пусть и находится в сумасшедшем доме.
- Это так, - огромная туша хозяина гостиницы заполнила собой дверь. -
Она действительно жива. Мы думаем, что Вейнрайт и правда пытался ее
напугать.
Прошло несколько минут. Кент достал блокнот, и на чистой странице
написал:
"Старик,
Который предсказывает будущее,
Который вынудил женщину убить его,
Но который все равно жив,
Который проходит сквозь предметы,
Который умеет читать мысли (возможно)"
Он немного подумал и дописал список еще одной строкой:
"Престарелый призрак"
Несколько минут он задумчиво смотрел на то, что у него получилось.
Потом рассмеялся и в этот миг услышал характерный стук биллиардных шаров.
Он встал, подошел к двери, ведущей в гостиницу, и осторожно заглянул
внутрь. Увидев, что толстый Дженкинс играет в биллиард с каким-то
коренастым мужчиной, Кент криво усмехнулся, пожал плечами, и, повернувшись
вышел на улицу. Видимо, ему не суждено узнать эту историю вот так сразу,
целиком. Видимо, ему будут рассказывать ее по частям: кусочек тут, другой
- там. Очевидно, ему также придется написать мисс Кинкад, и попросить ее
прислать какие-нибудь книги о призраках, привидениях, провидцах и вообще
все, что может помочь ему разгадать тайну мистера Вейнрайта.
В течение следующих нескольких недель мисс Кинкад прислала несколько
книг о духах, сборники подлинных историй о привидениях, четыре тома о
парапсихологических явлениях, историю магии, трактаты по астрологии и
родственных дисциплинах, собрание сочинений Чарльза Форта, и, наконец, три
новеньких томика Д.В.Дунна о природе времени.
Утром следующего дня Кент уселся на веранде и в один присест
проглотил все три тома. С каждой страницей он все больше приходил в
волнение. Прочитав все до корки, он пришел к выводу, что находится на
пороге удивительного, невероятного открытия. Однако оставались еще
вопросы, которые следовало прояснить.
Час спустя он уже лежал в небольшой, поросшей лощине, из которой
хорошо просматривалась ферма. Если призрак и сегодня выйдет на утреннюю
прогулку, то он вот-вот должен появиться... В полдень Кент вернулся в
гостиницу. Одна мысль, словно навязчивая муха, непрерывно кружилась у него
в голове: сегодня старик отправился в какое-то другое место... какое-то
другое место... другое место. Его воображение словно наталкивалось на
глухую стену, когда он пытался представить себе это "другое место"
На следующее утро, в восемь часов, он снова спрятался в лощине. И
снова ждал. И снова старик не появился.
На третий день ему повезло. Черные грозовые облака затянули все небо,
и он собрался было уходить, когда из-за дома появилась высокая, тощая
фигура мистера Вейнрайта. Старик прошел сквозь ворота и направился в поля.
Делая вид, что тоже вышел погулять, Кент двинулся ему навстречу.
- Доброе утро, мистер Вейнрайт, - поздоровался он.
Ничего не отвечая, старик внимательно посмотрел на него. Потом
подошел поближе.
- Молодой человек, - вежливо спросил он Кента, - а мы с вами знакомы?
На мгновение Кент впал в замешательство, но потом... "И тут все
сходится. Все сходится. Должен же существовать момент времени, когда он со
мной познакомился". Вслух он объяснил, что он сын Ангуса Кента и приехал
сюда отдохнуть.
- Я с удовольствием навещу вас в гостинице, - сказал старик, когда
Кент закончил свои объяснения, - и мы поговорим о вашем отце. Рад был с
вами познакомиться.
И с этими словами Вейнрайт пошел дальше. Стоило ему скрыться из виду,
как Кент кинулся к воротам. Он пробрался во двор как раз, когда упали
первые капли дождя. На мгновение он застыл в нерешительности. Надо было во
что ты то ни стало успеть проникнуть в дом до того, как старик вернется. А
это могло случиться с минуты на минуту из-за так некстати начавшегося
дождя. Оглядываясь по сторонам и каждую секунду ожидая увидеть длинную
тощую фигуру мистера Вейнрайта, Кент заторопился к дому.
Отсутствие надлежащего ухода за долгие годы наложило отпечаток на
темные деревянные стены. Дождь уже лил как из ведра. И хотя отчасти Кент
был защищен от разбушевавшейся стихии, все равно чувствовал себя неуютно.
Ливень не утихал. Выглянув за угол, Кент заметил открытую веранду, и,
сломя голову, кинулся к ней. Уже спокойнее - теперь на него ничего не
лилось - он обследовал заколоченную дверь и окна. Забито на совесть.
Досадно; впрочем, ничего другого он и не ожидал. Да, попасть внутрь будет
нелегко.
Дождь несколько поутих. Выбежав с веранды на улицу, Кент заметил
балкон второго этаж. Залезть оказалось нелегко, но дело того стоило.
Широкая доска которой было заколочено одно из выходящих на балкон окон
шаталась. Всего один рывок - и она уже у него в руках. Теперь все просто.
Углом доски Кент нанес удар, и с тихим, каким-то удивительно пустым
звоном, стекло разлетелось на мелкие кусочки.
И вот он внутри, в темной пыльной комнате. Дверь из нее вела в
длинный коридор. Ряд комнат - когда-то здесь были спальни, оказались
пусты: даже мебели нет.
1 2 3 4 5 6