..
Т. 4. С. 324
Я категорически утверждаю и всю жизнь говорю: ни
одного процента брака, ни одной загубленной жизни.
Давайте же, товарищи, примем за норму — ни одного
процента брака в воспитательной работе.
Т. 4. С. 292
<...> В наших школах воспитывается больше 30
миллионов детей и юношей 14. Это в несколько раз боль-
ше любой армии в любом государстве, это больше очень
многих самих государств. И если мы допустим в этом
важнейшем воспитательном деле хотя бы 10 процентов
брака, то это значит, что мы прибавили в нашем обще-
стве 3 миллиона плохо воспитанных, а может быть, и
вредно воспитанных молодых людей. Народное образо-
вание и народное воспитание в нашем государстве сде-
лались таким количественно могучим, что и один процент
брака в этой работе грозит нашей стране серьезными
прорывами.
Перед лицом этой постоянной политической пробле-
мы уместно спросить: что сделано и что делается в об-
ласти организации школьного воспитания? И ответить
нужно в очень грустных словах. В советской жизни нет
другой области, в которой делалось бы наше советское
дело так неуверенно, так неразборчиво, так неопреде-
ленно.
Т. 4. С. 317—318
Моим основным принципом (а я считал, что это прин-
цип не только мой, но и всех советских педагогов) всег-
да было: как можно больше требования к человеку, но
18
вместе с тем и как можно больше уважения к нему.
В нашей диалектике это, собственно говоря, одно и то
же: нельзя требовать большего от человека, которого
мы не уважаем. Когда мы от человека много требуем,
то в этом самом и заключается наше уважение, именно
потому, что мы требуем, именно потому, что это требо-
вание выполняется, мы и уважаем человека.
Т. 4. С. 232
Я настаиваю на том, что основным принципом в на-
шей педагогической работе, школьной, внешкольной, до-
школьной, является как можно большее уважение к че-
ловеку.
Как можно больше уважения и настойчивого, ясного,
открытого требования: веди себя так-то и так-то.
Т. 4. С. 266
Это и есть советская педагогика, основанная, с одной
стороны, на безграничном доверии к человеку, а с дру-
гой стороны, на бесконечном к нему требовании. Соеди-
нение огромного доверия с огромным требованием и есть
стиль нашего воспитания.
Т. 7. С. 41
<...> Нужно предъявлять человеку большие требо-
вания. Это необходимое педагогическое принципиальное
положение, без которого нельзя воспитывать человека.
Если с человека не потребовать многого, от него и не
получишь многого.
Убеждение в том, что многое вырастает само из ниче-
го при помощи каких-то химических влияний ваших пе-
дагогических взглядов, неправильно.
Многое может вырасти только тогда, когда вы не
только про себя педагогически мечтаете, а когда вы по-
настоящему требуете. Этого не может сделать не сби-
тый, не организованный педагогический коллектив. И не-
льзя организовать его, если нет единого школьного кол-
лектива. А когда имеется единый школьный коллектив,
тогда можно требовать многое.
И наконец, последний момент — когда требование
встречается детьми не с подавленным настроением, а да-
же торжественно, когда чем больше вы требуете, тем
больше их радуете, потому что тем самым вы высказьь
ваете доверие их силам.
19
Если все эти требования соблюдены, то с таким кол-
лективом можно, я бы сказал, делать чудеса. <...>
Надо сказать, что требование часто пугает педаго-
гов. Боятся риска. Во всяком деле есть риск. Никакое
дело без риска делать нельзя.
Два слова о педагогическом риске. Я говорил о пе-
дагогическом риске на одном из собраний в Ленингра-
де в октябре 15. Мне сказали: «Вот вы говорите о риске,
а у нас один ученик десятого класса взял да повесился,
потому что ему поставили плохой балл. А вы говорите
о риске. Ведь если мы будем так много требовать и рис-
ковать, то все перевешаются».
Вы знаете, что я им ответил?
Поставить плохой балл — это вовсе не рискованное
действие. Какой здесь риск? И сколько вообще мы со-
вершаем таких нерискованных действий? Ученик не от-
ветил мне. Я ему поставил «плохо». Какой же здесь
риск? Он сел мне на шею, я его осторожненько стащил
и сказал: «Детка, не садись педагогу на шею». Никако-
го риска здесь нет. Он мне плюнул в лицо, а я перед ним
извинился. Что же здесь рискованного? Ведь не я ему
плюнул, а он мне. А я еще извинился перед ним.
Все это нерискованные действия. Однако нериско-
ванное действие, другое, третье, десятое, двадцатое —
и создается общая атмосфера нерискованности, такая
атмосфера, что многим может захотеться полезть в пет-
лю. Безысходная серая тоска: никто ничего не требует,
никто ничего не хочет, каждый беспокоится только о
том, как бы чего не вышло и как бы на меня мальчики
не обиделись.
Такая атмосфера может привести к очень плохим на-
строениям и очень плохим результатам.
Если же вы прямо, по-товарищески, открыто будете
требовать, то от этого человек никогда не захочет по-
веситься. Он будет знать, что вы относитесь к нему, как
к человеку.
Такая требовательность еше более сколачивает кол-
лектив, еще больше объединяет и учителей и учеников.
А как разрешается, товарищи, вопрос об учительском
авторитете? Очень часто тот или иной учитель заявляет:
— Вы подорвали мой авторитет, вы при учениках
сделали мне замечание, вы объявили мне выговор.
Спрашивается, на чем же базируется авторитет? Не-
ужели на вашей безнаказанности? Неужели на том убе-
ждении, что вы никогда не можете согрешить?
20
Я ставлю вопрос так: учительский авторитет основы-
вается на ответственности в первую очередь. Учитель
должен, не стесняясь, сказать своим ученикам:
— С меня требуют, я отвечаю, я ошибаюсь, я за свою
ошибку отвечаю. Вы видели, что я отвечаю?
— Видели.
— С меня требуют, поэтому и я требую с вас.
Нет ничего позорного, если директор объявит выго-
вор учителю. Пусть учитель считает, что он не совсем
виноват, но раз директор объявил ему выговор, он дол-
жен этим выговором воспользоваться для поднятия свое-
го авторитета. Он должен сказать:
— Да, я ошибаюсь. Я наказан, потому что я отвечаю
за свою работу. И вы извольте отвечать за свою работу.
Я требую этого от вас.
У меня был Иван Петрович Городич. Это было еще
в колонии им. Горького. Он что-то не так сделал в по-
ходе. Он дежурил по колонии. Я разозлился. Спраши-
ваю:
— Кто дежурный? 5 часов ареста!
— Есть 5 часов ареста.
Слышу голос Ивана Петровича, педагога. Мне даже
холодно немножко стало. Он снял с себя пояс, отдал
дежурному, пришел ко мне в кабинет:
— Я прибыл под арест.
Я сначала хотел было сказать ему «брось». А потом
думаю: «Ладно, садись». И просидел пять часов под
арестом. Ребята заглядывают в кабинет — Иван Петро-
вич сидит под арестом.
Когда кончился арест, он вышел на улицу. Ну, ду-
маю, что-то будет. Слышу гомерический хохот. Ребята
его качают.
— За что?
— За то, что сел под арест и не спорил.
А другой на его месте начал бы: «Как это так, меня,
педагога, под арест. Ни за что. Мой авторитет пропа-
дет».
Авторитет, товарищи, нужно создавать самим, поль-
зуясь для «того всякими случаями жизни. В хорошем
коллективе авторитет нельзя подорвать. Сам коллектив
поддерживает его. <...>
Т. 4. С. 302—304
<...> Надо по-настоящему обратить педагогику в
активную, целеустремленную, политическую науку.
Т. 4. С. 51
21
<...;> Я представляю, что педагогика есть полити-
ческое искусство и что это есть проявление политичес-
кого кредо, а вовсе не его теоретических знаний, теоре-
тические знания являются только подсобным в этом вос-
питании.
Т. 4. С. 368
<...>Мы не можем просто воспитывать человека,
мы не имеем права проводить работу воспитания, не
ставя перед собой определенную политическую цель.
Работа воспитания, не вооруженная ясной, развернутой,
детально известной целью, будет работой аполитичного
воспитания, и в нашей общественной советской жизни
мы на каждом шагу встречаем доказательства в под-
тверждение этого положения.
Т. 4. С. 126
...Коммунистическое воспитание — не проект, не пред-
видение, это уже существующая реальность.
Т. 4. С. 316
...Я совершенно не могу понять, как можно говорить
о воспитании в Советском Союзе, предполагая, что оно
поставлено правильно, и думать, что политическое вос-
питание где-то отсутствует. Каждый воспитательный
шаг у нас должен быть проникнут политическим воспи-
танием, и если это не так, то наше воспитание просто
вредительство и никуда не годится. Политическое вос-
питание — это не отдельный участок в коммуне, а это
именно и есть наше воспитание. Если мне говорят, что
у меня все хорошо, но нет политического воспитания,
то я должен понимать это так, что вся работа вообще
ничего не стоит...
Т. 1. С. 133
<...> Буквально можно сказать: нет ни одного ак-
та, ни одного слова, ни одного факта в нашей истории,
которые, кроме своего прямого хозяйственного или во-
енного, или политического значения, не имели бы и зна-
чения воспитательного, которые не были бы вкладом в
новую этику и не вызывали бы наростания нового мо-
рального опыта.
Т. 4. С. 317
Таким образом, разговоры о классовой установке —
простое недоразумение16. Я эту классовую установку
22
ищу в каждом моменте конструкции детского коллекти-
ва, и, собственно говоря, только о ней говорю.
Т. 8. С. 248
Я не считал возможным строить всю науку о воспи-
тании на науке о праве, я только говорил о необходи-
мости опереться на науку о праве. Это было бы далеко
не вредно, тем более что нужно понимать не право бур-
жуазии, а наше, советское. Я, конечно, имел в виду не
изучение в школе науки о праве, а воспитание правовой
эмоции в ее высшей форме эмоции долга.
Т. 8. С. 249
Такой человек, который живет интересами коллек-
тива,— если он еще политически образован, подкован
марксистско-ленински, то это есть настоящий больше-
вистский характер. Без такой закалки, без воспитания
чувства преданности к коллективу и простого ясного по-
нимания внутриколлективных отношений политическое
воспитание невозможно.
Т. 4. С. 277
...Остановлюсь еще на одном общем вопросе. Я имею
в виду вопрос, который я ставил в самом начале,— о
том, что наша советская педагогика должна отправля-
ться от политических целей, а в нашем представлении
это значит от того, каким должен быть новый человек.
«Педагогическая поэма» открывается разговором с
завгубнаробразом 17, где сразу ставится вопрос о новом
человеке, о том, что все надо делать по-новому.
А что же такое новый человек? Мало сказать — но-
вый, надо его знать в подробностях, и вот это в моей
книге, вероятно, показано слабо. А между тем я пре-
красно знаю, что надо делать, я это делаю на живых лю-
дях, я это вижу в моем представлении, а в книге пока-
зать не сумел. Это потому, что я увлекся главной
целью — показать прекрасный коллектив. В будущей
книге я должен показать образец воспитания, образец,
к которому мы должны стремиться как к нашей педаго-
гической политической цели.
Три дня назад я получил письмо от бывшего своего
воспитанника, которое меня очень растрогало, несмотря
на то, что я обычно растрагиваюсь с трудом. Он пишет,
что за один свой подвиг, сущность которого он в письме
рассказать не может, но который заключался в том, что
23
он Не дрогнул перед смертью, за этот подвиг он получил
орден 18. Он мне об этом сообщает и благодарит. Гово-
рит просто: «Спасибо вам за то, что научили нас не бо-
яться смерти».
Тут для меня проглянуло лицо нового человека в
простом выражении. <...> При старом режиме такое
качество рассматривалось как данное человеку от рож-
дения. Вот я родился храбрым, это мне присуще. А этот
юноша утверждает, что его этому научили.
Может быть, он от природы храбрый человек, но уве-
ренность в том, что это достоинство, которому его на-
учили, благодарность за это — все это качество нашего
нового, социалистического общества. Когда он пишет:
вы меня научили, то он не меня лично благодарит, а Со-
ветскую власть, коллектив дзержинцев, которые ему
это свойство дали.
Я убежден, что если в будущем кто-нибудь даст в
литературе образ идеального человека, то и работа всех
нас, педагогов, будет значительно облегчена.
Т. 7. С. 42
В вопросах любви и семейной жизни решающими
всегда будут общие способности человека, его полити-
ческое и нравственное лицо, его развитие, его работо-
способность, его честность, его преданность своей стра-
не, его любовь к обществу. <...>
Т. 4. С. 103—104
...Вам предстоит большой путь впереди. На этом пу-
ти вы всегда должны быть прежде всего большевиками
(партийными и беспартийными). <•••> Где бы вы ни
были, будете ли вы рабочими, инженерами, летчиками,
студентами, в какие бы условия вас ни бросила жизнь,
будьте в каждый момент вашей жизни верными сына-
ми партии... <...> Главное, надо быть гражданином
нашей великой Родины! Идя вперед по указаниям на-
шей партии, всегда будьте преданными, искренними и
горячими большевиками!
Т. 8. С. 179
В своей практике я различал и различаю теперь по-
литическое образование и политическое воспитание и
думаю, что большую ошибку делают педагоги, которые
ставят перед собой только вопрос политического обра-
зования. Есть много таких педагогов, комсомольцев,
24
пионервожатых, которые считают, если мальчик или де-
вочка знает политграмоту, если знает историю Октябрь-
ской революции, историю гражданской войны, ...знает
историю последних лет построения социализма, наше
могущество военное и промышленное, то эти дети, по
их мнению, политически воспитаны.
К сожалению, мне приходилось и в своей и в чужой
практике наблюдать, что эти знания сами по себе не
делают еще человека политически воспитанным. Быва-
ли случаи, когда мальчик прекрасно знает, что полага-
ется ему знать по школьной программе, читает газеты,
может делать доклады и выражаться в своих речах
весьма приятно, а по своему поведению, по своему от-
ношению к коллективу, коллективу колонии или комму-
ны, коллективу всего государства проявляет лицо несо-
ветское.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57