на его карте ниже этого слияния показано несуществующее озеро Ланджи.
Получив правильные сведения о том, что Луалаба является верховьем Конго, Камерон, однако, остался в неведении относительно большой дуги, которую эта река описывает в своем среднем течении, и "повернул" ее на своей карте на запад непосредственно от Ньянгве.
Помимо собственных полевых исследований Камерона и собранной им географической информации необходимо упомянуть еще и о его немаловажном теоретическом вкладе в решение основных проблем географии Центральной Африки. Он сформулировал и убедительно аргументировал гипотезу о том, что водосборный бассейн Конго должен располагаться по обе стороны экватора "Эта великая река , - писал о Луалабе Камерон, -должна быть одним из истоков Конго, ибо откуда же еще этот гигант среди рек, уступающей по объему стока только Амазонке, мог бы получить те два миллиона кубических футов воды, которые он непрерывно вливает каждую секунду в Атлантику? Крупные притоки с севера объяснили бы относительно слабый подъем уровня Конго у побережья; ибо, поскольку ее огромный бассейн простирается по обе стороны от экватора, какая-то часть его всегда находится в зоне дождей, и поэтому питание главной реки все время примерно одинаково".
Исходя из этого глубоко верного взгляда, Камерон первым высказал предположение о том, что открытая Швейнфуртом Уэле может быть притоком Конго.
Миклухо-Маклай Николай Николаевич
(1846 - 1888)
Русский этнограф. Изучал коренное население Юго-Восточной Азии, Австралии и Океании (1870-1880-е годы), в том числе папуасов северо-восточного берега Новой Гвинеи (ныне Берег Миклухо-Маклая). Выступал против расизма.
Миклухо-Маклай родился в семье инженера в селе Рождественском, близ города Боровичи Новгородской губернии. Николаю было одиннадцать лет, когда умер отец, оставивший семью в бедности. Мальчика отдали в школу, а затем во Вторую казенную гимназию в Петербурге.
В 1863 году он поступил вольнослушателем на физико-математический факультет Петербургского университете. В начале 1864 года Николай за участие в студенческих сходках был исключен из университета без права поступления в другие высшие учебные заведения России Миклухо-Маклай уехал в Германию. Два года он слушал лекции на философском факультете знаменитого Гейдельбергского университета в Германии, затем изучал медицину в Лейпциге и Йене. Это были годы напряженных занятий и тяжелой нужды. Здесь Миклухо-Маклай обратил на себя внимание знаменитого естествоиспытателя Эрнста Геккеля, пропагандиста идей Дарвина.
В 1866 году Геккель взял 19-летнего студента в качестве ассистента в большое научное путешествие.
Мадейра, Тенерифе, Гран Канария, остров Ланцерот, Марокко, Гибралтар, Испания, Париж и, наконец, снова Йена - таков был маршрут первого путешествия Миклухо-Маклая.
В Йене он сближается с еще одним "дарвинистом", доктором Антоном Дерном, с которым работает на берегу Мессинского пролива, изучая ракообразных, морских губок и других животных. Изучив фауну Средиземного моря, молодой ученый отправился на берег Красного моря.
В марте 1869 года Николай Миклухо-Маклай появился на улицах города Суэца. Как истый мусульманин, выбрив голову, выкрасив лицо и облачившись в наряд араба, Маклай добрался до коралловых рифов Красного моря. Его видели в Суакине, Ямбо, Джидде и других местах. Потом Миклухо-Маклай не раз вспоминал, каким опасностям он подвергался. Он болел, голодал, не раз встречался с разбойничьими шайками. Впервые в жизни Миклухо-Маклай увидел рынки невольников, процветавшие в Суакине и Джидде.
Миклухо-Маклай прошел пешком земли Марокко, побывал на островах Атлантики, бродил по Константинополю, пересек Испанию, жил в Италии, изучил Германию.
Вернувшись в Петербург, Миклухо-Маклай под руководством академика Карла Бэра занялся изучением коллекции морских губок, привезенных русскими экспедициями с севера Тихого океана. Миклухо-Маклаю удалось установить, что все виды губок Берингова и Охотского морей можно свести к одному и тому же виду.
Однажды в руки Миклухо-Маклая попал труд Отто Финша "Новая Гвинея", изданный в Бремене. В своей книге Финш систематизировал многие чужие наблюдения о жизни далекой и загадочной страны.
Постепенно у Миклухо-Маклая сложилось убеждение в необходимости всестороннего исследования Тихого океана. Ему удалось убедить вице-председателя Русского географического общества адмирала Федора Литке добиться для него разрешения отправиться в Океанию на корвете "Витязь". Из средств Географического общества Миклухо-Маклаю выделили 1350 рублей. А нужно было не менее пяти тысяч. Чтобы набрать требуемую сумму, его мать, Екатерина Семеновна, продала ценные бумаги, заложила вещи.
В статье "Почему я выбрал Новую Гвинею?" (она была опубликована посмертно) Миклухо-Маклай писал, "что именно на этом малоизученном острове первобытные люди менее всего затронуты влиянием цивилизации и это открывает исключительные возможности для антропологических и этнографических исследований" .
Корвет русского военного флота "Витязь" вышел из Кронштадта в конце октября 1870 года. Миклухо-Маклай должен был ступить на его палубу в одном из больших портов, а пока он отправился в поездку по Европе. Он осматривал музеи, знакомился с учеными. Молодой зоолог испытал гордость, узнав, что его труды известны его новым друзьям и знакомым. Незадолго до этого в "Записках" Российской академии наук был напечатан его отчет об исследованиях губок Тихого океана, а в Лейпциге вышел труд Миклухо-Маклая по сравнительной анатомии - "Мозг позвоночных животных".
В Лондоне он встретился со знаменитым биологом и путешественником Томасом Гексли, изучавшим когда-то Новую Гвинею. Гексли выдвигал предположение об общности происхождения индонезийцев и древних обитателей Европы.
Во время плавания на корвете Миклухо-Маклай пересек Атлантический океан, побывал в Бразилии, в Чили, на некоторых архипелагах Полинезии и Меланезии. Всюду молодой ученый наблюдал, собирал материалы, совершал научные экскурсии.
20 сентября 1871 года Миклухо-Маклай высадился на берегу залива Астролябия, близ селения Бонга, на северо-восточном берегу Новой Гвинеи. Племена и селения были здесь разобщены и постоянно враждовали друг с другом; каждый чужеземец, будь он белый или черный, считался нежелательным гостем.
Миклухо-Маклай первым спустился в шлюпку, за ним последовали его слуги - швед-китобой Ульсен и молодой полинезиец Бой.
Миклухо-Маклай по тропинке среди дикого леса пришел в деревню. Она была пуста. Но возле деревни в густых кустах Миклухо-Маклай заметил первого папуаса Туя, застывшего от ужаса Миклухо-Маклай взял его за руку и привел в деревню. Вскоре вокруг иноземца столпилось восемь папуасских воинов с черепаховыми серьгами в ушах, с каменными топорами в смуглых руках, увешанных плетеными браслетами. Русский гость щедро одарил папуасов разными безделушками. К вечеру он вернулся на корабль, и офицеры "Витязя" с облегчением вздохнули: пока что "дикари" не съели Николая Николаевича.
В следующий раз, когда Миклухо-Маклай вновь съехал на берег, Туй вышел навстречу гостю. Так произошло первое сближение путешественника со страшными "людоедами". На берегу ручья, у моря, матросы и корабельные плотники срубили первый русский дом на Новой Гвинее - дом Маклая.
Ученые-офицеры с "Витязя" провели топографическую съемку местности Бухта с коралловыми берегами - часть обширного залива Астролябия - была названа порт Константин, мысы - именами топографов, делавших съемку, а ближайший остров получил имя Витязь.
"Витязь" продолжил плавание, а Миклухо-Маклай, Ульсен и Бой остались на берегу Новой Гвинеи.
Перед тем как впервые пойти в деревню Горенду, Миклухо-Маклай долго колебался, брать ли с собой револьвер. В конце концов, он оставил оружие в хижине, взяв лишь подарки и записную книжку. Папуасы не очень приветливо встретили белого человека. Они пускали стрелы над ухом иноземца, размахивали копьями перед его лицом. Миклухо-Маклай сел на землю, спокойно развязал шнурки башмаков и... улегся спать. Он заставил себя заснуть. Когда, проснувшись, Миклухо-Маклай поднял голову, он с торжеством увидел, что папуасы мирно сидели вокруг него. Луки и копья были спрятаны. Папуасы с удивлением наблюдали, как белый неторопливо затягивает шнурки своих ботинок. Он ушел домой, сделав вид, что ничего не случилось, да и случиться ничего не могло. Папуасы решили, что раз белый человек не боится гибели, то он бессмертен "Папуасы разных береговых и горных деревень, - писал Миклухо-Маклай, -почти ежедневно посещали мою хижину, так как молва о моем пребывании распространялась все далее и далее. Незнакомые с огнестрельным оружием, которое я им до того времени не показывал, чтобы не увеличить их подозрительности и не отстранить их еще больше от себя, и, предполагая большие сокровища в моей хижине, они стали угрожать убить меня. Я принимал их угрозы в шутку или не обращал на них внимания... Не раз потешались они, пуская стрелы так, что последние очень близко пролетали около моего лица и груди, приставляли свои тяжелые копья вокруг головы и шеи и даже подчас без церемоний совали острие копий мне в рот или разжимали им зубы. Я отправлялся всюду невооруженный, и индифферентное молчание и полное равнодушие к окружающим были ответом на все эти любезности папуасов. Я скоро понял, что моя крайняя беспомощность в виду сотен, даже тысяч людей была моим главным оружием".
Ученый вставал на рассвете, умывался родниковой водой, потом пил чай. Рабочий день начинался наблюдениями за приливной волной океана, измерением температуры воды и воздуха, записями в дневнике. Около полудня Миклухо-Маклай шел завтракать, а потом отправлялся на берег моря или в лес для сбора коллекций.
Миклухо-Маклай входил в хижины папуасов, лечил их, беседовал с ними (местный язык он освоил очень быстро), давал им всяческие советы, очень полезные и нужные. И спустя несколько месяцев жители ближних и дальних селений полюбили Миклухо-Маклая. Он всюду стал желанным гостем, что дало ему возможность вести различные этнографические и антропологические наблюдения. В результате Миклухо-Маклай ознакомился с бытом, обычаями, хозяйством, культурой и повседневным жизненным укладом папуасов. Опираясь на эти наблюдения, Миклухо-Маклай совершил величайшее открытие - открыл народ Новой Гвинеи.
Дружба с папуасами крепла. Все чаще Миклухо-Маклай слышал слова "Тамо-рус", так называли его между собой папуасы. "Тамо-рус" означало - "русский человек". Бывали дни, когда Миклухо-Маклая посещало до 40-50 человек. Обычным делом стал обмен. Миклухо-Маклай скоро заметил, что папуасы ценили в первую очередь те новые для них предметы, из которых они могли сразу же извлечь прямую пользу. Они довольно быстро приспособили бутылочное стекло для бритья взамен не столь острых осколков кремния.
Миклухо-Маклай свято чтил и уважал обычаи своих соседей. Число друзей быстро росло. Туй познакомил его со своим сыном Бонемом. Потом с Миклухо-Маклаем подружился поселянин из деревни Бонгу, по имени Бугай. Это он пустил по всему побережью слух, что Миклухо-Маклай не только "Тамо-рус", но и "Караан-тамо" - "человек с луны" или "лунный человек". Путешественник принимал в своей хижине туземцев с острова Витязь (Били-Били) и с небольшого островка Ямбомба.
Однажды Миклухо-Маклаю сообщили, что дерево упало на Туя и сильно ранило его в голову. "Тамо-рус" вылечил своего друга. Туй устроил пир в честь русского гостя и даже пожелал обменяться с ним именами. То же произошло однажды и на острове Витязь, где состоялось знакомство с влиятельным туземцем Каином.
Получив доступ в деревни, Миклухо-Маклай начал собирать коллекцию папуасских черепов. Черепа своих родственников папуасы выбрасывали обычно в кусты возле хижин, зато нижняя челюсть свято сберегалась подвешенной к потолку хижины. Ученому долго не удавалось найти целый череп.
Больше года прожил русский путешественник в хижине на берегу океана. Больной, часто голодный, он успел сделать многое: посадил в землю Новой Гвинеи семена полезных растений и вывел тыквы с Таити, бобы, кукурузу. Около его хижины прижились плодовые деревья. Многие папуасы сами приходили на его огород за семенами.
Миклухо-Маклай собирал коллекцию образцов волос папуасов и, чтобы не обидеть их, отрезал пряди своих густых волнистых волос и выменивал их на пучки черных волос папуасов. Благодаря этой мене они охотно давали Миклухо-Маклаю не только выстригать волосы, но и заодно делать антропометрические измерения Миклухо-Маклай установил, что волосы папуасов ничем не отличаются от волос европейцев.
Путешественник составил словарик наречия папуасов и обнаружил в районе горной деревни Теньгум-Мана знаки, вырезанные на деревьях. Миклухо-Маклай решил, что и среди папуасов есть зачатки письменности. "Тамо-рус" накопил бесценные наблюдения об искусстве и промыслах папуасов. Здесь он написал "Антропологические заметки о папуасах Берега Маклая в Новой Гвинее".
Миклухо-Маклай спас от смерти папуаса Саула, был свидетелем рождения и похорон папуасов, сидел почетным гостем на званых пирах. Он вникал в безутешное горе женщины Кололь, оплакивающей сдохшую свинью, которую она когда-то кормила своей грудью, как это было здесь зачастую принято. Папуасы верили, что при желании он способен прекратить дождь, а если рассердится, то может поджечь море. Однажды путешественник специально разыграл туземцев - подлил в блюдце со спиртом немного воды и зажег спирт. Рассказы об этом и подобных чудесах переходили из деревни в деревню, преодолевая языковые и племенные барьеры.
"Я готов остаться на несколько лет на этом берегу" , - писал он в своем дневнике.
Вокруг залива Астролябия, в окрестных горах жило не менее трех-четырех тысяч папуасов. Миклухо-Маклай по праву первооткрывателя жадно изучал страну. Он уже знал хорошо дороги в деревни Бонгу, Мало, Богатим, Горима, Гумбу, Рай, Карагум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128