Если бы он
лишь отсутствовал, как многие ваши друзья? Почему же в таком случае вам не
испытывать к нему тех же чувств, которые вы испытывали прежде? Я не вижу к
тому никаких препятствий. И вот поклонение святым. Верить серьезно,
добросовестно в бессмертие души и не почитать достойных нашего почитания
людей лишь потому, что они не живут здесь, на земле, - разве это не
абсурдно?
90. Помните ли вы, что было с вами в первый год вашей жизни? Нет,
говорите вы. Так что же странного в том, что вы не помните, что было с вами
до вашего рождения?
91. Нам предписано любить ближнего, но почему? Для того чтобы мы любили
кого-нибудь, кроме самих себя. Это не мораль, это просто логика. Что бы я ни
делал, между истиной и мной всегда становится что-то: это что-то - я сам;
истину заслоняю я себе сам. Поэтому есть одно только средство открыть ее -
устранить себя. Не худо бы почаще повторять себе то, что, знаете, однажды
сказал Александру Диоген: отойди, друг, ты заслоняешь мне солнце62.
92. Только око милосердия ясновидяще: вот вся философия христианства63.
93. Что производят люди при совместной жизни? Азот: они убивают друг
друга64.
94. Чувствуете ли вы, как зарождается в вас истина? Нет. А ложь?
Конечно65.
95. Все мое существо возмущается при мысли о том, что Богу приписывают
какую-нибудь неспособность. Это делают всякий раз, когда представляют себе
вечные законы, недвижимый порядок, предустановленную гармонию, вечную
материю, монады, элементы или что-либо в ином роде. Всегда предполагают, что
Бог не способен устранить это, говорят об этом или нет.
96. Декарт, как известно, не мог переносить мысли об ограниченности
божественного могущества66. Что же касается меня, то я не могу в нем
усомниться; страх, который я всегда испытывал перед этой мыслью, был звездой
моей жизни.
97. Какое ни дать определение органическому существу, оно всегда будет
вполне применимо к земному шару. Природу разделили на органическую и
неорганическую. Небесные тела не могут быть отнесены ни к той, ни к другой
категории, а принимая во внимание безмерность пространства, в которых они
движутся, их пока что превратили просто в математические точки. Что касается
той планеты, на которой мы живем, мы знаем лишь одну ее наружную оболочку, и
эта оболочка стала предметом обширной науки. Что вы можете возразить против
этого? Разве эмпиризм не вполне удовлетворен таким разделением? Чего же вам
больше67?
98. Вы все, не испытывающие доверия к христианству, - вы считаете себя
очень сильными. Так знайте же, что даже этой силы, которой вы так кичитесь,
ввиду того освещения, в котором вам представлено христианство, гораздо
больше заложено в том, чтобы быть христианином, нежели в том, чтобы им не
быть. Вас страшат предрассудок и суеверие; и что же, именно в неверии, а не
в веровании и заключаются предрассудок и суеверие. Скажите, как вы сделались
таким, какой вы есть? Не так ли, как народ становится христианином? Разве вы
не так, как народ, повторяете катехизис, не понимая его? То, что вы
излагаете с такой уверенностью, - не воображаете ли вы, что сами это
придумали? Бедные люди! Оглянитесь: не приходской ли священник вас этому
научил?
99. Когда философ произносит слово человек, всегда ли он хорошо знает,
что он хочет сказать? Не думаю.
100. Человек родится так же, как и другие животные; он отличается от них
только организацией, свойственной ему одному и благодаря которой он
составляет особый вид в животном царстве. Это, конечно, еще не человек
разумный, т.е. человек образованный, - особое существо, которому нет места в
природе. Когда пишут трактаты о человеческом разумении68, стараются
объяснить себе, как человек-животное становится существом разумным. Здесь
заблуждение и неясность. Человек-животное становится человеком разумным -
это так, но не по необходимости, а случайно.
101. Гипотеза о человеке-животном - говорю: гипотеза, ибо такого человека
никто никогда не видел, ибо он, родившись среди себе подобных, ни минуты не
может оставаться таким, каким явился на свет, - гипотеза эта, повторяю,
очень полезна для научной патологии и для философической гигиены. Но что
делать с ней философии в настоящем смысле слова? Когда философия этим
занимается, то из философии человека она превращается в философию животного
и становится уже тем отделом естественной истории, который изучает нравы
животных, главой о человеке в зоологии69.
10270. Народ русский, народ певучий, а не говорящий. В одной громогласной
русской песне заключается более русской жизни, нежели как в целой кипе
русских летописей71.
10372. Предложите ***73 основать премию за то, чтобы найти идею,
родившуюся в России74.
104. Пусть мне скажут, что создала золотая середина75 или чему она
помогла расцвести. В этом весь вопрос.
105. Вы хотите создать славянский мир: почему бы татарам не попытаться в
свою очередь создать мир татарский? Сравните прошлые судьбы двух этих рас и
вы убедитесь, что у татар больше шансов на успех, чем у вас. Они себя
зарекомендовали как завоеватели, как основатели. Магометанство изжило себя,
это правда, и пока они будут магометанами, они не смогут с блеском снова
появиться на мировой арене, но пусть они в один прекрасный день обратятся в
христианство - и вы увидите! Странное будущее, ожидающее вселенную, -
полумир славянский и полумир татарский. Пан-славизм и пан-татаризм; вот
отныне две руководящие идеи человечества. Надо признать, что эта система
удивительно упрощает движение вперед человеческого общества76.
106. Говорят про Россию, что она не принадлежит ни к Европе, ни к Азии,
что это особый мир77. Пусть будет так. Но надо еще доказать, что
человечество, помимо двух сторон, определяемых словами - запад и восток,
имеет еще и третью сторону.
107. Я предпочитаю бичевать свою родину, предпочитаю огорчать ее,
предпочитаю унижать ее, только бы ее не обманывать.
108. Русский либерал - бессмысленная мошка, толкущаяся в солнечном луче;
солнце это - солнце запада78.
109. За каждым предметом в природе имеется нечто, что вкладывается в него
нашим умом или нашим воображением; это и есть невидимое, что художник должен
воплотить в своем произведении79, ибо это именно нас трогает, нас волнует, а
вовсе не сам предмет, нами созерцаемый.
110. Горе народу, которого рабство не смогло унизить, - он создан быть
рабом.
111. Граф де Местр говорил: "Преувеличение есть правда честных людей"80,
т.е. людей с убеждениями, потому что честный человек не может не иметь их.
112. Недоброжелательство смертельно для красноречия, если только оно не
вызывает негодования или презрения.
113. Есть лица, на которых написано "нет"; человек с убеждениями
инстинктивно от них отворачивается.
114. Есть натуры, лишенные способности утверждать что-либо, которые
боятся произнести роковое "да", как молодая девушка, брошенная неумолимою
волей родителей в объятия ненавистного человека.
115. Слово звучит лишь в отзывчивой среде.
116. Слово - цветок, который распускается лишь в сочувственной атмосфере.
117. Люди, всегда красно говорящие, никогда не бывают красноречивыми.
118. Есть глупцы столь бесплодные, что и солнце гения не в силах сделать
их плодовитыми.
119. Есть умы столь лживые, что даже истина, высказанная ими, становится
ложью.
120. Болезнь одна лишь заразительна, здоровье - нет; то же самое с
заблуждением и истиной. Вот почему заблуждения распространяются быстро, а
истина так медленно81.
121. Бог создал красоту, чтобы помочь нам понять его82.
122. Очевидно, что в тот день, когда Бог предоставил человеку свободу
воли, он отказался от части своего владычества в мире и предоставил место
этому новому началу в мировом порядке; вот почему можно и должно
беспрестанно взывать к нему о пришествии царствия его на земле, т.е. о том,
чтобы он соблаговолил восстановить порядок вещей, господствовавший в мире,
пока злоупотребление человеческой свободой еще не ввело в него зло. Но
просить его, как этого требуют некоторые из наших учителей, чтобы царство
его наступило на небе, бессмысленно, потому что там царство его никогда не
прерывалось, так как мы знаем, что умы, по своей природе предназначенные
обитать на небе, которые ослушались Бога, были оттуда изгнаны, прочие же,
просветленные неизъяснимым светом, там сияющим, никогда не злоупотребляли
своей свободой и шествовали всегда по божьим путям. Надо еще сказать, что
если бы указанная система была верна, пока не настало царство Бога, он не
царствует нигде, ни на земле, ни на небе. Мы хотели бы верить, что это
следствие не было утрачено сторонниками этого учения.
123. Благо, привнесенное христианством, утверждают еще наши "учителя",
если оно и воспоследовало, вовсе не должно было произойти, а явилось чисто
случайно; христианство должно было воздействовать на личность: до общества и
всего рода человеческого ему нет дела. Человечество, по их мнению, шествует
к погибели и должно к ней идти; И<исус> Х<ристос> не пришел и не должен был
придти ему на помощь. Повторяю, христианство обращается именно к личности,
если же оно было полезно человечеству, то произошло это по недосмотру. К
тому же христианство вовсе не заботится о земных благах, оно занимается лишь
благами небесными. Мир неизбежно должен придти в полное расстройство; отнюдь
не останавливайте его движения, несущего его к разрушению! Наконец, эта
предписанная Спасителем возвышенная молитва: "да приидет царствие твое"83,
которая как бы заключает в себе всю социальную идею христианского учения,
согласно этому взгляду, есть лишь нескромное пожелание, которому никогда не
суждено сбыться. Ясно, что эта точка зрения чрезмерного или непросвещенного
аскетизма в сущности не отличается вовсе или очень мало от взгляда
неверующих, так как те также отрицают благодеяния христианства или же
рассматривают их как невольное последствие этой религии на том бесспорном
основании, что ей дела нет до земных интересов84.
124. Есть люди, которые умом создают себе сердце, есть и другие, которые
сердцем создают себе голову; последние успевают больше первых, потому что в
чувстве гораздо больше разума, чем в разуме чувств.
125. Религия начинает с веры в то, что она хочет познать: это путь веры;
наука принимает что-либо на веру, лишь подтвердив это путем ряда совпадающих
фактов: это путь индукции; и та и другая, как видите, разными путями
приходят к одному и тому же результату - к познанию.
126. Религия есть познание Бога. Наука есть познание вселенной. Но с еще
большим основанием можно утверждать, что религия научает познавать Бога в
его сущности, а наука - в его деяниях; таким образом, обе приводят к Богу.
В науке имеются две различные вещи: содержание или достижения, с одной
стороны, и приемы или методы - с другой; поэтому, когда речь идет об
определении ее отношения к природе, следует ясно указать, хотят ли говорить
о самой сущности науки или об ее методе; а вот этого как раз и не делают.
127. Нет ничего легче, чем любить тех, кого любишь; но надо немного
любить и тех, кого не любишь.
128. Есть только три способа быть счастливым: думать только о Боге,
думать только о ближнем, думать только об идее.
129. В области нравственности идут вперед не только ради одного
удовольствия двигаться, должна быть и цель; отрицать возможность достичь
совершенства, то есть дойти до цели, значило бы - просто сделать движение
невозможным.
130. Есть три способа представить себе Бога: прежде всего, как творца
вселенной и поэтому ее абсолютного владыку, это - Бог-Отец; затем, как дух
или разум, действующий на души через умы; это - Дух Святой; наконец, как
отождествившегося с человеческим существом и проявляющегося непосредственно
в человеческом сознании - это Бог-Сын. Здесь имеются, очевидно, три лица
одного и того же Бога, так как в каждом он целиком содержится. Основательные
предчувствия человеческого духа всегда таким образом представляли себе
божество, но христианству выпало на долю выразить смутное чувство
человечества в непреложной форме и ввести его в логическое сознание человека
как составную часть его сущности. Таким образом, догмат троицы вовсе не есть
непостижимая тайна, а напротив - одна из самых очевидных аксиом
возрожденного ума.
131. Есть люди, которые никогда не творят добро из-за одного удовольствия
поступать хорошо; немудрено, что они не могут постичь абсолютного блага, что
они, по их же словам, понимают только благо относительное. Постичь
совершенство дано только тем, которые к нему стремятся с единой целью
приобщиться к нему.
132. Общество заставляют двигаться вперед не те, кто колеблется между
истиной и ложью, эти плясуны на канате, а люди принципиальные. Логика
золотой середины85 может поэтому, в лучшем случае, продлить на некоторое
время существование общества, но она никогда ни на шаг не двинет его вперед.
Плодотворен один лишь фанатизм совершенства, страсть к истине и красоте.
133. Законы о наказаниях не только охраняют общество - целью их служит
еще наибольшее возможное усовершенствование человеческого существа. И эти
две задачи как нельзя лучше согласуются одна с другой; более того: ни одна
из них не достижима без другой. Уголовное законодательство предназначено не
только оградить общество от внутреннего врага, но еще развить чувство
справедливости. С этой точки зрения следует рассматривать все виды
наказания, и даже смертную казнь, которая ни в коем случае не есть
возмездие, а лишь грозное поучение, действенность которого, к сожалению,
весьма сомнительна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12