«Зачем нам миллионный тираж? – возмущался тогда Высоковский, но теперь и он тоже довольный улыбается: – Ведь я же говорил!»
Подрезов вернулся домой, ходил по квартире в ожидании жены и словно в последний раз глядел на старенькую мебель, на выцветшие и полинявшие от многочисленных стирок шторы, на маленький дворик за окном.
«Скоро, скоро мы уедем отсюда, – стучало в висках, – у нас будет другое жилье с большими окнами и с видом на Неву, а лучше на Финский залив». Виктор представлял, как ослепительное солнце каждый вечер будет окунаться в морскую гладь, окрашивая стены больших комнат в розовый цвет, и вся жизнь у них с Таней будет такой же – в розовом свете. Тогда уже у них точно появится ребенок, а лучше, чтобы двое сразу. Виктор сел в кресло, закрыл глаза и, размечтавшись, неожиданно для себя заснул. Усталые люди снов не видят, Виктор просто провалился в темное пространство, чтобы уже потом открыть глаза и удивиться внезапно наступившей ночи.
Раздался резкий громыхающий звук: куски подтаявшего на крыше льда проскочили в водосточную трубу и, раскалываясь, вылетели на асфальт дворика. Горели звезды и разноцветные квадратики чужих близких окон. За стеной у соседей о чем-то пел женским голосом телевизор.
Подрезов поднялся, включил свет и посмотрел на часы – половина первого. Странно, но Татьяна еще не вернулась. Виктор подошел к телефонному аппарату и набрал номер Высоковского. Долгое время были слышны одни лишь гудки, и нужно было бы положить трубку на рычаг, но тут что-то щелкнуло и голос Владимира Фомича недовольно произнес:
– Ну, кто еще трезвонит по ночам?
– Это я, – сказал Подрезов.
Последовала пауза, а потом удивленный Высоковский воскликнул:
– А ты откуда?
– Прилетел.
– Вот здорово, а мы… То есть, я только завтра тебя ожидал.
– Контракт подписан, – доложил Виктор, – через пару недель уже можно загружать пароходы.
– Замечательно! – обрадовался старый друг. – А я тут тоже немного поработал. Тема одна родилась, завтра при встрече расскажу.
Больше можно было ни о чем не говорить, и все же Подрезов не выдержал:
– Кстати, не в курсе, где Таня?
– Откуда мне знать, – скороговоркой произнес Виктор, – я сам только что вернулся. Ты же понимаешь – дела!
Друзья пожелали друг другу спокойной ночи, закончили разговор, и каждый остался наедине с пустотой своей квартиры.
Через полчаса вернулась Татьяна. От нее веяло радостью и коньяком.
– Наконец-то! – обрадовался Подрезов, обнимая жену.
Но та выскользнула из его рук, сказав только:
– Я устала.
И потому разговор о планах на ближайшее будущее Виктор решил отложить на следующий день, не зная тогда, что даже очень богатый человек не может похвастаться достатком времени. И хотя завтрашний день – это еще не будущее, ночь для того и придумана, чтобы мечтать о нем.
Потом посыпались новые дни, наполненные поездками и делами. Иногда, правда, это случалось не так часто, Подрезов успевал вернуться домой, но обычно он ночевал в каком-нибудь далеком леспромхозе на простынях, пахнущих смолой и опилками, или в машине, разложив сиденье и укрывшись душным полушубком. Составы с бревнами шли в порт, а жизнь в гору.
Что такое деньги и кому они нужны? Последнее – понятно: они нужны всем, особенно самым богатым. А если говорить без всякой иронии – деньги необходимы маленьким людям, чтобы стать большими. Даже низкий рост вчерашнего коротышки, сегодня уже никого не занимает, потому что он уже великан, раз у него появились деньги. Многие прежние знакомые, еще недавно проходившие мимо, гордо подняв голову, не замечая тех, кто путается под ногами, вдруг подбегают к нему, приседая и низко склонив голову, чтобы не дай Бог не оказаться с ним вровень и этим унизить большого человека. Деньги не просто делают низких богатыми, они убитых горем возвращают к счастливой жизни, уродов превращают в красавцев, глупцы могут стать членами любой академии, хилые – могучими атлетами, а твари дрожащие – отважными героями. А ведь какие они замечательные – эти бумажки и металлические кружочки. Их можно копить и даже коллекционировать, на них можно покупать все что захочется, потом из них можно создавать капитал. Это самое лучшее, что придумало человечество. Потому что деньги – всеобщий эквивалент. Ума? Совести? Благородства? Не будем говорить о вещах, не всем понятных, хотя опытные люди рассказывают, что и для них тоже есть своя цена.
Особенно в этом разбираются политические деятели, так как сама политика – это искусство торговать своими принципами. Я даже знал одного такого лично. Пока не был депутатом, этот славный политик норовил прокатиться на общественном транспорте зайцем, потому что всех денег в его карманах хватало лишь на билет в один конец. Он просил у всех в долг на пиво. Все знали, что этот человек не вернет и копейки, денег ему не давали, но пивом угощали постоянно. На Руси любят убогих. Теперь известный общественный деятель, сменив три партии и четыре фракции в Государственной Думе, стал очень богат и часто, выступая по телевидению, учит жить остальных – тех, кто беднее его. Сейчас у этого политика много дорогих автомобилей, просторных квартир и домов, его любят красивые женщины, и пива он не пьет. По крайней мере, со старыми друзьями. Все мы, конечно, люди не злобные и обид ни на кого не держим, к тому же мои знакомые наверняка помнят придуманный мной афоризм о том, что друзей купить нельзя, но продать можно.
Я мог бы что-нибудь подобное сочинить и о любви, но сей предмет весьма далек от меня, и рассказ мой совсем не о возвышенном чувстве. Если бы природа одарила меня остроумием, то я бы закончил эту главу какой-нибудь фразой вроде «Любовь – это дятел, который иногда стучит в наше сердце».
Представили? Получается очень печально и даже больно. Говорят, что дятлы стаями улетают в теплые края, а весной возвращаются. Так и любовь приходит и уходит, оставляя дупло внутри нас. Не знаю, сколько может стоить подобное пернатое, но я видел в прихожей одной солидной дамы чучело не очень крупной птички с красной шапочкой на голове. Дама всерьез уверяла меня, что этот долбонос очень похож на ее бывшего мужа.
4
Вернемся к нашим героям. В один прекрасный майский вечер, когда Владимир Фомич занимался, по обыкновению, очень важными делами, Подрезов стоял в глубине одной из двух комнат своей квартиры и наблюдал, как в маленьком коридорчике его жена, стоя перед зеркалом, наносила последний штрих на изображение небесной красоты, запечатленное на ее личике. Она провела карандашиком по линии бровей, потом облизнула губки и осталась вполне довольна собой. Сложила свое вооружение в косметичку, выпрямилась и снова поглядела на себя. Виктор видел, как изображение в зеркале чмокнуло губами, словно пытаясь поцеловать живую красавицу. Татьяна сняла с вешалки кашемировое пальто, накинула на плечи и начала просовывать тонкие руки в широкие рукава. В этот момент она поймала восхищенный взгляд мужа и устало вымолвила:
– Помог бы, что стоишь как истукан?
Подрезов бросился выполнять пожелание жены, но та оттолкнула его. И только теперь Виктор понял, что его ненаглядная куда-то собралась.
– Ты уходишь? – спросил он.
Таня кивнула головой, сделала шаг к двери, но вдруг остановилась.
– Почему не спрашиваешь, куда я ухожу?
– В магазин? – попытался угадать Подрезов. Красавица вновь вздохнула.
– Витя, я полюбила другого. Ты, конечно, хороший человек, но твоя эпоха прошла – сейчас другое время.
Пока Подрезов соображал, что бы это значило, дверь хлопнула, и только через полчаса Виктор понял: сказанное женой – вряд ли шутка. Вот как много нужно времени недалеким людям для понимания того, что они лишние в современной жизни. Конечно, все еще нужно уточнить и посоветоваться с умным человеком; поэтому Подрезов оделся и поехал к Высоковскому.
За красивой дверью, со вкусом покрытой шпоном под кору векового дуба, пришлось постоять. Для тех, кто не хочет оказаться в подобной глупой ситуации, напоминаю, что обычно культурные люди предупреждают о своем визите письмом или звонком по телефону.
А Подрезов время от времени продолжал нажимать на красную кнопочку дверного звонка. Наконец дверь отворилась, и на пороге появился всклокоченный Владимир Фомич в черной шелковой пижаме. Увидев приятеля, он зачем-то понесся вглубь своей квартиры – может быть, причесываться. А Виктор вошел в прихожую, а потом в коридор.
– Володенька, – донеслось из-за двери, – это кто пришел нам мешать?
Голос показался Подрезову настолько знакомым, что он без стука ввалился прямо в спальную.
– Ой! – выкрикнула Татьяна, пытаясь прикрыться пододеяльником цвета морской волны.
Стены в комнате тоже были голубовато-зелеными, и по ним плыли куда-то нарисованные тропические рыбки. Виктор не смотрел, как его жена забирается внутрь голубого океана, а пошел искать хозяина. Владимир Фомич заперся в самой маленькой комнатке своего жилища и, когда Подрезов постучал по узкой двери пальцем, пискнул оттуда:
– Витюша, ты только не переживай, мы любим друг друга.
– Выходи, – спокойно произнес незваный гость. Вскоре Высоковский выскользнул в коридор.
– Витя, – начал он, – ничего плохого не подумай: у нас с Таней все от чистого сердца. Мы уже давно думаем, как бы тебе об этом сказать?
Наконец Владимир Фомич осмелел окончательно.
– Ну, хочешь, – выпятил грудь Высоковский, – ударь меня, подлеца!
Но Подрезов повернулся и пошел к выходу. Он бы так и исчез из моего рассказа, но Владимир Фомич крикнул ему вслед:
– Ты куда? Останься, у нас же общие дела. Надо определиться по разделу предприятий.
Виктор замер с поднятой ногой.
– Что? – сказал он и повторил, оборачиваясь: – Что?
Но тут из спальной выплыла Таня, завернутая в океан. Только сейчас Подрезов увидел, что на голубой простыне тоже есть маленькие рыбки.
– Прекрати! – тряхнула кудряшками жена. – Как тебе не стыдно: врываешься в чужой дом и устраиваешь сцены.
– Я? – повернулся к ней Виктор.
И тут же, подойдя к Высоковскому, размахнулся… Владимир Фомич не успел даже руки поднять, только втянул голову в плечи и зажмурился. Но Подрезов задержал свое движение, потом разжал кулак и ударил друга ладонью в лоб. Это только со стороны могло показаться, что удар был слабый, но Высоковский, пролетев через коридор, упал у самой стены.
– Негодяй!! – закричала Татьяна. Но дверь уже хлопнула, да так, что в спальной зазвенели две стоящие на хрустальном подносе рюмки.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТЯЖЕЛЫЙ ПУТЬ К ВЛАСТИ
Глава первая
1
Время летит, когда ты счастлив, и стоит на месте, если горе сжимает тебя в своих объятьях. Но что бы ни происходило с человеком, мир меняется независимо от его желаний. Наступают другие времена, поднимая на вершину новых людей, но что бы ни случилось, каждый платит за свою судьбу, а некоторые при этом даже умудряются быть счастливыми. Не человек меняет время, а время человека. На смену великим разрушителям должны прийти великие творцы. И горе тем народам, которые не могут найти внутри себя созидателя. А время будет лететь, как летит, и как пролетало прежде. То, что было десять лет назад, вспоминается уже с улыбкой, а то же самое, происходящее сегодня, – с содроганием и ужасом. Но как хорошо было еще совсем недавно! Официанты, бармены, тренеры по подпольным единоборствам пошли в бизнес; продавцы цветов у метро стали крупными чиновниками, содержатели видеосалонов, где крутили черную порнуху, приобрели телевизионные каналы, а воровские авторитеты покупают их всех почти в открытую.
Опять я, кажется, отвлекся и говорю не о том, чего ждут от меня. Пора, уже давно пора возвращаться к тому, с чего начался мой рассказ, – к тому сказочному солнечному дню, когда из бронированной машины Высоковского вылез большой начальник и, прикрытый спинами охранников, скрылся в своем подъезде, а Владимир Фомич помчался к своему загородному дому.
В дороге ничего интересного не случилось, за исключением пары мудрых мыслей, заскочивших в гениальную голову.
Обед подали в столовую, где обычно вкушал пищу известный всей стране человек. Вам, дорогие мои, уже известно, что в еде Владимир Фомич был неприхотлив. Сегодня ему подали, например, тарелочку кислых щей с копченой грудинкой и белыми грибами, стерлядь, фаршированную речными раками, копченые медвежьи уши, отварной олений язык с хреном и прочую мелочь вроде перепелки на вертеле и разных салатов. Обедал Высоковский не торопясь, и когда убрали со стола, он не ушел в свой кабинет, расположился в глубоком кресле, вытянул ноги, положив их на пуфик, обтянутый белой кожей. Рядом на невысоком столике стоял бокал с его любимым «Шамбертеном» семьдесят второго года.
– Петя! – позвал Владимир Фомич начальника своей охраны.
И когда на пороге комнаты возник квадратный коротко стриженный человек, приказал:
– Включи-ка телевизор.
На стене зажегся большой экран. Квадратный человек долго поочередно нажимал кнопки на пульте; переключая программы, охранник внимательно следил за реакцией хозяина. Но Владимир Фомич устало махнул рукой.
– Поставь что-нибудь поспокойнее. Желательно черно-белое, но не глухонемое. Какую-нибудь французскую или итальянскую классику.
Вскоре на экране закрутились события «Собора Парижской богоматери», но Высоковский не следил за действием: он вспоминал уходящий день, свою встречу с заехавшим в наш город министром, девушку-референта, ее пышные волосы и улыбку. Вдруг он взглянул на экран, увидел цыганку с козочкой и усмехнулся: «Похожа!». Стал вспоминать фамилию актрисы, играющей Эсмеральду, но на ум ничего не приходило. Он даже хотел спросить у охранника, но тут же усмехнулся нелепости своей мысли. «Откуда может знать этот мордоворот?» Но девушка на экране привлекала его все больше и больше.
– Похожа! – произнес он вслух с удовлетворением. – И даже очень.
Потом восхитился фигуркой актрисы и, закрыв глаза, припомнил референтшу, и улыбнулся, так и не поняв, у кого из двух девушек талия тоньше.
Открыл глаза и громко сказал полумраку большой комнаты:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39