Ц Не знаю, не знаю, что с вами и делать… Ц и скрылся.
А участковый громыхнул кулачищем по столу, остервенев от злости, зашвырн
ул в окошко, что выходило на огороды, старенькое пресс-папье.
Ц Ну, Лютиков, ну, Лютиков…

В просторной гостиной-горнице участкового Глафира готовилась подават
ь обед Ц громыхала на кухне ухватом, сковородником, чашками да тарелкам
и, а за столом сидели Анискин и рабочий Лютиков, который на месте усидеть н
е мог Ц все порывался вскочить, но Анискин строгим взглядом его усажива
л.
Ц Продолжаю рассказ, товарищ капитан…
Ц Продолжайте, продолжайте, рядовой запаса товарищ Лютиков.
Ц …Скрывшись за березой так, чтобы ни один нескромный взгляд меня замет
ить не мог, продолжаю наблюдение за подозреваемым Буровских. Вижу: други
е «шабашники» отвлечены работой, принимаю решение: позвать Буровских! Не
громко окликаю его, в дальнейшем голос немножко повышаю. Он слышит, подхо
дит, я ему демонстрирую икону, а сам наблюдаю за каждой черточкой его лица
, за каждым изменением психологического состояния. Понимаю: он! Начинает
рядиться Ц хитро! Делает вид: мне икона будто бы не нужна, я ими не интерес
уюсь, но при случае почему не купить… Делаю вывод: игра! Искусная игра, тов
арищ капитан!
Лютиков полез в карман, порывшись, вынул из него помятый рубль, торжестве
нно произнес:
Ц Прошу внести в государственное казначейство один, в скобках один, руб
ль ноль ноль копеек… Прошу оприходовать документально в силу того, что у
старой женщины Семеновны я икону получил даром…
Ц Даром? Ц живо переспросил Анискин.
Ц Даром, товарищ капитан! Ц восторженно отрапортовал Лютиков. Ц Семен
овна, извиняюсь, товарищ Савченко Ц человек исключительной доброты и бл
агонадежности!
Ц Молодца, Лютиков! Штирлиц!
Ц Служу Советскому Союзу, товарищ капитан!
Ц Товарищ рядовой запаса, Ц наконец нежно спросил участковый, Ц а вы п
омните, товарищ рядовой запаса, что я вам сказал на ушко, когда пришел на б
уровую в тот день, когда церковь обворовали? Какое я вам тогда задание дал?

Закрыв глаза, Лютиков четко ответил:
Ц Вы сказали: «Ограблена церковь. Даю вам, товарищ Лютиков, ответственно
е задание…» Ц Он замолчал, но глаз не открыл. Ц «Задание… в это дело не вс
тревать! Ежели хоть раз увижу, что вы иконами интересуетесь…»
Ц Ну, ну!
Ц …«что вы иконами интересуетесь, не только штрафану, а сотру в порошок».

Ц Ко мне с вашей нефтяной Сидоров приходил, Ц прежним нежным голосом ск
азал Анискин. Ц В райком, говорит, напишу, в обком, грозится, сообщу, в Сове
т Министров, обещает, доложу, в ООН, страшит, телеграмму дам, что участковы
й инспектор Анискин ко мне, рабочему, пролетарию, гегемону, шпика пристав
ил… Погоны с меня обещает снять, пенсии лишить принимает решение… А я без
пенсии Ц куда? Я, поди, уже и рыбалить да охотничать напрочь разучился… Од
на мне дорога Ц с голоду помирать. Да и тебе, Глафирушка, кусать-то будет н
ечего, болезная…

Участковый и директор школы Яков Власович споро шли по солнечной дереве
нской улице. Не разговаривали, не останавливались, не переглядывались Ц
были страшно деловитыми и увлеченными. Подойдя к дому старухи Валерьяно
вны, участковый резко остановился, интимно взял Якова Власовича за пугов
ицу летнего белого пиджака.
Ц Значит, ты понимаешь, Яков Власович, чего я хочу добиться? Мне понять на
до, чего ты над этими иконами трясешься, как баба над грудником? Какая в ни
х есть такая ценность, что ты говоришь: «Иконы Ц это духовная летопись ру
сского народа!» Прямо скажу: скучно мне иконы искать, ежели я в них ни хрен
а не понимаю…
Ц Вы обновитесь, духовно прозреете, станете во сто крат богаче, когда пой
мете, какое могучее искусство порой скрывается за черным слоем древност
и! Ц торжественно, голосом одержимого коллекционера произнес Яков Влас
ович.
Ц Ну?
Ц Вперед! Ц только и проговорил директор. Ц У Валерьяновны есть Иоанн
Креститель такой прелести и наполнения, что у меня от зависти ноги подка
шиваются…
Анискин удивился:
Ц Так купите! Она вон одну иконку за червонец отдала…
Яков Власович поднял вверх торжественный палец.
Ц Иоанна Крестителя его владелица Валерьяновна никогда не продаст. Она
, можете себе представить, знает истинную цену шедевру. Валерьяновна, к ва
шему сведению, Федор Иванович, человек с нутряным, прирожденным чувством
прекрасного. Пошли, пошли смотреть на Иоанна Крестителя!

Разочарованно перебирая тарелки на столе, обиженно поджимая крепкие ещ
е губы, Валерьяновна сердито глядела на Анискина.
Ц Значит, ничего снедать не будете, значит, сытые, Ц говорила она. Ц Ну, Ф
едор, это я тебе еще припомню! Конечно, старуху стару кажный забидеть може
т, но вот погоди Ц внук Сережка в прокуроры выйдет, он тебе хвоста накрути
т…
Ц Ты очкнись-ка, Валерьяновна! Ц тоже рассердился Анискин. Ц Есть у мен
я время обеды в каждом доме разводить, ежели у твоего же родненького попа
все иконы увели! Ну, кажи своего Крестителя!
Ц Ладно, ладно, Феденька! Ц еще раз пригрозила старуха. Ц Это я все на за
мет возьму… Вон он, Креститель! Пока ты меня забижашь, школьный-то директо
р дыхалку потерял… Ишь как он выструнился перед Крестителем-то!
Яков Власович, в самом деле, выструнился, как выразилась Валерьяновна, пе
ред небольшой иконой Иоанна Крестителя. Он был изображен необычно Ц не
застыл с вознесенным вверх крестом, а весь был в движении, порыве, написан
был, трудно поверить, чуть ли не в экспрессионистской манере. Сибирская, с
еверная, казацкая, «ермаковская» это была икона; весь сибирский размах и
щедрость читались на нем. Яков Власович сопел и тоненько дышал, перестав
ал совсем дышать и на мгновенья прикрывал глаза, словно ослепляло солнце
. Поэтому Анискин сначала долго глядел на директора школы, покачав голов
ой и почесав через фуражку макушку головы, тоже стал глядеть на икону. Это
, наверное, и привлекло внимание Якова Власовича.
Ц Икона примерно конца семнадцатого века, Ц тихо сказал директор. Ц В
алерьяновна, ее отцы и прадеды и даже прапрадеды, наверное, хорошо следил
и за иконой Ц протирали ее конопляным маслом, не давали состариться… См
отрите, как перебегает по иконе красный цвет. Он зарождается в левом нижн
ем углу и, нарастая, в убыстряющем ритме распространяется по доске, чтобы
достигнуть своего апогея в одеждах Крестителя… Смотрите на этот пучок н
еожиданно брошенных солнечных лучей! Художник их обронил из любопытств
а, ведомый могучим талантом, чтобы посмотреть, что изменится от этого сол
нечного пучка на всей доске… Как будут смотреться глаза Крестителя? Как
родится новый мотив возрождения наверху, где была пустота? Гениально! Об
роненный пучок лучей и родил то, что много-много десятилетий позже найду
т экспрессионисты. А каким жизнелюбом был художник! Глядите на руку Иоан
на Ц в нее можно вложить кузнечный молот… А шея! Шея «Дискобола» Мирона, х
отя богомаз знать-то не знал о Мироне.
Анискин глядел на икону. Внимательно глядел, заузив глаза, вытянув шею; он
притихал, замедлялся, дышал уже почти легко и не маялся, как всегда, от жар
ы, хотя в доме Валерьяновны все окна были закрыты. Анискин был таким, словн
о ему пытались вернуть зрение. Он даже не услышал, не заметил, как подошла
Валерьяновна, встав рядом с ним, трудно распрямилась
Ц такая была скрюченная годами. Она смотрела на икону точно так же, как Я
ков Власович Ц человек с высшим образованием и страстный собиратель че
рных досок.
Трое совсем притихли. Неизвестно, когда бы они пришли в себя, если бы вдруг
с улицы не донесся истошный бабий крик. Он был таким, что трое вздрогнули,
не сговариваясь, бросились к уличному окну…

По улице бежала растрепанноволосая, неистовая, легконогая, несмотря на р
ыхлость, баба Ц сплетница Лукерья Сузгина.
Ц Учителя обокрали! Ц вопила она. Ц Школьного директора среди бела дн
я ограбили! Все, что было в доме, унесли! Учителя ограбили и убили! Иконы уве
ли! Саму директоршу по голове вдарили Ц еще не известно, жива ли… Директо
ршу убили! Народ, ратуйте! Директора с директоршей убили, все из дому снесл
и, тока две иконы оставили… Народ, люди добрые, директорский дом сожгли и б
омбу под остатний сарай подложили!
За Сузгинихой, естественно, бежала толпа мальчишек и девчонок, поспешали
два шустрых старика и даже одна старуха, за ней Ц Анискин насторожился
Ц споро двигался на длинных ногах «шабашник» Юрий Буровских, а за ним Ц
вот чудо! Ц бежала жена директора школы Маргарита Андреевна, живая и здо
ровая.
Ц Маргарита! Ц крикнул, распахнув окошко, Яков Власович. Ц Боже ты мой…
ты… Боже мой!
Ц Яша! Яшенька! Ц бросилась к окну жена директора. Ц Все иконы украли! Я
только отлучилась минут на сорок, а… Все иконы Ц мужайся, Яшенька, Ц укр
али!
Улица наполнялась людьми, появлялись на ней даже те, кто работал, а уж домо
хозяйки дружным обществом выскочили на крылечки своих домов.
Анискин высунулся в окно.
Ц Так! Ц сказал он. Ц Интересное кино получается!
Деревня кипела, как котел с водой…

Горестные, съежившиеся, словно на морозе, стояли в опустевшей комнате Як
ов Власович и его жена Маргарита Андреевна. За их спинами участковый Ани
скин: тоже молчащий и сердитый, глядел на стенку, на которой вместо многоч
исленных икон светлели разнообразные Ц квадратные, неквадратные, даже
круглые Ц более светлые, чем вся остальная стена, пятна от украденных ик
он. И только две иконы Ц большая и маленькая Ц оставались на месте.
Ц Почему не взяли? Ц зло спросил Анискин. Ц Чего вон маленькой пренебр
егли? Красивая, и в карман сунуть можно…
Ц Ах! Ц тоненько вздохнул Яков Власович. Ц О чем можно говорить, если…

Ц Плохая, никудышная икона, Ц тихо сказала Маргарита Андреевна.
Ц Да, Ц подтвердил Яков Власович. Ц Ворует иконы выдающийся специалис
т, может быть, он сам художник, и хороший художник…
Анискин прошелся по комнате, ставшей гулкой. Сел на подоконник.
Распахнутое окно с разбитой филенкой выходило в большой, хорошо ухоженн
ый сад-огород, где росли карликовые фруктовые деревья, кусты смородины, м
алины, винных ягод, стелилась по земле клубника и так далее. Дорожки были п
осыпаны тонким ярко-желтым песком.
Ц Мама моя! Ц по-бабьи воскликнула Маргарита Андреевна, увидев сломанн
ый и поваленный на землю куст редкой смородины. Ц Вандализм!
Ц Торопились! Ц деловито объяснил Анискин. Ц Так, говорите, вор, может б
ыть, даже сам художник? Образованный, выходит?
И пошел-пошел ищейкой рыскать по саду, который, как выяснилось, выходил «з
адами» не на соседнюю улицу, как можно было ожидать, а в лес, примыкающий к
деревне. «Улов» Анискина был невелик Ц несколько клочков ваты, следы ки
рзового сапога с крупной солдатской подковой, гвоздь.
Ц Обратно солдатский сапог, Ц бормотал участковый, неся на вытянутой л
адони кусочки ваты и гвоздь. Ц А вот этот гвоздь, он от иконы?
Ц Да.
Ц Хорошо! А теперь вопрос другой: кто это в вашем собственном доме так гр
омогласно разоряется и речь длинную держит?
Пожав плечами Ц она ничего не слышала, Маргарита Андреевна подошла к ра
скрытому окну, поднявшись на цыпочки, заглянула в него и сразу сделала ша
га два назад, а в окне появилась роскошная вавилонская борода.
Ц Поклон нижайший и добросердечный! Ц пропел отец Владимир и даже в рам
е окна умудрился отвесить поклон. Ц Пришел на тот случай, чтобы разделит
ь вашу печаль и скорбь по поводу столь великой утраты, которая плача и сте
нания достойна.
И вдруг заговорил по-простецки.
Ц Федор Иванович, Ц сказал поп. Ц Ворюги так обнаглели, что мне под поро
г две плохих иконы из украденных подбросили и записку оставили… Издеваю
тся, подлецы! Боже, наложи на мои скверные уста замок молчания!
Анискин мигом оказался возле окна.
Ц Какая записка?
На хорошей плотной бумаге форматом в половину писчего листа на портатив
ной пишущей машинке напечатано: «Чему вас учат в духовных семинариях, ид
иот? Эти иконы в сортир повесить нельзя! Боттичелли».
Ц Боттичелли! Ц охнул Анискин. Ц Это какой же национальной принадлежн
ости?
Ц Великий итальянский художник, Ц сказала за его спиной Маргарита Анд
реевна. Ц Эпоха Возрождения.
Ц Я от него мокрое место оставлю! Ц вдруг взревел голосом оперного Конч
ака поп. Ц Морду начищу, любо-дорого!
Из окна показалась несчастная физиономия Якова Власовича.
Ц Боттичелли, Тинторетто, Джорджоне, Рафаэль, а икон нету, Ц бормотал он.
Ц Веласкес, Рубенс, Гойя, а обворовали… Репин, Суриков, Левитан, а коллекц
ия Ц тю-тю… Греков, Сарьян, Иогансон…

В церковной ограде Анискин принимал из рук отца Владимира две подкинуты
е иконы. Молил:
Ц Пальцами, пальцами поосторожней цапайте. Я вот, например, специальны п
ерчатки поднадел, а вы, гражданин поп, всей пятерней иконы хватаете… Поос
торожней, поосторожней! Мы эти иконки на отпечатки пальцев исследуем, еж
ели мне велит прокурор следователя вызывать… Ц Он нарочито вздохнул.
Ц Мне теперь без райотдела милиции Ц хана! Учености нет во мне, этими… из
о-то-па-ми я ворюгу искать не умею…
Действуя руками в нитяных перчатках, Анискин аккуратно уложил иконы, меж
ду ними проложил слой материи, все это обернул плотной бумагой.
Ц Я его, изотопа, не знаю, в какой руке держать! Ц жаловался участковый.
Ц Вот такие дела, гражданин служитель культа! Ц И хитро, подначивающе, п
рищурился. Ц Я вас об одном прошу, гражданин поп, ежели вы преступника са
ми поймаете, вы ему, как в доме директора обещали, морду не чистите.
Отец Владимир торопливо перекрестился:
Ц Я сам не ведаю, что вещали мои оскверненные уста!
Ц А я ведаю, Ц отозвался участковый. Ц Ежели вы ворюге вязы свернете, ва
с судить придется Ц вот какая получается петрушка…

На буровой, неподалеку от которой шло оживленное, быстрое и современно-м
еханизированное строительство производственных, подсобных и жилых пом
ещений, участковый инспектор Анискин уединился с рабочим Василием Опан
асенко в укромном местечке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10