Эх, дождичек бы!Капитан не видел пока никакой угрозы в бескрайних далях этой земли, напротив, она казалась ему прекрасной. Цель? А, кстати, что было целью этого похода? Ну, да, конечно, битва. Ну, а дальше? Почему маршалы так и не дали никаких точных распоряжений? Капитана не покидало чувство, что пора бы уж, давным-давно пора состояться сей решающей битве.Что-то совсем не заладилось по плану маршалов. Не нужно быть хваленым наполеоновским стратегом, чтобы понять: для битвы не хватает самого главного… врагов. Чем больше врагов, тем больше чести. Например, павшим героям. А вот без врагов как-то и трудновато даже.Русские не показывались. Да бывало ли так в истории? Ну, хотя бы раз? Война, которая не состоялась, не получилась, потому что одной из сторон было лень воевать! Да, наверное, такое только в России возможно, в этом гигантском царстве-государстве, где легко может затеряться даже шестисоттысячная неприятельская армия.И такую игру русские вполне могли вести с ними вплоть до Дня Святого Лентяя, если у них не пропадет охота. Просто сбегут от армии неприятеля, дескать, не во вред ей и в пустоте побегать. Может, и трусовато все это со стороны русских, зато весьма неглупо. Да, господа стратеги, великие и непобедимые маршалы на такое не рассчитывали. В войсках начиналось пока негромкое, но все равно опасное роптание, и не только потому, что не хватало провианта и с водой туго. Нет, здесь даже величайшие балаболы чувствовали, что русские водят их за нос. Даже старые рубаки постепенно падали духом.А это означало падение дисциплины. А без нее бой не выиграешь, еще никто за тысячи лет не выигрывал. Чтобы достать хоть какой-то провиант для войск, ежедневно приходилось посылать за фуражом маленькие отряды. Если уж правде в глаза открыто и смело поглядеть, вздохнул капитан Жильярд, мародеров они посылали, разорявших поселения и без того нищих пейзан. И все до последнего отбирали. И поскольку местные людишки оказались мастерами схоронов припаса, чуть ли не все крушить приходилось. А каково маршировать по возделанным полям, безжалостно их вытаптывая? Господи, не мсти ты нам за это, мы – всего лишь жалкие марионетки корсиканского кукловода, господи!Он – командир, он привык воевать, но и ему тошно каждый день маршировать по огромным горам пепла, в которые за сутки до того превратились деревянные домишки. И ветер, ветер безжалостно гонит этот пепел по всему белому свету…Нет, добром это не кончится. То, что пока народ безмолвствует, еще ничего не значит. В один из далеко не прекрасных дней русские за все звонкой монетой рассчитаются. Весьма скоро отплатят, когда солнце, голод и жажда доконают непобедимую французскую армию.Нет, нужна решающая битва. А русских нет, нет противника для этой самой битвы…
Вторая русская армия продвигалась в минском направлении. Однако едва передовые части успели переправиться через Неман, как Багратион получил известие, что войска маршала Даву приближаются к Минску. А в тылу появились неприятельские разъезды, настигали войска Иеронима Бонапарта. Маленькая армия Багратиона оказалась в кольце, и кольцо это неумолимо сжималось.План окружения и уничтожения Второй армии был разработан самим Наполеоном. Брат его Иероним, король Вестфальский, имея войск в два раза больше, чем Багратион, не смог вполне самостоятельно решить задачу. Он не обладал военным дарованием своего кровного родственника, медлил, допускал просто непростительные ошибки. Доверить ему одному действия против талантливого русского генерала было очень рискованно. И чревато опасными последствиями.Находясь в Вильно, Наполеон вызвал лучшего своего полководца, маршала Даву.– Король Вестфальский не оправдывает моих надежд, он не исполнил ничего из того, что ему было приказано, – не скрывая раздражения, сказал император. – Допустить соединение русских армий ни в коем случае нельзя. Вам ясно? Возьмите на себя Багратиона… Он – достойный во всех отношениях противник вашей доблести… Когда-то он был правой рукой старика Суворова.– Я имел честь видеть его в действии, – неторопливо протянул Даву. – Князь Багратион храбр, но горяч…– Следовательно, можно надеяться, – перебил Наполеон, – что вы сумеете навязать ему сражение… Посмотрите, маршал, – император махнул маленькой ручкой на разложенную перед ним карту, – как благоприятствуют вам условия… Ваш корпус немедленно занимает Минск. Дороги перерезаются. Войска короля Вестфальского теснят противника с тыла и фланга. Здесь леса, болота… Багратион вынужден будет капитулировать или погибнуть. В его армии четыре или пять дивизий, не больше. Вы располагаете по крайней мере втрое превосходящими силами.– Но я могу отвечать только за действия своего корпуса, Ваше Величество, – вздохнул маршал. – А войска короля Вестфальского…– А я подчиняю их вашему начальству, – нетерпеливо отмахнулся от возражений Наполеон. – Моим именем прикажете Его Величеству исполнить все ваши приказания. Хотя нет, я сам напишу ему. Корпус Понятовского тоже будет находиться в вашем распоряжении… Ну, что на это скажете?– Ваше повеление будет выполнено, сир, – слегка наклонил свою лысую голову маршал.– Отлично! Я даже не сомневаюсь в успехе, когда за дело принимаетесь вы!А через несколько дней, узнав, что Даву занял Минск, император торжественно объявил приближенным:– Багратион у меня в руках! Он никогда уже более не увидится с Барклаем!Но торжествовал он преждевременно. Искусно маневрируя, Багратион вывел армию из окружения и повернул на юго-восток.
…Проклятье! Что это там такое впереди? Что-то сбило порядок колонны на марше. Хочется надеяться, совсем не то, чего так долго ждал он, капитан Жильярд…Капитан сплюнул, пытаясь выхаркнуть набившуюся в глотку пыль.– А ну, стой! – прохрипел он, чувствуя пренеприятное покалывание в горле.Замерли на месте взмокшие от пота солдаты, маршировавшие до сих пор по три в ряд. Капитан вытащил подзорную трубу, навел окуляр. Так и есть, оправдались все его смутные опасения! Проклятье! Солдат из второй колонны упал.– Лейтенант Фабье, ко мне! – рявкнул Жильярд, все еще до конца не владея своим голосом. – Кто тот человек?Высокий стройный лейтенант вышел из колонны и доложил:– Да какой-то простофиля из второго отряда, месье капитан!– Капрал Биду! – приказным тоном прокричал Жильярд, хоть покалывание в горле причиняло уже просто невыносимую боль. – Осмотрите его!– Так точно, месье капитан!И пока маленький капрал осматривал упавшего, капитан Жильярд вновь обратился к Фабье, впрочем, тон его стал более доверительным.– Как все это произошло, Фабье?– Как, как… Молниеносно, – вздохнул лейтенант. – Упал, как пустой мешок без костей. Но ясно было, что он первым не выдержит этого перехода. Бедняга, сплошные кожа да кости!Тем временем капрал стянул с валявшегося без памяти «простофили» кивер и расстегнул голубой мундир. Бисеринки пота выступили на бледном лице солдата.– Готов, – хмыкнул Биду.– Ерунду-то не болтайте, капрал! – возмутился Жильярд, хотя был того же мнения, что и его подчиненный. – Приведите его в чувство!Биду приложил палец к шее бедняги. По выражению лица капрала было понятно, что сердчишко несчастного бьется на последнем издыхании. Наконец Биду решительно схватил солдата за воротник, рыкнул ему что-то на ухо и отвесил несколько звонких пощечин.Внезапно солдат открыл налитые кровью глаза, изогнулся – по телу его прошла страшная судорога – и закричал так, что Жильярд заметил, как вздрагивают окружающие его солдаты доблестной и неустрашимой армии. Это был отчаянный визг свиньи, оказавшейся под ножом мясника. Глаза солдата закатились.– Оставьте его в покое, капрал! – возмущенно выкрикнул Жильярд и зашелся надсадным кашлем.Биду решил по-отечески нежно уговорить солдата подняться на ноги, но тот начал биться в придорожной пыли. И рыдать.– Я хочу домой! – выл он, цепляясь за маленького капрала. – Я хочу домой! Я больше так не могу! Отпустите меня домой!Капитан Жильярд нервно оглянулся. Откуда только силы у бедняги взялись? Силы отчаяния. Долго ведь и впрямь не протянет.– Дайте ему выпить, капрал! – потребовал Жильярд, надо показать его людям, что он все еще хозяин положения.Биду порылся в ранце несчастного.– Его фляга пуста, месье капитан, – крикнул капрал. – И в моей тоже пусто.– Надо бережнее расходовать воду, – прохрипел Жильярд. – Позор! Взрослые люди, а ведут себя, как дети малые!Пока он пытался откашляться, лейтенант Фабье молча наклонился над солдатом, пытаясь напоить его из своей фляги.– Браво, лейтенант! – обрадовался Жильярд. – Вы просто мягкосердный самаритянин, затерянный в полях России. Какая прекрасная и трогательная картина!И тут он увидел, как от первого дивизиона, шагавшего чуть впереди, отделился всадник на белой лошади и поскакал прямо в их сторону, поднимая облака серой пыли.Черные густые усы Жильярда нервно задрожали.Сегодня маршал Даву велел оседлать на марше белую кобылу. А его-то здесь как раз совсем и не нужно. Лучше если со всем будет покончено до того, как он сюда пригарцует.– Биду, поднимите несчастного и уложите в телегу с фуражом, да быстрее, быстрее!Слишком поздно.– Почему батальон встал, капитан? – крикнул маршал, останавливая нервно пофыркивающую лошадь.– Почему, почему, – еле слышно фыркнул Жильярд. – У нас небольшой казус, месье маршал! – отозвался он уже во весь голос, садня криком горло.Да, а маршалу-то тоже несладко. На лысеющей голове остатки рыжеватых волос сделались темны от пота и пыли, а две прядки, словно рожки дьявола, торчали из-под треуголки.– А ну, посторонись! – рявкнул Даву солдатам.И те покорно расступились, а ведь только что прикрывали своего несчастного товарища. Попробуй, ослушайся самого маршала.– Так! Значит, у вас казус! Я так понимаю, тот жалкий болван и есть ваш казус, капитан? – в голосе Даву послышалась угроза.– Вы правильно все понимаете, – досадливо скрипнув зубами, отозвался Жильярд.– Ну, и в чем суть сего казуса? – рык Даву был столь громок, что у капитана засаднило в горле. Это ж какую глотку надо иметь, чтоб так кричать.– Он совершенно выбился из сил, месье, – вместо капитана отозвался лейтенант Фабье.– А я вас спрашивал, лейтенант? – обернулся Даву к Фабье. – Неужели наш непобедимый солдат может лишиться сил? А вы знаете хоть кого-то в Великой Армии, кто бы сейчас не устал, лейтенант Сама-Важность?И вновь глянул на солдата. Жильярду даже показалось, что на губах взбешенного маршала выступила пена.– А ну, встать, когда с тобой офицер разговаривает!Солдат вздрогнул. И вновь принялся подвывать тихонько. Его глаза заплыли, слишком пересохшие для хотя бы одной слезы.– Встать! – рявкнул Даву еще раз.– Я хочу домой, – прорыдал несчастный. – Я хочу домой! – И, дрожа всем телом, попытался приподняться.Лейтенант Фабье рванулся к нему, собираясь подхватить солдата за плечи.– Отставить, лейтенант! Он и без вас должен справиться, – приказал маршал.Солдат старался удержаться за ружье. От жалкого его вида в горле Жильярда стоял колючий пыльный комок. Неужели этот корсиканский выкормыш собрался окончательно доконать бедолагу?А маршал рванул коня.– Солдаты, если вы поверили глупой болтовне, – выкрикнул он в лицо инфантерцев, – что ваш батальон отошлют домой, если вы тут слабость свою показывать начнете, то знайте: вы глубоко ошибаетесь, «доблестные воины»! Вам здесь лишь между Россией и преисподней выбирать! Для вас есть только одна дорога, что приведет к родному очагу, и дорога сия зовется победой! Все остальное выкиньте из ваших дурных голов, пока я не велел расстрелять всех вас! – и каждого по отдельности прожег взглядом. – Тебя, тебя и тебя! Понятно?– Так точно, господин маршал! – неохотно гаркнули солдаты в ответ.– Не слышу!– Так точно, господин маршал! – повторили солдаты чуть громче, но еще более мрачно и зловеще.Внезапно Даву вновь обернулся к Жильярду.– Вы мне ответите за этого дурака, капитан! Завтра после отбоя доставите его ко мне!– Боюсь, что капитан не будет этого делать, – усмехнулся лейтенант Фабье.– Да, и почему же нет, лейтенант Самый-Тут-Умный? – в бешенстве процедил маршал.– Потому что сей «дурак» мертв, господин маршал, – еще презрительнее отозвался Фабье.Жильярд рванулся к солдату. Тот лежал в пыли, как деревянная кукла, которой какой-то совсем уж недобрый ребенок поломал все руки и ноги. Капрал Биду приложился ухом к груди несчастного, жадно вслушиваясь, а вдруг все-таки забьется сердце, но потом молча прикрыл мертвому глаза. На мгновение даже Даву растерялся, не зная, что сказать. Словно монумент, сидел на белой кобыле и смотрел на погибшего. Может, все еще считал произошедшее бездарной комедью и ждал, когда же негодный актеришка пошевелится?Жильярд искоса посматривал на своих людей. Э-э, да они никак белее русского снега сделались! Смерть, такая нелепая смерть. Они стояли, будто в сомнабулическом сне. Да и он сам не лучше себя чувствовал, впервые увидев погибших на поле боя.Они ведь этого тихонького простофилю все как один своим товарищем считали. А товарищ для солдата кто? Верно, кусочек надежды, кроха родного дома, и все это сейчас у его людей отняли.А Даву все так же неподвижно сидел на белоснежной кобыле и глядел на мертвого. Неужто в зобу дыханье сперло? Ведь явно не жалеет о том, что какой-то неизвестный солдатишко погиб. Нет, скорее всего, великий маршал сейчас судорожно решает, как ему еще над ними покуражиться.И тут жутковатую тишину разорвал крик:– И как тебя только гнев господень не поразит, мерзавец!Жизнь вновь вернулась в маршала, дернувшего головой как взбешенный бычок. Глаза Даву в тот момент полыхали расплавленным металлом, в этом Жильярд был готов поклясться хоть перед священником.– Кто это сказал? – спросил маршал на удивление спокойным тоном. – Кто это сказал, я спрашиваю?Нет ответа.– Кто это сказал?! – прорычал Даву уже в полную мощь, и солдаты вздрогнули.Но все равно лишь молча косились в ответ.И тут Жильярд понял, что ему знаком этот солдатский голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25