Руслан Белов
Сумасшедшая шахта

Руслан Белов
Сумасшедшая шахта

Глава первая. Зелень в пучине

1. В деревню, к тетке, в глушь, в Приморье... – Зимовье с деловым скелетом. – Хвостатая смерть возвращает к жизни. – Доллары на глубине 400 метров?

В пятницу я сел в поезд и уехал из Москвы во Владивосток. Во Владике сел в самолет до Кавалерово, в Кавалерово купил продуктов и спирта на месяц, в тот же день добрался на попутках до Арсеньевской шахты и оттуда ушел пешком в направлении верховьев реки Тарги. Десять лет назад в поисковом маршруте я наткнулся там на зимовье – низкую, крытую прогнившим толем избушку. Тропа к ней густо заросла кустарником, а на пороге, так, что дверь и не откроешь полностью, росла пятилетняя березка. Время шло к обеду, и я решил перекусить рядом с зимовьем. Но тут пошел сильный дождь, и мне пришлось войти в избушку. Пришлось – потому, что в подобных сооружениях всегда грязно и сыро, в них всегда пахнет гниющей древесиной и мышиным пометом.
Но это зимовье оказалось на удивление прибранным и не таким уж смрадным. На полочке над крохотным оконцем стояли баночки с солью, спичками и какими-то пряностями. Рядом с буржуйкой лежали березовые дрова и кучка бересты.
Не спеша пообедав банкой кильки в томатном соусе и попив крепкого сладкого чая c сухарями, я разложил по мешочкам образцы и пробы, взятые на двух последних обнажениях и ушел в дождь. И метрах в двадцати от избушки наткнулся на заросшие бурьяном грядки и крохотную плантацию табака.
"Кто-то жил здесь постоянно" – подумал я, сорвав на ходу широкий сочный табачный лист. И попытался вообразить себе этого человека, спрятавшегося в таежной глуши, но ничего романтического не получилось А теперь, когда много лет спустя я подходил к цели своего путешествия, мне не надо было представлять этого затворника – им был я, ничего не нашедший в жизни человек...
На подходе к избушке я вынул из рюкзака охотничий топорик и начал рубить разросшуюся на тропе всяческую таежную буйность. Последней я срубил березу. Она была уже толщиной более пятнадцати сантиметров, и мне пришлось изрядно повозиться.
Выкурив сигарету над упавшей березой, я вошел в избушку и сел на чурбан, стоявший рядом с приколоченным к стене дощатым столом. Когда глаза мои привыкли к темноте, на полатях я увидел серый человеческий череп, кости вперемешку с остатками изъеденной плесенью одежды и крепкие импортные туристические ботинки. Часть костей лежала на полу.
Открыв пошире дверь, я достал из рюкзака карманный фонарик, подошел к полатям и стал внимательно рассматривать предложенный мне судьбой или случаем натюрморт. Судя по ботинкам и когда-то добротной походной одежде, натурщиком для него явно послужил не местный охотник-одиночка, неосторожно нарвавшийся на клыки секача, и, тем более, не бич, скрывшийся в тайге после ножевой драки.
"Был одет как немец-турист, решивший на склоне лет покорить Уральские горы" – решил я. – И приполз сюда, вероятно, в начале лета... Да, ткань легко протыкается пальцем... Славно же его обглодали! И, судя по всему, быстро – доски полатей не пропитаны продуктами трупного разложения. Не успел сгнить, бедняга".
Откинув в сторону остатки истлевшей одежды, я попытался определить причину смерти. И преуспел в этом лишь поднеся к оконцу череп: на его лбу зияла небольшая прямоугольная дырка.
"Не молотком ли ему врезали? Очень похоже..." – пробормотал, я водя указательным пальцем по краям пробоины.
Поставив череп на стол, я вернулся к полатям и начал шарить рукой в остатках одежды и под костями.
Улов я сложил рядом с черепом. Он был богатым. Даже очень. Основу его составляла пачка двадцатидолларовых купюр, подостланных сто долларовыми бумажками. Всего было 5640 баксов.
"Ну вот, – подумал я с улыбкой. – Целое состояние... Многовато будет для меня, решившего окончить свои дни покуривая самосад из самодельной трубки на пороге покосившегося от времени зимовья..."
Кроме баксов улов составляли массивный золотой перстень и дорогой объемистый бумажник из желтой кожи. Решив оставить его на сладкое (точнее, на второе), я взял в руку перстень. Такие перстни носят благополучные мясники и разбогатевшие в подворотнях джентльмены; их также дарят любовникам уважающие вес пышные женщины. Надев его на средний палец левой руки и с чувством глубокого удовлетворения поводив ею перед глазами, я начал анатомировать бумажник. Вот перечень его содержимого в порядке выемки:
1. 1550 руб. пятидесяти– и сторублевыми купюрами.
2. Письмо без конверта на имя Леночки.
3. Паспорт, выданный 141-м отделением милиции г. Москвы 27 сентября 1977г., на имя Юдолина Игоря Сергеевича (широкое лицо, колючие глаза, плотно сжатые губы, ярко выраженные надбровные дуги, лоб скошенный, волосы русые) родившегося 1 сентября 1961 г., русского, женившегося 3 января 1982 г. на Овчинниковой Елене Иосифовне 1956 г.р., имеющего дочь Олю 1981 г. р. и заграничный паспорт, прописанного по адресу Москва, улица Совхозная, д. 13, кв. 38, 20 марта 1978 г.
4. Ключи английские на брелоке, 4 штуки, в том числе ключ от автомашины.
5. Проездной билет Московского метро на десять поездок; использован 4 раза в конце июня 1999г (последняя поездка – 27.06).
6. Квитанция автостоянки поселка Кавалерово. Стоянка оплачена до 30 июля 1999 г.
7. Права и техпаспорт на имя Юдолина И.С.
8. Импортные презервативы с персиковым запахом, 4 шт. в упаковке.
9. Мелочь на сумму 17 рублей 80 копеек.
10. Небольшая, тисненая золотом записная книжка с адресами и телефонами. В конце ее – какие-то схемы.

* * *

"Сложный парень... – подумал я, обозревая все эти предметы и возглавляющий их череп. – Жена на пять лет старше, дочь родилась до свадьбы, прописан в однокомнатной квартире (мне приходилось бывать в этом доме на Совхозной)... И невероятный для явно небедного человека проездной на десять поездок... Почитаем-ка письмо".
Письмо было написано зеленым шариком на белой писчей бумаге. "Почерк ровный, аккуратный, без вывихов... Здоровый, целеустремленный человек был этот Юдолин, – отметил я. – Что делал, то и хотел, точно". И, сев на порог лицом наружу, начал читать:
Здравствуй, Леночка.
У меня все складывается довольно неплохо. Все подтвердилось. Есть, конечно, кое-какие технические затруднения, но они, слава Богу, вполне преодолимы. Передай Анатолию, что одним аквалангом мы, видимо, не обойдемся – наверняка понадобятся водолазный скафандр и кое-какие приспособления, о которых он знает. Пусть действует, как условились. Денег не жалейте. Передай привет Ольге.
5.07.99 Игорь.
"Акваланг в тайгу... – подумал я, окончив читать. – И скафандр... Это, наверное, чтобы малину собирать и не колоться... Или в шахту затопленную забраться. Великолепные друзы зеленого кальцита собирать? Которыми славились на всю Россию некоторые здешние шахты? Вряд ли... Тогда остаются доллары... Но, помнится, долларовых друз в здешних горных выработках я не встречал, хотя и все их облазил... Значит, кто-то их спрятал, а этот пришел за ними. Вернее приехал на рекогносцировку. С пятью тысячами баксов... А что у него в записной книжке?"
Вернувшись в зимовье, я набил самодельную грушевую трубку забористой махоркой, зажег ее и, сев на чурбан, начал внимательно изучать записную книжку.
"Нашедшего прошу вернуть по адресу Дарев переулок, дом 6а, кв. 36" – значилось на ее первом листе. "Да... Квартирки там по двести тысяч, – сказал я вслух, с уважением взглянув в пустые глазницы Юдолина. – Так сколько же в шахте лежит, если ты ее, квартирку свою бросил, и сюда натырился? Во всяком случае, не миллион... Нет, не миллион..."
Далее в записной книжке следовали адреса и телефоны людей, некоторых из них я видел на телеэкранах. Среди них были телефоны и адреса жены и дочери. "Да ты богач, Игорек! – воскликнул я обращаясь к черепу. – У жены особняк, у дочери квартира в элитном квартале... Кажется, я догадываюсь о роде твоих занятий. Заслуженный деятель приватизации, да?"
Череп мне не ответил, но с полати раздался сухой стук костей. Я обернулся и увидел крохотного серого мышонка, взбиравшегося на бедренную кость Игоря Сергеевича. И почувствовал слова, явно исходившие сзади, из бывшей головы своего безмолвного собеседника:
"Гамлета из себя изображаешь? Еще не известно, кто из нас бедный Йорик..."
– Ты прав, бедный Игорек, – согласился я и, нарочито тяжело вздохнув, представил свой безмозглый и безглазый череп в аналогичной ситуации. Представление получилось вовсе не трагическим, скорее романтически-таинственным и преисполненным каким-то особым, неведомым мне оптимизмом. Насладившись им, я вздохнул уже удовлетворенно и продолжил изучение записной книжки.
"Бог мой! – воскликнул я, наткнувшись в ее середине на целую стайку "Милочек", "Изабелл", "Дульциней" и какую-то "Хвостатую смерть" с тремя восклицательными знаками. – Ваша юдоль земная, сэр, изобиловала ягодными местами! Хвостатая смерть! А я хотел похоронить себя в здешних малинниках! Разве можно умереть, не повалявшись в постели с этой загадочной киской? Никогда! Деревня, тетка, глушь, Саратов отменяются! Если, конечно, мы найдем с тобой живительные доллары... Поможешь, Игорек? – обратился я к невозмутимому собеседнику. – Если поможешь, то возьму тебя с собой. Устроим с Хвостатой групповуху! Представь – французское шампанское в высоких бокалах, нежные шелковые простыни, умопомрачительная женщина-богиня в красном кружевном белье и ты, беленький, между нами. Ой, счас кончу!!!"
Я захохотал, слезы полились из моих глаз. Отойдя от смеха, я вышел из избушки и, продираясь сквозь заросли аралии и прочей природной колючести, пошел к ручью напиться. Лишь я склонился к воде, из-под заросшего травой берега стрелой метнулся к ближайшему омуту крупный хариус. Я не смог удержаться и, высмотрев в осиннике ветвь попрямее, быстро соорудил удочку (леска с крючком и грузилом была у меня в кармане).
Люблю ловить хариуса в чистой воде! Сплошное удовольствие и никаких хлопот – высмотрел рыбку, подвел к ее рту рачка ручейного на крючке и все! Либо сразу клюнет, либо никогда. Не надо сидеть и ждать, пока он наживку найдет!
Наловив за пятнадцать минут трех хариусов и двух ленков, я тут же, на берегу ручья развел костер и испек рыбу на углях. И обжигаясь, съел.
Вернувшись в избушку, я продолжил изучение содержания записной книжки Юдолина. Один из чертежей на ее последней странице изображал подъездные пути к хорошо знакомой мне Шилинской шахте, на другом она же была изображена в разрезе. "Интересные шляпки носила буржуазия! – воскликнул я, разглядев крестик у самого забоя шахты. – Если доллары лежат именно там, то без дизельной подводной лодки и бравого француза Ива Кусто нам, Игорек, не обойтись!"
Я знал, что законсервированный в 1998 году из-за нерентабельности Шилинский рудник имеет 17 горизонтов Жильные месторождения полезных ископаемых разведываются погоризонтно, т.е. проходка горных выработок производится на уровнях, отстоящих друг от друга по вертикали на определенное расстояние.

. Семь верхних горизонтов были штольневыми, то есть забраться в них можно непосредственно с поверхности прилегающей к шахте сопки. Остальные десять горизонтов были шахтными, и попасть в них можно только из затопленной шахты.
"Горизонты на ней располагаются через сорок метров, – думал я, уставившись в чертежи. – Значит до заветных дипломатов с долларами ровно 400 метров. Наверняка верхний шахтный горизонт (восьмой) не затоплен – приустьевая часть шахты дренируется долиной протекающего рядом ручья Забытого. Таким образом, путь до долларов сокращается на целых 40 метров. С аквалангом, говорят, можно нырнуть метров на сорок-пятьдесят, то есть до девятого шахтного горизонта. Сомневаюсь, что и глубоководный скафандр здесь поможет... Но, черт возьми, кому в голову могла прийти мысль утопить деньги в такой бездне? Разве только человеку, не знавшему глубины шахты. Или просто выкинули в спешке? Тогда надо доллары ловить как упавшее в прорубь ведро... Предварительно, конечно, опустив туда телекамеру... Чтобы не шарить вслепую, особенно если там ничего нет... Как черной кошки в черной комнате. Только так... Но, вот, на девятом горизонте тоже крестик нарисован... Маленький совсем, сразу не заметишь... Наверное, места в стволе не хватило и остаток долларов они, ха-ха, свезли на девятый горизонт...Туда с аквалангом можно сунуться... И если там окажется что-нибудь сытненькое, то можно и в стволе потом пошарить...
И еще вопрос... Шилинская шахта километрах в пятнадцати отсюда по прямой. Ходил или ездил Юдолин к ней наверняка из Кавалерова. Как же он здесь очутился? В письме он пишет, что у него все хорошо... Что-то случилось уже после его написания... И это что-то привело его сюда, и это что-то проделало в его черепе маленькую красноречивую дырочку... После того, как он исследовал шахту, кто-то на него напал и он ушел в тайгу, не к Кавалерово, а в обратном направлении... Хорошо, если это были грабители, покусившиеся на его умопомрачительные штиблеты. А если соперники? Почему все-таки деньги были спрятаны в шахте, а не в тайге? В тайге ведь бронепоезд можно спрятать и маленькую танковую армию... Наверное, все же кто-то гнался за обладателями денег, может быть, даже с собаками..."
Солнце уже ушло за сопки. В открытую дверь один за другим начали влетать деловитые комары. Очень скоро сотня из них закружились вокруг моей головы, и мне пришлось лезть в рюкзак за диметилфтолатом. Комары озадачились и отступили сантиметров на десять. Один из них, видимо, самый голодный, осторожно приземлился на лоб Юдолинского черепа.
– Помазать тебе макушку? – спросил я у него. – А то смотри, мне не жалко... Молчишь... Ну и молчи... А я делами займусь – скоро вечер навалится, а ты тут такой бардак устроил...
И начал убираться в зимовье. Первым делом я сделал замечательный веник из ветвей срубленной у порога березы. Затем собрал кости Юдолина и сложил их в предварительно выметенном углу.
– Мы с тобой потом решим, что с твоими бренными остатками делать, – водрузив тазовую кость на верх кучи, сказал я черепу, мрачно наблюдавшему с высоты стола за этой процедурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33