– Метрах в десяти, будешь прикрывать, если что.
– Задание понял.
– Выполнять!
– Господин генерал предполагает, что вы большой начальник, раз так можете распоряжаться офицером НКВД, – перевел немец.
– Да, он очень большой, – встряла невпопад в разговор Мурзилка.
Немцы сразу оживились, а я с любовью и ненавистью взглядом приказал Мурзиле молчать (как будто она когда-нибудь собиралась меня слушаться) .
– Фройлен переводчик? – любезно спросил немец.
– Да! – ответил я (Она переводит мои деньги и время!)
– Во хаст зи? – спросил по-немецки у нее генерал.
– Анжелика! – Мурзила шаркнула ножкой.
Немцы в ответ щелкнули каблуками, а у меня появилась шальная мысль – может они возьмут ее с собой и сделают из Мурзилки немецкую овчарку, – которой я сразу же воспротивился: «Не отдам! Не люблю немецких овчарок! Люблю Мурзилок! Потому и не отдам!»
– Ближе к делу, – прервал их ангажемент я. – Что вы нам хотите сообщить?
– Господин генерал, как представитель германского командования, предлагает вам почетную капитуляцию и гарантирует жизнь, – перевел немец.
– Хорошо! – ответил я. – А если мы не примем условия капитуляции, то что нам за это будет?
– Но это невозможно! Зачем напрасно проливать кровь?
Я еще вчера повнимательней изучил свой боевой чемодан и обнаружил, что в нем есть мощная радиостанция и выносной компьютерный дисплей. Настал момент пустить их в дело.
Отстегнув от ранца планшет-экран, я протянул его генералу. Планшет взял один из офицеров, и немцы с интересом стали его рассматривать.
По моему приказу на дисплее появилась цветная карта части Москвы.
Немцам карта понравилась. Я отдал шлему нужные указания и обратился к супротивникам:
– Светящиеся точки – это ваши танки. В экран встроена рация с микрофоном, так что вы можете связаться со своими частями… (Это я для простоты сказал что рация в экране, на самом деле рация на бронепоезде, пардон, в ранце, а в планшете – только микрофон!) Выберите любой танк, свяжитесь с ним, убедитесь, что он расположен в соответствии с картой, покажите мне его, и я его не сходя с этого места уничтожу!
Генерал отдал резкое приказание. Один из офицеров быстро пошел к своим, а другой пояснил:
– Сейчас пришлют радиста – для чистоты эксперимента.
Пока радист не пришел, генерал попробовал связаться с помощью компьютера с командиром танкового корпуса. Связь, к немалому его удивлению, была установлена быстро, и генерал начал вести продолжительный диалог, выясняя, как я понял, местоположение танков. (Это я понял по мелькавшим названиям улиц, которые на моей карте были на немецком языке) .
Подошедший радист стал дублировать связь и генерал имел возможность убедиться, что его не разыгрывают и планшет-экран на самом деле позволяет установить связь с его частями.
Через непродолжительное время генерал ткнул пальцем в район Полянки, я переводчик сказал: «Здесь!»
Тут же под пальцем у генерала зеленая точка-танк превратилась в мигающий кружочек. Я начал водить стволом в сторону центра, и на карте появилась красная точка. Быстро совместив ее с зеленым кружочком, я нажал на спусковой крючок. Не успел зеленый кружок превратиться в красный, как из динамика и наушников радиста послышались крики. Генерал побледнел и сквозь зубы процедил: «Швах гемахт!»
– Повторить? – предложил я.
– Не надо, – ответили мне.
– Так вот, – начал я, – слово «почетный» оставим, а слово «капитуляция» заменим на слово «эвакуация» , ферштейн?
Немец перевел.
– Господин генерал спрашивает, как вы себе это представляете? – перевел немец ответ.
– Очень просто! Вы восстанавливаете ЦИАМовский аэродром, пригоняете на него самолет, наш конечно, лучше всего ЛИ-2, создаете воздушный коридор, и мы тихо и спокойно улетаем к своим.
Генерал долго молчал.
– Если мы не пойдем на это?
– В тюрьме большие запасы воды и продовольствия, стены очень прочные и полно боеприпасов, мою защиту не пробивает ни одно ваше оружие, и если мы не удалимся отсюда, я твердо обещаю вам уничтожить всю вашу армию. Кстати, радиус действия моего оружия – не менее двух тысяч километров, ферштейн?
Генерал опять помолчал и наконец заговорил.
– Нам надо подумать, – перевел его офицер.
– До завтра, – ответил я. – Утром жду ответа.
Я уже собрался было уйти, но мне задали еще один вопрос:
– Откуда у вас такое оружие?
– От-туда! – показал я пальцем наверх.
Как немцы не старались сохранить спокойствие, но по их лицам пронесся ураган ужаса, а офицер слева промолвил: «Майн Гот!»
– Еще будут вопросы?
– Айн момент! Последний вопрос – кто руководит вашей обороной?
– Честно?
– Да!
– Лично – Лаврентий Павлович Берия.
Я совершил ошибку.
Вместо того, чтобы держать ухо востро, позволил себе расслабиться. Был бы я немного поумней и не таким самоуверенным, то элементарно высчитал бы, что генерал фон Треплов сам решение не будет принимать, а доложит в Берлин. А от туда мог прийти только один ответ – захватить любой ценой.
И я вместо того чтобы держать включенной свою «крутую» систему и следить за всеми перегруппировками противника, проглядел концентрацию вражеских войск и в результате получил утром яростную атаку со всех четырех сторон: авиации, танков, артиллерии и мотопехоты.
Пока я проснулся, оделся, добрался до сторожевой башни, таща за собой упирающуюся еще не совсем проснувшуюся Мурзилку, половина защитников тюрьмы была выведена из строя, а немецкие автоматчики сидели уже под стенами, кидая через них гранаты и поливая из огнеметов.
Пока я очистил все пространство вокруг стен тюрьмы, немцы успели один раз отбомбить (за раз – 600 самолето-вылетов и 1200 тон взрывчатки) , пока я перебил все танки и самоходки, тяжелая артиллерия положила тысячи снарядов на наши головы, пока я расправлялся с артиллерией, автоматчики опять подползли к стенам и давай опять поливать и кидаться!
Я перебил автоматчиков, но проворонил очередной налет авиации! Уж я им задал! Наверное перещелкал целую воздушную армию, но пока я с ними канителился, автоматчики опять подползли, а защищать стены было уже некому и они просочились вовнутрь.
Мне понадобилось полчаса, чтобы очистить все помещения от нападающих, потом я дал Мурзилке бластер и велел ей пулять плазмой по кругу и отпугивать немцев, сам стал методично прочесывать квадрат за квадратом территорию Москвы на предмет уничтожения вражеской техники.
Здесь к нам наверх поднялись капитан, опер, Сенцов и молодой.
– А где политрук? – прокричал им я.
Капитан безнадежно махнул левой рукой и я заметил что правая у него вся в крови и висит плетью.
– А остальные?
Капитан тяжело уселся рядом со мной и стал шарить по карманам что-то ища.
– Остальные то как? – переспросил я.
– Остальные! – вдруг закричал опер. – Остальные, говоришь? Таню Синичкину, санитарку, помнишь? Так ее вместе со всеми ранеными сожгли! Всех! Заживо!..
Его, видимо, контузило и у него начался припадок. Сенцов с молодым схватили его и с трудом усадили на битый кирпич.
– Значит, говоришь, заживо? – тут у меня самого нервы не выдержали и я заорал: – Шлем! Мать твою! Ты можешь бить по площадям?
На экране забрала появилась надпись: «МАКСИМАЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ ПОРАЖЕНИЯ – 100 КВ. М»
– Хорошо! А максимальная дальность?
Надпись сменилась: «МАКСИМАЛЬНАЯ ДАЛЬНОСТЬ ПОРАЖЕНИЯ – 5 ТЫС. КМ»
– Тоже неплохо! А ну-ка, дай мне, карту Берлина с русскими надписями. А ну, где здесь Имперская. Канцелярия? А ну-ка давай причешем их поганые улицы! За девочку Таню!..
…Когда уже половина центра Берлина было в руинах, я вдруг почувствовал, что на голове у меня что-то происходит.
Пять минут – и все было кончено… Шлем, чемодан, пушка и Мурзилкина стрелялка рассыпались в прах и развеялись по ветру.
Подсуропил мне это второй интеллект. Я встал, отряхнулся, оглядел своих товарищей по оружию и сказал:
– Капитан! У тебя нет лишнего автомата?..
…В голове гудело. И еще очень хотелось пить. Надо было сменить диск у автомата. Какое же дерьмо этот ППШа! Говорят лично товарищ Сталин утвердил к нему диск вместо рожка! Вот бы дать ему, сволочи, во время боя набить патронами этот его любимый диск! Лучше конечно было сразу ему дать и набить!
Нас загнали в какое-то подземелье, а патроны-то кончались, и гранат осталось мало.
Я до того устал, что мне было все равно, но вот Мурзилка – она-то за что страдает? Из-за моей глупости и эгоизма. Правда держалась она отменно и лишь один раз тайком всхлипнула…
Вот они опять лезут. Подпустить поближе и в упор. Ни-зя! Они ведь могут гранатой. Большой такой, с длинной деревянной ручкой. А у меня тоже есть граната! И у Мурзилки есть граната! Даже две! Умрем тяжело, но достойно! Как в кино! А вот хрен им по всей деревне!
– Мурзилка, где там наш кулон? Доставай его и дави, пока не улетим отсюда к чертовой матери!
Последняя очередь уходит в неизвестность, потом две гранаты. Последнюю мы кладем рядом на кирпич и, если кулон не сработает, рванем ее!..
Я до сих пор не знаю, решился бы я рвануть под собой гранату, но кулон сработал! Мы полетели куда-то вниз и упали, к счастью, на песок, в большую яму, оказавшуюся строительным котлованом.
Ярко светило солнце, чирикали воробьи и, главное, выстрелов не было слышно. Ни одного – вот уже целых пять минут.
Мы с трудом и с большим энтузиазмом выбрались наверх и очутились среди белых новеньких панельных пятиэтажек.
Ура! При Сталине хрущевок не строили. Еще раз – ура!
– Хиппи проклятые! – услышали мы противный старческий голос сзади нас. – Совсем стыд потеряли! Уже среди бела дня по стройкам шляются, ироды проклятые! А ну, брысь отседова!
Голос принадлежал бабке – Божьему Одуванчику. И даже берданка у нее имелась!
– Бабулька! Милая! – заулыбался я и развел руки вширь. – Хорошие мы! Мы заблудились и упали в твою самую глубокую яму в мире. Пожалей нас и отпусти с Богом!
Бабка с недоверием посмотрела мне в глаза и молвила:
– Хорошие, говоришь? Заблудились? Врете вы все! Вы свою сучью свадьбу справлять здесь задумали. Знаю я вас!
– Да нет! Мы случайно упали и совсем вдребезги разбились. Чем ругаться, лучше бы показала, где можно умыться и почиститься!
Видок у нас был конечно еще тот. И, видимо, это все-таки убедило бабку, что мы не до конца врем.
В бытовке у нее нашлись даже нитки, и мы с трудом, но все же привели себя кое-как в порядок и даже на халяву попили крепкого чайку с баранками.
Сердечно распрощавшись с бабой Дуней, мы вышли за ворота и оказались посреди мирной и в том прекрасной Москвы.
– Я надеюсь, что наши приключения окончены, и мы дома? – спросила Анжелка и вопросительно посмотрела на меня.
– Я тоже надеюсь, но давай лучше проверим, а то опять что-нибудь произойдет.
– Лучше не надо.
– Вон, гляди киоск Союзпечати!
– А у меня есть денежка, – радостно сказала Мурзилка и показала на ладошке невесть откуда взявшуюся пятнашку.
Я походкой мультимиллионера продефилировал к киоску и барским голосом спросил:
– Сегодняшние газеты есть?
Киоскерша не отрывая глаз от «Здоровья» махнула рукой:
– «Правда», «Коммерсант», и «Московские новости».
«Коммерсантъ» разлился бальзамом по моей израненной душе, но денег на него вряд ли хватало бы, и я взял «Правду».
Мы, как заправские фанаты «Спринта», крадучись отошли в сторонку, и я с непередаваемым трепетом раскрыл такую родную большевистскую врунью!
Во всю первую полосу аршинными буквами было набрано:

«Очередной визит в США Президента СССР тов. Хрущева Н. С. и министра обороны тов. Жукова Г. К.»,

а выше стояло число: 2 сентября 1969 года!
Май 1991 г.




1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26