Она оценила мою откровенность, пояснив, что за двадцать лет работы в университете только один из ненавидящих ее студентов смог высказать свое мнение ей в лицо.
Я поехала к маме и сестре, сказала им, что очень их люблю. Они были потрясены моим признанием, привыкнув к моему прагматично-циничному поведению. По маминой щеке пробежала слеза — она, наверное, первый раз в жизни поняла свою дочь, и от этого ей стало больно.
Каждый час звонил сотовый и напоминал, что время неумолимо уходит.
Вечером с Тимой и его блондиночкой мы отправились на полуфинал конкурса «Мисс Акватория». Я вырядилась в новые шмотки и наслаждалась моментом «здесь и сейчас», меня больше не волновало то, что было вчера и было неинтересно, что будет завтра. Почему для того, чтобы возникло это состояние душевного равновесия, мне надо знать, что я скоро умру?
— «Ой, Вань, смотри какие клоуны!» — пропела я из Высоцкого. — Тим, а модельки практически раздетые на подиуме. Я посмотрела и вспомнила — ты мне стриптиз обещал...
— А, ням-ням, откупиться можно? — Он облизнулся, как ленивый котяра после молока, и протянул мне две стодолларовые бумажки.
— Ты так дешево себя ценишь?
— Ну да, я думаю, мои булки вряд ли стоят дороже.
— Тебе видней.
И он отправились танцевать с блондиночкой. Я стояла у стойки бара и смаковала махито.
— Привет, как дела?
Я оглянулась и увидела стройную красивую девушку с длинными, черными как смоль волосами и по-детски пушистыми ресницами. Ее губы блестели от розового блеска, а глаза от стимуляторов. Изящные пальцы с элегантными типсами легли на мое плечо, а тело в короткой джинсовой юбке и облегающей майке прижалось ко мне. В нос мне ударил неж-ный приторный запах «Escada».
— Привет, — ответила я и подвинулась у стойки.
— Я — Лера. — Она могла бы не называть свое имя, оно соответствовало внешности по всем критериям.
— Ты здесь одна?
— Да. Заехала на часок поболтать с кем-нибудь. — Девица умудрялась одновременно застенчиво улыбаться и смотреть на меня похотливым мужским взглядом.
— Ну, давай поболтаем. Хочешь? — Я протянула ей махиту.
Она отпила глоток из бокала и прижалась ко мне ближе. Ее рука как будто случайно скользнула по моей груди, и я почувствовала, как у меня поднялись соски. Этот ее мимолетный жест был мне приятен, точнее сказать, очень возбуждал. Лера взяла сигарету из моей пачки и провела по ней пальцами сначала снизу вверх, а потом сверху вниз и, прикурив, спросила:
— А ты здесь с френдом или как?
— Нет, у меня никого нет. Я с друзьями, — поняла я ее «тонкий» намек на «толстые» обстоятельства и не захотела спугнуть. Вечер обещал быть «томным».
— А, это здорово! — Она положила сигарету в пепельницу и ее губы прикоснулись к моим. Сначала только губы, а потом и руки настойчиво и без стеснения стали ласкать меня. Я сглотнула слюну с привкусом блеска для губ и сразу его узнала — «Chanel». А что, вполне приятный вкус, только немного липкий.
Мы пошли в WC. Она, смеясь, захлопнула кабинку и опустила крышку унитаза, легким движением усадив меня. Сама села на корточки и раздвинула мне ноги. Вот они, прелесть и удобство чулок... Она целовала меня, ласкала грудь и все тело. Ее длинные пальцы я чувствовала внутри себя, и это было потрясающе. Она гладила мне волосы, ее острый влажный язык скользил по коже, а нежным рукам было незнакомо стеснение — они были везде, очень глубоко... Оргазм — с девочкой? Странно, никогда бы не подумала, что это возможно. Потом я начала неуверенно отвечать на ее ласки, еще толком не понимая, как доставить ей удовольствие. Это было сексуально, чудесно и очень красиво.
Теперь я поняла, почему мужики так любят лесби-шоу.
Мы вышли из кабинки, и она заботливо поправила мои кудряшки.
— Ну, я домой поехала. Тебе понравилось? Встретимся еще?
— Конечно. Давай телефон, — и я сделала вид, что сосредоточенно записываю «новую любовницу» в записную книжку.
Мы дружески чмокнулись на прощание. Вот ведь как бывает — просто и хорошо. Иногда надо совершать непродуманные поступки — это экстрим, а адреналин — это жизнь. Особенно когда осталось жить примерно восемьдесят шесть часов.
Я вернулась в клуб.
— Ну что, поехали куда-нибудь перекусим? — спросил расплывающийся в улыбке Тима.
— О’кей.
Мы приехали в «Айвенго», одно из немногих тогда мест, в которых можно было поесть в три часа ночи. Сидели и беседовали на философские темы, и блондиночка старалась активно участвовать в разговоре, используя свой минимальный интеллект.
Когда она вышла в дамскую комнату, Тима, как всегда, по-дружески и без тени смущения сказал мне:
— Правда, смешно смотрится, как эта дурочка пытается разглагольствовать о смысле жизни? Она такая глупенькая, но это совершенно ее не портит. Наоборот, в этом ее особенность, изюминка.
— Да, ты прав. Она просто самка на все сто процентов, и поэтому ее туповатость выглядит как кокетство. Манера открыто и искренне улыбаться, закатывая глаза, глуповато удивляться очевидным вещам — это большое достоинство, — отметила я и отпила горячий американо.
«Айвенго» был, как всегда, забит до отказа.
В этом месте укрывались влюбленные парочки, предвкушавшие секс после еды, клубные завсегдатаи, догонявшиеся крепким чайком, и шумные компании, завершавшие свой банкет, и, конечно же, такие, как мы — не тусовщики, не друзья, не любовники, а просто случайные посетители.
— Она мне очень нравится, у меня на нее большие планы, — Тимур задумчиво закатил карие глаза и отпил из моей чашки. У него была привычка пользоваться моими вещами и пробовать мою еду и напитки.
— Мне кажется, твоя пассия — ветрена и чересчур экзальтированна. Все время корчит из себя воспитанную особу козырных мастей. Думаю, ее нужно разводить грамотно и постепенно. — Я привыкла давать практические советы по кадрёжу, и, видно, он с ними считался, раз постоянно спрашивал мое мнение.
— Мы много раз встречались: ходили в ресторан, гуляли, я ей дарил цветы. Как-то заехали ко мне, но она сказала «нет». Это ужасно, я ненавижу, когда мне отказывают! У меня опускаются руки и появляется комплекс неполноценности. — Он снова глотнул из моей чашки. — Это невозможно объяснить, но это слово магически на меня действует. — Он придвинулся ко мне и тоскливо заглянул в глаза. — Вот и ты мне отказала в первый раз. Почему?
— Не верь словам, а анализируй поступки. — Я постаралась не снижать планку серьезного разговора. — Потому, что не хотела упасть в твоих глазах, потому что... — Я не успела договорить — пришла блондиночка.
Тима попросил счет, и мы вышли на свежий воздух из душного помещения. Он посадил меня в такси, а сам с подружкой поймал другую машину. И два автомобиля покатили по ночному Питеру в разные стороны. Я ехала домой. Тут близко, два квартала. Приеду сейчас, поприжимаюсь к Ирке — если она, конечно, дома — и посплю пару часов.
Днем у меня показ со Сморчком. Я приняла все его предложения, и завтра мне предстояло срежиссировать показ и самой в нем участвовать — заодно вспомню былые годы на подиуме.
Почему-то именно сейчас, в этой холодной скрипучей «точиле», я четко осознала, что жизнь слишком коротка и в ней нет времени для слез, надуманных сиюминутных проблем и соплей. У нас много ложных приоритетов, глупых установок, никчемных желаний, на которые мы тратим уйму времени, сил и энергии.
Мы тыкаемся в жизни, как слепые котята, не зная, куда, в каком направлении и как идти. Мы упорно ломимся в закрытую дверь, пытаемся взять ее штурмом, пробиваем головой, и не замечаем, что рядом есть открытая дверь, в которую можно спокойно войти. Как много можно успеть, сколько увидеть, сколько сделать, какое количество вершин покорить, если не распылять себя по мелочам. Так зачем зацикливаться на иллюзорных приоритетах, незаменимых, как мы считаем, людях? Мир огромен, и его хватит на всех. Он настолько гармоничен, что в нем есть все. Нужно просто это заметить и увлечься тем, что есть на данный момент. Делать то, что возможно сделать сейчас, а не упиваться сладкими мечтами о завтрашнем дне и не вспоминать с тоской, как хорошо было вчера!
Моя новая сумка «Dior» c висюльками CD завибрировала на коленях. Я достала телефон и увидела Тимин номер. Он что, хочет мне предложить им свечку подержать?
— Алё, ты где?
— Уже выхожу из машины.
— Подожди, не отпускай водилу, у тебя в сумке мои ключи и документы. Я тут в парадной стою, подъезжай, пожалуйста.
Я расхохоталась, представив, как он с блондиночкой в предвкушении страстной любви, прыгает от холода в подъезде собственного дома.
— Ладно. Жди.
Но велико было мое удивление, когда подъехав, я увидела только раздраженного сонного Тимура в кепочке от «Versace».
— Обломался? Она опять сказала «нет»?
— Ага. Да ну ее, сама не знает, чего хочет.
— А ты знаешь? — спросила я и протянула ему ключи и документы через открытую форточку машины.
Всегда и на всех тусовках я была хранителем его денег, документов, ключей и прочих мелочей, но именно сегодня я совсем забыла о них.
— Ну, ладненько, спасибо. Извини. Пока... Сколько мы должны? — обратился он к водителю.
— Вы что, собираетесь отпустить такую девушку? — искренне удивился мой шофер.
— Нет... Да, действительно, что это я? Так я спрашиваю, сколько мы должны?
Он расплатился и открыл мне дверцу.
— Только у нас секса сегодня не будет, ладненько?
— Конечно, очень ты мне нужен — мы же друзья, — поддержала его я. — «В Стране Советов сексу нету!»
Но после того как мы легли в постель, на которой мне совсем недавно было ну очень хорошо, я задумалась: с какой стати? Если я его хочу, так я его получу! И я накинулась на беспомощного, пьяного Тиму.
— Э-э-э, подожди... Ты что?! У меня сейчас ничего не получится.
— Все получится, — заверила я, продолжая акт изнасилования.
Но, действительно, ничего не получилось. Не так чтобы совсем «ничего», но, например, в туалете с Лерой мне было намного лучше.
Утром я встала, надела белый махровый халат, почистила зубы своей зарезервированной с прошлого раза зубной щеткой и отправилась на кухню.
Во время молчаливого завтрака он скромно опускал глаза, боясь встретиться со мной взглядом. Немного поерзав на стуле, произнес речь:
— Послушай, что я тебе скажу. Ты — очень хороший человек, с тобой потрясающий секс, но ты не для меня. У нас не может быть будущего, понимаешь? Ничего не получится. Понимаешь, мне нужна другая! — Всегда, когда Тима нервничает, его голос становится тоньше и пронзительней, он говорит быстро, заглатывая окончания слов. — Извини, ты отличная девчонка, надежный деловой партнер — но что касается наших близких отношений... — Он съежился на стуле, скрестил ноги. — Ты создана для другого человека. Ты — лидер, а я не могу быть с человеком, девушкой, которая сильнее меня.
Я покорно выслушала страстную отповедь Тимура, молча встала, оделась и ушла, захлопнув за собой дверь.
Какие чувства я испытывала, когда бежала вниз по лестнице? Да, наверное, никаких! Мне даже не было обидно, потому что все это я знала и без него. Что страдать, если все мои усилия пошли прахом? Не стоит пилить опилки...
Наступил вечер. Взглянув в зеркало на свое невыспавшееся лицо, с тяжелым вздохом отдалась в руки визажиста. Я развела показ, как всегда, на творческом подъеме и с энтузиазмом готовилась к выходу на сцену.
Сцена всегда была для меня устрашающим фактором, каждый мой выход под ослепляющий свет софитов, прожекторов, «пушек» вызывал во мне непреодолимый страх.
Я не знала природу возникновения этого страха, он появлялся ниоткуда и уходил в никуда. Казалось бы, чего бояться — ничего нового, все «давно исхожено», но потеют ладони и дергается левое веко, а лицо расплывается в непонятной то ли улыбке, то ли жалкой гримасе. Вот по этой причине, как только появилась возможность заниматься только организаторской работой, я и ушла с подиума и вздохнула с облегчением. Но так же я вздыхала и сейчас, перед выходом в ярко освещенный зал. Я скучала по сцене, мне не хватало бодрящего адреналина, запаха искусственного сценического дыма и «штукатурки», которая отваливается с лица после показа.
Через минуту я буду должна появиться ТАМ — на том месте, где всегда так страшно и одиноко. Ты одна, и сотни взглядов впиваются в тебя, они оценивают, осуждают, одобряют, смеются, принимают или отвергают тебя, и ты чувствуешь это так остро, словно с тебя сняли кожу.
Но сейчас этого страха не было, сейчас я чувствовала необыкновенный подъем, мне было славно и свободно. В первый раз я не испугалась сцены, и это ощущение единства с залом я не забуду никогда.
Бурные овации публики, собравшейся в клубе для среднего класса «La Plage» обрушились на меня, как только я дошла до середины раздвижного подиума. Я уже была на «языке», когда из сотни обращенных на меня взглядов почувствовала один, от которого пошатнулась и чуть не слетела со своих двенадцатисантиметровых шпилек «Cavalli». Я чуть не рухнула вниз, когда поняла, кому принадлежат эти глаза.
Словно освещенный прожектором, в толпе выделялся улыбающийся мне Тимур, прижимающий к себе огромный букет нежных роз. Дробный четкий стук каблуков сзади напомнил мне, что я должна освободить сценическое пространство для другой модели. Опомнившись, я развернулась и удалилась на «задник».
Около гримерки я нос к носу столкнулась с Тимуром.
— Привет. Ты прекрасно смотришься на сцене. Тебе нет равных. Девочка — суперская, высший класс! — быстро произнес он, как бы извиняясь.
На нем была жуткая, вытянутая у горла футболка ярко-голубого цвета, которая уродовала его. Но даже в этой мерзкой футболке он нравился мне еще больше.
— Спасибо, — сказала я и толкнула дверь в гримерку.
— Подожди. Прости меня, пожалуйста, я сегодня тебя обидел, нет мне оправдания. Больше это не повторится. Это тебе! — и он протянул мне охапку розовых роз. — Извини, ладно?
— Нет, это ты меня прости. Прости за то, что я не дала тебе в первый же вечер знакомства, за то, что терпела твои пошлые разговоры про любовь и других баб, за то, что ты переспал со всеми моими моделями. Прости, что позволила тебе воспользоваться мной для массовки в бане, и, наконец, прости за то, что я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41