Дама была надменной, хорошо воспитанной, с ухоженной внешностью – блестящие белокурые волосы, большие зеленые глаза и соблазнительный рот. Она была похожа на многих женщин, отправлявшихся за покупками на фешенебельные улицы Парижа – наверняка у нее был богатый муж, титул и генеалогическое древо, уходящее корнями в глубь веков. Поппи почти наверняка знала, что у нее есть загородный дом и особняк в городе где-нибудь около Парк-Монсо – и достаточно денег, чтобы покупать все, что ей вздумается. Что же привело ее сюда, думала беспокойно Поппи.– Мне все надоело, – неожиданно сказала женщина. – Моя жизнь доводит меня до умопомрачения. Мой муж – незаурядный человек, он очарователен… Он джентльмен. Он никогда бы не пришел в подобное место. – Ее большие зеленые глаза внимательно смотрели на Поппи. – Мне хочется чего-нибудь волнующего, – прошептала она, – чего-то, что бы взорвало монотонность моих дней. Я думала об этом задолго до того, как решила прийти сюда, но теперь я здесь, и я к вашим услугам.– К моим услугам? – проговорила пораженная Поппи, отступая назад.Женщина взглянула на нее мрачно.– А где еще я могу получить то, что хочу? Я хочу секса, мадам Поппи… секса с незнакомцами, с которыми мне не нужно быть леди… Я хочу восхитительного, волнующего секса – не рутинных объятий мужа, который вечно занят, думая о своих делах или политике. Я хочу запретного возбуждения… Я хочу быть шлюхой – в тот момент, когда я ощущаю себя такой, – и леди в остальное время. Я пришла сюда, потому что слышала – ваш дом отличается изысканностью, мужчины находят здесь прекрасную еду, чудесные вина… и различные наслаждения. Говорят, у вас есть все, что только можно пожелать. Разумеется, за соответствующую цену.– Вы хотите сказать, что собираетесь работать здесь? Как другие девушки? – спросила изумленная Поппи. Ее поразило, что женщина может так рассуждать. Она думала, что только у мужчин подобное отношение к сексу.– Да, – прямо сидя на стуле, дама смотрела на Поппи.– Но нет сомнения, что вы из хорошей семьи, может быть, очень родовитой, – запротестовала Поппи. – Вы не боитесь, что вас узнают? Фешенебельный Париж – это маленький закрытый мирок. Люди из общества хорошо знают друг друга. Слух распространится мгновенно.– Естественно, я думала об этом. Но я знаю, как сохранить инкогнито. Я буду носить темный парик и маску… и, конечно, я не стану показываться в гостиной. Я буду доступна только особым клиентам… которых выберете вы. И еще я буду необычайно дорогостоящей, хотя себе, конечно, я буду брать только один франк.Она самодовольно улыбнулась.– Но я обещаю, что буду соответствовать своей цене. Клиенты не пожалеют.Она пристально всматривалась в лицо Поппи.– Ну, что вы на это скажете?Поппи подумала о слухах, которые могут пойти по Парижу. Она знала, что скандал еще больше будет способствовать популярности ее заведения.– Мы должны оформить особую комнату для вас, – согласилась она с улыбкой. – Чтобы она соответствовала вашей таинственной двойственности. Но назовите свое имя, мадам.Женщина взглянула на нее своими полуприкрытыми, неулыбающимися зелеными глазами.– Почему бы вам не называть меня просто Катрин? – сказала она.Катрин, в темном парике, под вуалью, скрывавшей лицо, подъезжала к дверям Numйvo Seize три раза в неделю, проскальзывая, как тень, в свою комнату на третьем этаже. Там она снимала платье и надевала черное кружевное белье, черные шелковые чулки и туфли на высоком каблуке. Она доставала длинный черный хлыст и, ласково его поглаживая, клала на шезлонг, стоявший у стены.– Это будет моя особенность, – довольно произнесла она. – Наконец-то я смогу реализовать свои фантазии.– Но у нас не допускается насилие, – сказала шокированная Поппи.– Это – не насилие, – засмеялась Катрин. – Это – наслаждение. – И она любовно пропустила хлыст сквозь пальцы. – У меня был любовник-англичанин, который научил меня таким штучкам, – сказала она, улыбаясь. – Он сказал мне, что они это любят, потому что так их воспитали – няньки-садистки, которые всегда унижали их, и учителя, вечно третировавшие своих учеников. – Она пожала плечами. – А теперь они уже без этого не могут. Это была самая восхитительная вещь, какую я когда-либо делала.– Неужели восхитительная? – прошептала изумленная Поппи.Катрин полузакрыла глаза, припоминая удовольствие и проговорила хрипло:– Настолько восхитительная, что все тело дрожит от возбуждения, алчит этого – просто невозможно дождаться, когда хлыст щелкнет по телу, появятся капли алой крови и послышатся стоны экстаза… а потом… о-о, потом, когда он наконец, берет тебя… о-о-х, Поппи… тогда ты испытываешь… ты понимаешь, на что действительно способен мужчина. Конечно, не все мужчины хотят этого. – Она пожала плечами. – А, кроме того, есть много других способов чувственного наслаждения, которые не чужды мне.Выкинув из головы фантазии Катрин, Поппи просто решила, что, когда к ним будут приезжать англичане, им будут предлагать «особые» услуги Катрин.Тайна Катрин тщательно охранялась, но было похоже, что она сама рассказала своим ближайшим друзьям. Неожиданно много женщин из общества стали приезжать в заведение Поппи, одетые в пальто с высоким воротником и в шляпках с вуалью, – они жаждали сенсационных приключений. Вскоре у Поппи появилась целая группа красивых женщин, которые предпочитали проводить свои дни таким образом – под маской и обнаженными на атласных простынях Numйro Seize, вместо того, чтобы ходить за покупками или пить кофе в фешенебельной кафе.Поползли слухи, что в Numйro Seize мужчину может соблазнить его собственная жена или жена лучшего друга. Эта новость достигла Неаполя, и Франко Мальвази рассмеялся, когда услышал это. Было начало июля – прошел год с тех пор, как он впервые увидел Поппи. Тогда она была слишком молодой – и слишком уязвимой, она казалась маленьким раненым зверьком, защищавшимся от извечного хищника – мужчины. Его осенила гениальная идея дать ей деньги и советы, а самому держаться в стороне до тех пор, пока она не стала богатой, энергичной женщиной его мира. Теперь она была готова. ГЛАВА 42 1904, Франция Лючи встряхивал перышками, наслаждаясь августовским солнцем, потягиваясь сначала одним крылом, а потом другим и нахохливая грудку. Он смотрел на Поппи своими топазовыми глазками, пока она надевала свои жемчуга и рассматривала себя в зеркале.Было жарко до отупения. Все, кто мог, сбежали на виллы на побережье или в загородные дома, и в городе было пустынно. Поппи дала своим девочкам месяц отпуска, собираясь съездить в Марсель, но у Нетты завязался один из ее быстротечных романов с последним любовником, купцом из Тулузы, продававшим ткани, и она исчезла, устроив себе «каникулы». Поэтому Поппи осталась одна в опустевшем Париже. Но сегодня она проснулась с определенной мыслью в голове.Поппи рассматривала свое отражение в зеркале. Она была в голубом платье, в первый раз изменив своему обычному серому цвету, и это было словно окончание траура. В один безумный момент, загипнотизированная солнечным светом и ярко-голубым небом, она купила сразу дюжину платьев – радужный калейдоскоп бледных летних тонов, и наслаждалась юношеским ощущением легкости в простых ситцевых платьях – после стольких вечеров в бархате и атласе.– Сегодня я чувствую себя просто девушкой, а не двадцатичетырехлетней женщиной, – сказала она Лючи, засмеявшись, и поцеловала его мягкую блестящую головку.У двери на улице ее ждала машина, длинная, сверкающая, как у Симоны Лалаж – только Поппи не захотела нанимать шофера, и вид ее за рулем огромной машины стал еще одной сенсацией в Париже.Она выехала с притихших летом улиц на окраину Парижа. Через полчаса она ехала по пустынной дороге, пока не добралась до небольшой деревушки в юго-восточном пригороде с беспорядочно разбросанными там и сям домами, выслушивая рулады торговца, расхваливавшего ее красоты.– Не будьте смешным, – сказала она ему резко. – Ни деревня, ни сама местность вовсе не живописны, а цена, которую вы назначили, слишком высока. Никто, кроме такой дурочки, как я, не заедет в ваши края, чтобы купить землю, так что вам лучше согласиться на то, что предлагаю я, и покончим с этим. – Поппи пожала плечами. – А иначе мне придется поехать в другое место.– Пятнадцать гектаров, мадам? По такой цене? – спросил он уныло.– Пятнадцать гектаров, – повторила она твердо.– Это грабеж! – вздохнул он, ведя ее назад в свой маленький офис. Поппи размашисто подписала бумаги, дав ему чек ровно на ту сумму, которую намеревалась потратить.Позже она отправилась в одиночестве взглянуть получше на землю, которую купила, и на отдаленный вид Парижа на горизонте.– Постарайтесь узнать, в каких направлениях будет расти город, – говорил ей Франко. – Изучите железнодорожные маршруты, сосредоточение промышленных предприятий, уже существующих или только строящихся, а затем купите участок земли в наиболее выгодном месте. Потом можете забыть о нем на время – до тех пор, пока Париж не соберется поглотить ваше приобретение. Так не только в Париже – в любом городе, в любой стране… Вы не получите свои деньги быстро, но город развивается, и однажды ваша земля понадобится и будет стоить целое состояние.Поппи с удовольствием вздохнула, когда бросила последний взгляд на свои пятнадцать неприглядных гектаров земли. Они были ее первой крупной ставкой и обещали жизнь, в которой ей уже не будет нужды быть мадам.Был ранний вечер, когда Поппи вернулась на рю-де-Абрэ, припарковав машину у входа. Знойный ночной воздух вливался в дом через открытые окна, но в нем было душно – ни единого ветерка. Чтобы скрасить чувство одиночества и отметить свою покупку, Поппи заказала легкий ужин с бутылкой шампанского.– Только ты и можешь разделить со мной этот первый успех, Лючи, – проговорила она скорбно, открывая дверь, которая вела в маленький дворик. Он был заставлен ящиками и горшками, в которых росли розы и камелии. Каменный фонтан в виде головы Бахуса, украшавший стену, разбрызгивал мириады сверкающих брызг радужной воды – так, что, закрыв глаза, она могла представить себя во дворе дома Константов, словно она опять была ребенком, вместе с Грэгом и Энджел, и сейчас Розалия позовет их к обеду звоном серебряного колокольчика… Знакомый приступ одиночества пронзил ее опять, и она содрогнулась.Она откинулась на стуле напротив открытой двери, голова ее немного откинулась, и глаза были по-прежнему закрыты. Поппи не видела, как вошел Франко. Когда она открыла глаза, вид у нее был такой, словно она находится за миллионы миль отсюда.– Ничего хорошего – пить в одиночестве, – сказал он с веселым упреком.Поппи взглянула на пего, чуть не задохнувшись от переполнившей ее радости… Она видит его! Поппи чуть не вскрикнула.– Мне было так одиноко, – прошептала она. – А теперь вы здесь.Он взял ее руку в обе свои руки, когда подносил ее к губам.– Могу я заключить, что шампанское в честь моего приезда? – спросил он Поппи со своей обычной сардонической улыбкой.Она покачала головой.– Я собиралась отметить воплощение вашего совета. Я купила свой первый участок земли сегодня. Моя первая ставка.– Тогда мы поднимем тост за ваш успех, – сказал он, наполняя бокал.Она улыбнулась, глядя ему в глаза, чувствуя головокружение, и взволнованно дышала – у Поппи было такое ощущение, словно она уже выпила вино. Они пили шампанское, глядя друг другу в глаза. Лючи беспокойно забегал по жердочке, глядя па Франко глазками-бусинками.– Бедный Лючи, мы не забыли о тебе, – засмеялась Поппи. Одиночество больше не мучило ее, и Поппи почувствовала бесконечное облегчение; но попугай все еще сердито бегал по жердочке, поглядывая на Франко.– Я знаю одну сельскую гостиницу, окруженную лесом – в Рамбулье, – сказал ей Франко, – где готовят самую восхитительную еду, которую вы когда-либо пробовали. Как вы отнесетесь к тому, чтобы сбежать из этого скучного, душного города и поехать туда, где можно подышать свежим воздухом, взглянуть на свежую зелень и съесть чудесный обед?Поппи посмотрела на свое простое голубое платье.– Но уже поздно, и я даже еще не сменила платье…– Это скромное место, вам кет нужды переодеваться. Да и потом вы выглядите прелестно. Пожалуйста, скажите, что вы согласны.Лючи рассерженно приседал на жердочке, когда Поппи дала свою руку Франко, и они вышли из комнаты.– Поппи cara, Поппи chйrie, – кричал попугай, – Поппи, Поппи, Поппи…Сельская гостиница была полна непритязательного очарования. Стены окрашены белой краской, много окон, длинных и узких, распахнутых навстречу теплому летнему вечеру. Пахло свежим сеном и розами. Дочка хозяина гостиницы подала им вкуснейшую розовую форель – недавно из реки, и салат, только что сорванный с грядки, со свежими креветками. Хозяин сам вышел, чтобы налить им вина – холодного, цвета спелой пшеницы и пахнущего фруктами.Поппи взглянула на Франко через стол, на котором горели свечи.– Я просто пьяна от свежего воздуха, – она улыбнулась. – Я забыла его аромат… это так чудесно, я даже чувствую его вкус!– Вы слишком много работали, – нахмурился Франко. – Numйro Seize заменил вам весь мир.– Но у меня нет другой жизни, – ответила она удивленно. – Что мне еще делать?Он не ответил, просто заказал еще вина. Но позже, когда они шли по саду, он сказал:– Почему бы вам не купить домик за городом – убежище для себя? Только посмотрите, как здесь красиво вечером, как вам здесь хорошо – эти летние краски, эта простота… Вам нужен контраст, Поппи, если вы хотите остаться прежней.Она оглянулась, чтобы посмотреть на низенькую, с белыми стенами гостиницу, затерянную в свежей зелени сада, дышавшего ароматами цветов и фруктов. Поппи заслушалась пением птиц и отдаленным кудахтаньем кур, и ей захотелось, чтобы это стало и ее тоже. Сердце ее замерло. Но потом она вдруг стала грустной.– Мне не с кем поделиться этой красотой, – сказала она просто.Положив руки ей на плечи, Франко приблизил к ней свое лицо.– Поделитесь со мной, Поппи, – сказал он тихо. – Позвольте мне купить его;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44