Куда бы она ни поехала, почти всегда там оказывался и он. Софи считала, что он до умопомрачения красив. Виктория . оглашалась с ней. Однако когда она смотрела в его темные, как полночь, глаза, то вспоминала другие глаза, цвета грозовых туч…
Это приводило ее в смятение и вызывало досаду.
Во всяком случае, Антонио был очень обаятельным. Он расхваливал золотистый цвет волос Виктории, ее белоснежную кожу, необыкновенный голубой цвет ее глаз. Он любил ухаживать. И, поскольку казалось, что муж Виктории не хочет иметь с ней ничего общего, эти комплименты были бальзамом для ее уязвленной гордости.
Виктория считала, что Грейсон не обращает внимания на то, как она проводит время. Но она ошибалась.
Майлз, оставаясь в тени, наблюдал за ней с растущим неудовольствием. Даже до той злополучной ночи у Ремингтонов он слышал сплетни о своей будущей жене. По его мнению, Виктория была светской дамой, которая жить не могла без поклонников. Майлз не мог не подумать о Маргарет Сазерленд, женщине, на которой он чуть не женился. Когда-то она была первой красавицей Лондона, и он пал жертвой ее красоты и обаяния. Он не будет таким глупым опять. Майлз стиснул зубы. Да, Виктория ничем не отличается от Маргарет. Она легкомысленна и тщеславна. И скорее всего эгоистична и капризна. Он никогда не покажет Хитер такой женщине.
«Ты осуждаешь без доказательств», — невольно возразил он себе.
Разве? Что еще ему нужно? Ведь они женаты почти две недели, и эта крошка не провела дома ни одного вечера!
Тем не менее граф вспомнил, как у Виктории хватило смелости сказать отцу, что она сама его поцеловала. Она пыталась его защитить. Это было благородно с ее стороны, она поступила великодушно…
Грейсон не любил Лондон. Обычно он жил в загородном имении. Маргарет нигде, кроме Лондона, не была бы счастлива. И Виктория тоже. Поэтому у них с Викторией нет будущего.
Именно эта мысль пронеслась в голове графа, когда он вошел в дом. Нельсон поспешил ему навстречу.
— Добрый вечер, милорд.
— Добрый вечер, Нельсон. — Граф отдал дворецкому перчатки и трость. АЗатем задал неизменный вопрос:
— Графиня дома? И услышал неизменный ответ:
— Нет, милорд.
— Ясно. А где она?
— Милорд, она говорила что-то о бале у лорда и леди Рейли.
В этот момент Майлз увидел на серебряном подносе визитную карточку. Он поднял ее и прочитал — «Граф Антонио Дефазио». Майлз затрясся от ярости. Он слышал, как имя графа передают из уст в уста — в сочетании с именем его жены!
— Граф был здесь?
— Сегодня днем, милорд. Они с графиней пили чай. И он сопровождал миледи на бал.
Итак, теперь эта крошка принимает своих поклонников в его доме! Стоунхерст проклинал все на свете: свою жену, ее поклонников, собственную глупость.
Вскинув голову, он сказал:
— Нельсон, прикажите подать карету.
Виктории было скучно как никогда. Играла одна и та же веселая музыка. Вокруг было море лиц. Девушка перестала их различать. А запах цветов вызывал отвращение. Если ей придется побывать еще на одном таком же ужасном вечере, она завоет.
Танцуя с Антонио, Виктория молилась о том, чтобы он отпустил ее. У нее болела голова и устали ноги. Единственное, чего Виктория сейчас хотела — это поехать домой…
Домой.
У девушки защемило сердце. Где теперь ее дом? Отец навязал ее графу, а граф охотно от нее избавился бы.
Танец закончился. Обняв Викторию за талию Антонио хотел увести ее из зала, но она осторожно высвободилась.
— О, вон там Софи! — воскликнула графиня. — Извините меня, граф, мне нужно с ней поговорить. — Виктория поспешила через весь зал к Софи.
Подойдя к подруге, она поцеловала ее в щеку.
— Ты появилась как раз вовремя, Софи. Антонио очень милый, но иногда он начинает надоедать.
— О Виктория, но он такой красивый, такой обаятельный. И он очарован тобой.
Виктория кисло улыбнулась и села в кресло.
— Конечно, на него приятно смотреть. Со стороны. Но он занят только собой, Софи. Софи мечтательно вздохнула:
— И все же я хотела бы быть на твоем месте… — Она обвела взглядом зал и неожиданно вскрикнула: — Виктория! Боже! Он… он здесь!
Юная графиня взяла бокал шампанского с подноса.
— Кто, голубушка?
— Твой муж!
Твой муж. Виктория чуть не выронила бокал.
— Дорогая, а что, если он видел, как ты танцевала с Антонио? Ты думаешь, он рассердится? Ты думаешь, он будет ревновать? Он идет сюда и… о Боже… Кажется, я передумала, я не хотела бы быть на твоем месте. Я могла бы поклясться… что он… ревнует.
Виктория взглянула туда, куда смотрела Софи. Майлз шел к ним. Но судя по выражению его лица, он вовсе не ревновал.
Стоунхерст, несомненно, был очень зол.
Глава 4
Однако когда Грейсон подошел к ним, лицо его было бесстрастным. Он поклонился.
— Виктория, я понятия не имел, что вы здесь. — Майлз обернулся к Софи. На четко очерченных губах играла умопомрачительная улыбка. — Кто ваша спутница, моя дорогая? — Виктория увидела, как в глазах Софи появилось мечтательное выражение, и чуть не застонала.
Девушка встала и дотронулась до руки подруги. От страха у нее дрожали колени. Но Виктория решила не выдавать себя. Она выдержала взгляд мужа.
— Милорд, это моя лучшая подруга, мисс Софи Мэйфилд. Софи, это мой муж Майлз Грейсон, граф Стоунхерст.
— Мисс Мэйфилд, я надеюсь, вы не возражаете: я хочу похитить свою жену. Можете себе представить, мы женаты почти две недели и еще ни разу не танцевали.
Майлз поставил бокал, который держала Виктория, схватил ее за руку и увлек в центр зала. Виктория, насупившись, смотрела на Майлза.
— «Женаты почти две недели и еще ни разу не танцевали», — повторила она. — Интересно, кто в этом виноват?
— Я вас слишком редко вижу, графиня.
— Милорд, — Виктория изобразила улыбку, — я могла бы то же самое сказать о вас.
Майлз предпочел ничего не отвечать. Девушка чувствовала на спине его руку. Он прижимал ее к себе — гораздо сильнее, чем позволяли приличия! Виктория была так близко к мужу, что у нее закружилась голова… «Нет, просто мы очень быстро кружимся», — сказала она про себя.
Именно в этот момент графиня заметила, что? они привлекают всеобщее внимание.
— За нами наблюдают, — прошептала она. — Ж Неужели мы дадим им новый повод для сплетен?
— Одним больше, одним меньше, моя дорогая, какая разница. — Голос Грейсона звучав почти сердито.
Но ни один мускул не дрогнул на его лице. «Hi как ему удается сохранять такое самообладание?» — подумала Виктория.
— Я считаю, графиня, — сказал Майлз, — что о поводах для сплетен мы можем поговорить дома. — И Стоунхерст повел жену к выходу.
Виктории вдруг расхотелось уходить. Она попыталась высвободиться.
— Но я пришла с…
Рука, обнимавшая талию Виктории, была подобна стальному обручу.
— Я знаю, кто вас сопровождал. Тем не менее вы уйдете со мной.
Кто-то похлопал Майлза по плечу.
— Извините, — произнес голос с сильным акцентом. — Но Виктория обещала следующий танец мне.
Девушка затаила дыхание. Майлз повернулся и посмотрел Дефазио в лицо, потом покачал головой и спокойно сказал:
— В таком случае боюсь, что вам не повезло, дружище. Потому что моя очаровательная жена обещала мне этот вечер, как и все остальные вечера.
Сильно покраснев и бормоча извинения, Дефазио отступил.
Виктория сжала губы. Когда они сели в карету она дала волю своему гневу:
— Я не помню, что обещала вам этот вечер, милорд. Ни этот вечер, ни все остальные.
— Позволю себе не согласиться с вами, графиня. Или вы так быстро забыли ваши брачные обеты?
Виктория замолчала. «Черт возьми этого человека, — в бешенстве подумала она. — Почему у него на все есть готовый ответ?»
Как только они оказались дома, Майлз провел ее в гостиную и закрыл двери. Не обращая внимания на Викторию, он снял пальто, размотал шейный платок и бросил их на спинку стула. Потом стал расстегивать рубашку. Виктория ничего не понимала. Не может быть, чтобы он… Да нет. Пожалуй, это нелепая мысль. Ведь Майлз не скрывал, что она не нравится ему.
Виктория села в кресло, обитое бархатом, а ее муж налил в бокалы вино. Он повернулся и посмотрел ей в лицо. У Виктории сильно билось сердце, потому что муж смотрел на нее очень странно.
В этот миг она почти могла поверить, что он ревнует… Но нет. Она ошибалась. «Статуи не умеют ревновать. Они вообще никаких чувств не испытывают». Майлз протянул жене бокал вина.
Девушка хотела отказаться, но граф резко произнес:
— Я предлагаю вам выпить этот бокал, графиня. Вам не удалось допить шампанское на балу, помните?
«Когда он говорит, начинаешь верить, что перед тобой все-таки человек, — подумала Виктория. — Жаль, что он больше молчит. Хотя, может быть сегодня что-нибудь изменится?» ,
Майлз продолжал:
— У вас сегодня был гость, да? Виктория вздернула подбородок:
— Что я слышу, милорд? Неужели мне нельзя принимать гостей?
— Конечно, можно. Но я бы хотел, чтобы вы мне рассказали, графиня, про сегодняшнего гостя. Кто это был?
Лгать не имело смысла — Грейсон уже знал.
— Граф Антонио Дефазио. Насколько я понимаю, вас много раз видели в обществе графа. Вам известна его репутация? Виктория слабо улыбнулась.
— Ну конечно. Антонио великолепно танцует. Он приятный и интересный собеседник. К тому же обаятельный кавалер.
— Вы знаете, что я не это имею в виду. Девушка пожала плечами.
— У мужчин бывают любовницы, а у женщин — любовники, — дерзко заявила она. — Так уж повелось.
— Может, и так, на это не для меня. — Вдруг Майлз оказался рядом с Викторией, заставил ее встать. Сильными руками он сжал ее хрупкие плечи.
— Последние несколько недель вы делали все, что вам заблагорассудится. Больше этого не будет. Я не позволю, чтобы ваше поведение позорило мое имя. Ваше имя, — подчеркнул граф.
Виктория возмутилась, но сдержала себя.
— О каком поведении вы говорите?
— То, что вы танцуете с графом Антонио Дефазио. Принимаете его в нашем доме, когда меня нет.
— В нашем доме? — насмешливо спросила она. — Это ваш дом, милорд.
— Он также и ваш, — возразил Майлз, — по крайней мере до тех пор, пока ваш отец не перестанет вмешиваться в наши дела. Виктория еле сдержалась, чтобы не закричать на мужа.
— Вы хотите еще что-то сказать, милорд?
— Да. Вы больше не будете танцевать ни с графом, ни с любым другим мужчиной.
— Ну, милорд. — Виктория усмехнулась. — Вы что, ревнуете? — Она издевалась. Но ей так хотелось услышать, что Майлз скажет: «Да, ревную». И — помоги ей Господь — ей хотелось, чтобы граф обнял ее, хотелось почувствовать его страстные, обжигающие поцелуи. Забыть эти злые слова, и чтобы все остальное не имело значения.
О, все это не имеет никакого смысла! Она хочет избавиться от него, а он — от нее.
— Вы не ответили, милорд. Вы ревнуете?
— Конечно, нет. Глупо было так думать. Он оскорбляет ее.
Боже, помоги ей — он вонзил нож ей в сердце. Но она ни за что не покажет это.
— Тем не менее, — продолжал Майлз, — я говорю серьезно, Виктория. Я не позволю вам снова встречаться с Дефазио.
Виктория прищурилась.
— Вы запрещаете мне? — с милой улыбкой спросила она.
— Называйте это как хотите. Вы больше не будете видеться с ним. И больше не будете возвращаться домой на рассвете.
— На рассвете, — возмутилась девушка. — Я никогда не возвращалась на рассвете!
— И не будете.
— Вы не остановите меня!
— Думаю, что остановлю.
— Что вы сделаете? Запрете меня на ключ?
— Если это будет нужно. Вам нужна твердая рука, Виктория. Вы сумасбродная и безрассудная, и я больше этого не потерплю.
Графиня раскрыла рот от изумления.
— Вы считаете, что хорошо меня знаете? Ошибаетесь! — Она вырвалась из рук Майлза. Ее глаза сверкали. — Почему вас беспокоит, чем я занимаюсь и с кем я этим занимаюсь?
Майлз стоял перед Викторией как каменное изваяние.
— Нелепый вопрос, графиня. Я беспокоюсь, потому что вы моя жена.
— Жена, которая вам не нужна, — с горечью сказала девушка.
— Это не важно. Мы обвенчаны. И вы будете следить за своими манерами и тоном.
— Я не нуждаюсь в уроках хорошего тона, милорд. И уж конечно, не собираюсь брать их у вас!
— Я говорю серьезно, Виктория. Я не потерплю, чтобы вы ездили на балы с Дефазио! Графиня воскликнула:
— Да ваша воля, вы бы заточили меня в этом доме, чтобы я… я… заплесневела!
— Вы ошибаетесь, графиня.
Слезы жгли глаза. Виктория яростно вытерла их.
— Я уезжаю домой к папе, — объявила она. Девушка попыталась пройти мимо Майлза, но тот преградил ей дорогу. — Позвольте мне пройти!
Майлз схватил ее. От выражения его лица кровь стыла в жилах.
— Вы не уйдете, Виктория.
— Нет, уйду. Я уезжаю домой! Даже папа со мной так не обращался!
— А надо бы. Возможно, тогда мы не оказались бы в таком затруднительном положении.
Майлз не должен был так говорить. Он это понял в тот момент, когда слова сорвались у него с языка. Виктория побледнела. Какое-то мгновение у нее был такой вид, будто ее ударили. А затем она сделала то, чего граф никак от нее не ожидал. Она расплакалась.
Майлз ошеломленно смотрел на нее. Он был готов к тому, что Виктория ответит ему неистовой яростью, пренебрежением — всем чем угодно, кроме этого.
Она рыдала так, будто у нее случилось несчастье.
Майлз осторожно обнял ее, подвел к небольшой софе, усадил. Голова Виктории покоилась на плече Грейсона. Он сидел, убаюкивая ее. Граф не произносил ни слова, а только гладил ее по голове и прижимал к себе так, как если бы это была Хитер.
Вскоре его жена успокоилась.
— Ну, — ласково произнес Майлз. — Вы не хотите сказать мне, что случилось?
Странно, Виктория даже не попыталась отодвинуться.
— Это… все, — прошептала она. Он внимательно посмотрел на Викторию. Заплаканная, она была даже красивее.
— Все?
Виктория вздохнула, и ее теплое дыхание коснулось его щеки.
— Мне очень жаль, что я так рассердила папу. Я… я сожалею, что вовлекла вас в свою глупую затею. Но я это сделала, и… и теперь вы очень несчастны.
— Позволю себе не согласиться с вами, Виктория. Я считаю, что вы гораздо несчастнее меня.
Она улыбнулась. Это была жалкая улыбка, но тем не менее — улыбка.
Неожиданно девушка шумно вздохнула, высвободилась из его объятий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10