— Мне очень жаль, миссис Метьюз. Ваша беда не кажется мне смешной. Просто…
— Я понимаю, дорогой. С вашей точки зрения, действительно это смешно — кругом вода, и нечем залить огонь. Но, поверьте мне, я тогда была просто вне себя.
— Кажется, я сделаю маленькую ставку на Тритопса, — задумчиво сказала тетушка Сал.
Мейзи Метьюз с недоумением посмотрела на нее, а Билли, уже наслушавшийся о пожаре, хлопнул меня по плечу и протянул: «Та-ак», — что было сигналом посмотреть заезд.
«Он уже получил свое», — подумал я и тоже вышел, чтобы посмотреть на скачки с верхней трибуны, где шанс столкнуться со знакомыми был минимальным.
Тритопс упал и пришел последним, сильно хромая. Не посчастливилось его владельцу, жокею и тетушке Сал. Я спустился вниз к смотровому кругу, чтобы взглянуть на чемпиона, которого готовили к забегу, но мне и в голову не пришло рисовать его. Рынок был забит его изображениями до отказа.
Послеобеденное время, как всегда, прошло быстро. Я немного выиграл, немного проиграл, но деньгами нельзя измерить всю зрелищность скачек. Во время последнего заезда я заметил, что на трибуну поднимается Мейзи Метьюз. Ярко-красное пальто, холеное и надменное лицо — тут нельзя было ошибиться. Она остановилась ступенькой ниже, глядя на меня. Воплощенная самоуверенность, хотя и с капелькой сомнения.
— Случайно не вы, — начала она, — тот молодой человек, с которым меня недавно, познакомили в баре?
— Да, миссис Метьюз.
— Я не была уверена. — Ее сомнения развеялись. — Здесь вы выглядите старше.
— Разница в освещении, — согласился я.
Она тоже выглядела теперь старше лет на десять. «А ведь ей далеко за пятьдесят, — подумал я. — Свет в баре всегда обманчив».
— Мне сказали, что вы художник. — В том, как она об этом говорила, ощущалось неодобрение.
Я что-то пробормотал, наблюдая, как скакуны мчатся к финишу.
— Наверное, художники не много зарабатывают, дорогой? — продолжала она.
Я усмехнулся. Мне нравилась ее прямота.
— Все зависит от того, кто ты. Пикассо, например, не жаловался на бедность.
— Сколько вы с меня возьмете, если я закажу вам картину?
— Какую картину?
— Я понимаю, дорогой, что это звучит странно и с моей стороны это самое настоящее сумасшествие, но я решила запечатлеть страшную картину пожарища с одиноко торчащей трубой камина и с полусгоревшей изгородью на фоне моря… Сперва я намеревалась нанять местного фотографа, который снимает свадьбы, чтобы сделать цветное фото, потому что, когда все расчистят и отстроят, никто и не поверит, как все было страшно. Такую картину я хочу повесить в новом доме, чтобы все видели.
— Но…
— Итак, сколько будет стоить картина? Потому что, как вы заметили, у меня не все пропало. Но если сумма выразится в сотнях, то я просто приглашу фотографа.
— Конечно, — серьезно согласился я. — А что, если я сначала приду посмотреть на то, что осталось от дома, и тогда мы будем договариваться о цене?
Она не усмотрела в моем предложении ничего необычного.
— Ладно, дорогой. Только не стоит откладывать, потому что, как только там побывают страховые агенты, я сразу же возьмусь за расчистку.
— Так когда?
— Ну, дорогой, коль скоро вы уже на полпути, то, может, прямо сегодня?
На том мы и порешили. Миссис Мейзи сказала, что могла бы взять меня в свой «ягуар», если у меня нет машины, а домой я смогу добраться поездом из Уортинга.
Я согласился. Если бы я знал, куда приведет меня эта поездка! Но решающий шаг часто делают опрометчиво.
По дороге миссис Мейзи почти не умолкая рассказывала мне про своего покойного мужа, который очень о ней заботился.
— Вообще-то я тоже о нем заботилась, потому что была медсестрой, дорогой. Мы познакомились, когда я ухаживала за его первой женой, у нее был рак. А потом я осталась присматривать за ним, он попросил меня, и я согласилась. Конечно, он был намного старше меня, и он умер больше десяти лет назад. Он очень заботился обо мне, очень…
Она нежно взглянула на огромный опал. Наверняка многие мужья хотели бы, чтобы о них так вспоминали.
— А когда он умер, оставив мне целое состояние, сам Бог велел мне воспользоваться им. Я и дальше вела дела так, как мы делали, когда жили вместе, то есть участвовала в распродажах и аукционах в солидных домах, старалась покупать только хорошие вещи, иногда удавалось купить довольно дешево, и, конечно, было здорово, если вещи принадлежали какому-нибудь известному человеку, какой-нибудь знаменитости… — Она рывком переключила скорость и обогнала маленький фургончик. — А теперь все вещи сгорели дотла, и вся память об Арчи и о местах, где мы были вместе, улетучилась, и, признаюсь вам, дорогой, я просто схожу с ума…
— В самом деле, ужасно для вас.
— Конечно, дорогой, ужасно.
У меня вдруг мелькнула мысль, что уже второй раз за последние две недели я выступаю в роли утешителя.
Мы остановились. Среди небольших особнячков ее дом, вероятно, был самым роскошным. Но сейчас от него остались только обгоревшие стены, определявшие его конфигурацию, черная куча головешек и массивная кирпичная труба посредине. «Ирония судьбы, — мелькнула мысль, — что источник огня пережил сам огонь». Руины были явно «картиногеничны», если можно так выразиться.
— Вот мы и приехали, дорогой. Ну, что вы думаете по этому поводу?
— Очень жарко здесь было!
— Но на пожарах всегда жарко, дорогой. И разумеется, в дереве здесь не было недостатка. В свое время на приморские домики шло только дерево.
Еще находясь в ее светло-голубом «ягуаре», я ощутил запах гари.
— И давно? — спросил я.
— В конце недели, дорогой. В воскресенье.
Пока мы молча осматривали пожарище, из-за трубы появился мужчина. Он шагал медленно, сосредоточенно глядя себе под ноги и время от времени нагибаясь, чтобы порыться в пепелище.
Мейзи, несмотря на комплекцию, оказалась достаточно проворна.
— Эй! — крикнула она, выскакивая из машины. — Что вы тут делаете?
Мужчина изумленно выпрямился. «Ему где-то под сорок», — прикинул я. В дождевике и шляпе, с вислыми усами. Он вежливо приподнял шляпу:
— Страховой агент, мадам!
— Я думала, вы приедете в понедельник.
— Так уж случилось, что я оказался в ваших краях. Я решил, что не следует откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
— Я тоже так думаю, — сказала Мейзи. — И надеюсь, вы не будете тянуть с выплатой, хотя я предпочла бы получить свои ценности вместо любой суммы, денег у меня и так хватает.
Мужчина, разумеется, еще не был знаком с ее манерой высказывать свои мысли.
— Э-э-э… О, да-да… Я понимаю!
— Вы выяснили, с чего все началось? — продолжала она наседать.
— Нет, мадам.
— А вообще нашли что-нибудь?
— Нет, мадам.
— А когда я смогу начать расчистку?
— В любое время, мадам.
Он осторожно двигался к нам, выбирая дорогу среди почерневших обломков. Тяжелый взгляд и массивный подбородок делали его похожим на следователя.
— Как ваша фамилия? — спросила Мейзи.
— Грин, мадам. — Он помолчал и добавил: — Через «и» долгое, мадам.
— Ну ладно, мистер Грин через «и» долгое, — сказала Мейзи доброжелательно. — Я очень просила бы вас засвидетельствовать мне все, как положено, на бумаге.
Он вежливо склонил голову.
— Как только доложу своему начальству.
Мейзи согласилась. Грин приподнял шляпу, попрощался и направился к белому «форду», стоявшему у обочины. Мейзи просияла.
— Теперь все в порядке, — сказала она, удовлетворенно наблюдая за ним. — Итак, сколько вы хотите за картину?
— Две сотни плюс расходы в местной гостинице за две ночевки.
— Чересчур, дорогой. Одна сотня и две ночевки, и то при условии, что картина мне понравится, в противном случае я вообще ничего не плачу.
— Что наработаешь, то и получишь?
Ее ярко накрашенный рот растянулся в усмешке. — Вы меня правильно поняли, дорогой.
Мы сошлись на полутораста, если картина ей понравится, и на пятидесяти фунтах, если нет.
Работу нужно было начинать в понедельник, если не помешает дождь.
Глава 4
Понедельник выдался солнечный и по-летнему теплый. До Уортинга я доехал поездом, а оттуда продолжил путь на такси и, вызвав большой интерес у соседей, поставил мольберт на том месте, где раньше были центральные ворота. Пожарные сняли их с петель и положили на газон. На одной стороне виднелась фамильная табличка с надписью: «Островок сокровищ».
Бедный Арчи… Бедная Мейзи…
Я наложил на полотно нейтральный грунт кофейного цвета из чистой умбры, разведенной скипидаром и льняным маслом, и по еще влажной основе стал прорисовывать более темными красками контуры пожарища на фоне изгороди, моря, покрытого галькой берега и неба. На этой стадии еще можно было исправлять ошибки в композиции, выбирая правильные пропорции и перспективу.
Закончив первую часть работы, я оставил картину, чтобы она просохла, а сам тем временем прогуливался по саду, рассматривая с разных точек сгоревший дом и почерневшие остатки живой изгороди, служившей границей между травой лужайки и галькой побережья. В утренних лучах солнца поблескивало море и проплывали небольшие облака, отбрасывая редкие пятна темно-серой тени. Вдалеке пенились белые барашки — море отступило, оставив на песке сеть морщин и складок.
Прохладный бриз холодил уши. Я вернулся к своему занятию и увидел двух мужчин, одетых в пальто, которые вылезли из большого фургона и были явно заинтересованы остатками усадьбы «Островок сокровищ». Они остановились у мольберта, оценивая мое творение, и я направился к ним.
Один из них — плотный, коренастый мужчина лет пятидесяти. Другой — худощавый молодой человек лет двадцати. У обоих уверенный в себе, деловитый вид. Когда я приблизился, старший настороженно посмотрел на меня.
— У вас есть разрешение находиться здесь?
В голосе его не чувствовалось неприязни, да и с чего бы она взялась?
— Владелица захотела, чтобы я нарисовал остатки ее старого дома.
— Понятно, — едва шевельнул он губами.
— А вас что привело сюда? — в свою очередь поинтересовался я.
— Страховые агенты. — Он выгнул брови, словно удивившись, что кто-то может его спрашивать.
— Из той же фирмы, что и мистер Грин?
— Кто?
— Грин. Через «и» долгое.
— Я не знаю такого, — заявил он. — Нас пригласила миссис Метьюз, чтобы мы определили размер ущерба, ее дом был застрахован… — Он удрученно смотрел по сторонам, словно ожидая, что Мейзи появится из пепла, как птица Феникс.
— Так у вас нет Грина?
— Ни через «и» долгое, ни через короткое.
У меня появилось нечто вроде доброго чувства к ним обоим. На мой взгляд, юмором можно достичь гораздо больше, чем обычным закручиванием гаек.
— Ладно… Но миссис Метьюз уже не ждет вашего визита, потому что вышеназванный мистер Грин отрекомендовался страховым агентом и сказал ей, что она в любое время может вызвать бригаду для расчистки руин.
Он весь напрягся, как натянутая струна.
— Вы говорите серьезно?
— Я был здесь вместе с миссис Метьюз и точно передаю его слова.
— Он показал вам удостоверение?
— Нет, не показывал… — Я сделал паузу. — Но, между прочим, и вы тоже.
Он полез во внутренний карман и со скоростью фокусника вытащил визитную карточку движением, доведенным до автоматизма.
— А можно свою собственность застраховать сразу в двух компаниях? — спросил я просто так, разглядывая визитку:
«СТРАХОВАНИЕ ЖИЗНИ И ИМУЩЕСТВА
Дж. Легланд. Зональный инженер».
— Мошенничество, — покачал он головой.
— Хотя, конечно, мистер Грин может не иметь ничего общего со страховой компанией.
— Наиболее вероятно, — согласился он.
Я положил визитку в карман брюк. Свитер фирмы «Арран» не предназначался для деловых встреч.
Он пристально посмотрел на меня, но говорить не торопился. Чем-то он был похож на моего отца — среднего возраста, с опытом, знает свое дело, хотя и не хватает звезд с неба.
— Гарри, — обратился он к своему молодому помощнику, — разыщи телефон и позвони в «Бич-отель». Скажи миссис Метьюз, что мы здесь.
— Хорошо.
Пока Гарри выполнял поручение, Дж. Легланд стал осматривать руины, и, поскольку он не возражал, я к нему присоединился.
— Что вы ищете? — спросил я его. Он бросил на меня быстрый взгляд.
— Доказательства поджога. Или доказательства того, что вещи, занесенные в перечень, действительно сгорели.
— Я не ждал, что вы будете откровенны.
— Иногда я себе это позволяю.
— Кстати, — усмехнулся я, — миссис Метьюз производит впечатление искреннего человека.
— Не имел чести быть с ней знаком.
«Себе на уме», — подумал я и спросил: — А пожарные разве не ищут следы поджога?
— Конечно, как и полиция. Мы всегда консультируемся с ними.
— И что они говорят?
— Полагаю, вас это не касается.
— Даже для деревянного дома, — сказал я, — он очень основательно сгорел.
— Вы специалист? — спросил он с иронией.
— В свое время я разжег немало костров Гая Фокса. Лучше всего горят, если пропитать парафином.
— Я нагляделся на костры еще до того, как вы появились на свет, — заявил он. — Шли бы вы себе и рисовали…
— Полотно еще не просохло.
— Тогда просто помолчите.
Я не обиделся и остался возле него.
Он подбирал несгоревшие предметы, рассматривал их и осторожно клал на прежние места. Было видно, что найденные им находки не вызывали у него особых эмоций.
— Разрешите обратиться? — спросил я.
— Ну?
— Мистер Грин делал то же самое, что и вы. Но только не здесь, а за трубой.
Дж. Легланд выпрямился, бросив на землю какой-то черный комок.
— Он взял что-нибудь?
— За то короткое время, что мы наблюдали за ним, он ничего не взял. Но кто знает, сколько он пробыл там до нас.
— Значит, нет. — Он подумал немного. — Не показалось ли вам, что он был обычным зевакой, разглядывающим пожар из любопытства?
— Пожалуй, он не походил на праздного зеваку.
— Чего же он хотел? — насупился Легланд. Этот вопрос повис в воздухе.
Приехал Гарри, а через пять минут подкатила Мейзи. В своем «ягуаре» и в красном пальто. И очень недовольная.
— Ну, и что вы себе думаете? — спросила она, воинственно надвигаясь на Легланда. Глаза ее метали молнии. — Вы уже знаете, почему возник пожар?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26