– Но по крайней мере тебя не повесили, а только сослали на каторгу.
Лукас присел рядом с Джесси на полуразрушенный каменный парапет террасы и обнял ее за талию.
– Какая разница? Все равно мама никогда больше не увидит меня.
– Большая разница! – воскликнула Джесси, прижимаясь к груди Лукаса.
Он снял с ее головы шляпку и прижался лицом к ее щеке. Джесси чувствовала, как он взволнованно дышит. Они долго сидели, крепко обнявшись и слушая шум ветра в кронах деревьев старого сада. Он доносил до них прохладу и запах моря.
– Раньше я действительно думал, что смогу победить систему, – говорил Лукас глухим голосом. – Что я умный и ловкий и сумею получить досрочное освобождение, а значит, выжить. Но потом я понял, что все упирается в убийство Фицхерберта, которое мне никогда не простят. Чтобы завоевать свободу, я должен совершить побег.
Джесси набрала полные легкие воздуха, стараясь не разрыдаться. У нее щемило сердце от безысходности и отчаяния. Она чувствовала себя уютно и тепло в объятиях Лукаса, но знала, что их ждет скорая разлука. Лукас только и говорил о побеге.
– Ты не прав, – промолвила она. – Твой рассказ ничуть не изменил моего отношения к тебе.
Лукас вгляделся в ее лицо, освещенное призрачным светом луны.
– Но это еще не все.
Джесси всполошилась, ее охватили дурные предчувствия. «Нет, я ничего больше не желаю слышать. Я и так узнала о тебе слишком много и боюсь, что не вынесу больше», – хотела сказать она, но промолчала. Джесси знала, что Лукас доведет свой рассказ до конца.
– Ты думаешь, я убил Фицхерберта за то, что он сделал с моей сестрой, и за гибель Патрика Магуайра? Да, но только отчасти. – Лукас дотронулся до щеки Джесси своими загрубевшими пальцами. – Я убил подонка прежде всего за то, что он сделал со мной.
– Молчи, ни слова больше! Я не хочу ничего слышать! – в отчаянии воскликнула Джесси. Она хотела вырваться из цепких объятий Лукаса и убежать, но он крепко держал ее.
– Я хочу, чтобы ты выслушала меня до конца, Джесси. – Глухой бесцветный голос Лукаса и выражение его пустых холодных глаз пугали ее. – Когда солдаты надругались над Роуз, Фицхерберт приказал им крепко держать меня, чтобы я не мог сопротивляться, и изнасиловал меня.
– О Боже, – в ужасе прошептала Джесси. Ее душили рыдания. – О Боже, нет…
Горькие слезы брызнули из ее глаз.
– Вот что мерзавец сделал со мной, Джесси. Теперь ты знаешь все и, надеюсь, понимаешь, что я не имею права прикасаться к тебе, потому что мое тело осквернено и я навеки опозорен. И все же я не могу избавиться от безумной страсти к тебе.
И он припал к губам Джесси, как будто хотел наказать себя или ее за то, что они преступают все человеческие законы. Его напор испугал Джесси, и она начала жалобно всхлипывать, лишь крепче прижимаясь к нему. Она понимала, что сейчас Лукас ненавидит себя, что его терзают стыд и гнев, и ей хотелось избавить его от разрушительных эмоций, даровать его душе покой и безмятежность, доказать ему свою любовь. Джесси начала нежно отвечать ему.
Прервав поцелуй, Лукас отстранился.
– Прекрати! Не смей! Я не заслужил твоей любви и нежности! – тяжело дыша, воскликнул он.
– Что я должна прекратить? Целовать тебя? Любить?
Джесси порывисто встала, ее ноги запутались в длинном подоле амазонки. У нее подкашивались колени от неутоленной страсти, разбуженной поцелуем.
– Лукас… – прошептала она, делая шаг ему навстречу. Его фигура в сером сюртуке четко вырисовывалась на фоне почерневших стен сожженного дома. Сердитое выражение лица Лукаса не пугало Джесси. Она боялась не его, а за него.
– Зачем ты пришла сюда? Тебе не следовало приходить, – заявил Лукас. – Умоляю, Джесси, уходи. Оставь меня одного.
Джесси подошла к нему и заглянула в глаза.
– Я люблю тебя…
Лукас судорожно вздохнул.
– Не говори так.
– Я люблю тебя, – повторила она.
В душе Лукаса шла ожесточенная борьба. Он пытался заглушить в себе голос любви.
– Держись от меня подальше, Джесмонд. Я недостоин тебя. Зачем тебе подвергаться риску? Зачем страдать, зная, что я все равно или сбегу, или меня убьют.
– Я люблю тебя.
Джесси положила ему руки на плечи, и Лукас сдался. Он крепко обнял ее и прижал к груди. Она ощущала, как он дрожит. Лукаса охватило то же желание. Застонав, он опять стал жадно целовать Джесси, от чего у обоих перехватило дыхание.
Руки Лукаса ласкали Джесси, блуждая по ее телу. Он погладил ее по спине, и его ладони легли на ее ягодицы. Лукас крепко прижал бедра Джесси к своему телу, и его затвердевший член уперся в ее мягкий живот. Джесси почувствовала, как он пульсирует, и ее охватило возбуждение. Ее бросило в жар, и, чтобы устоять на ставших вдруг ватными ногах, она вцепилась в Лукаса. Девушка обнимала его шею, ее пальцы погрузились в его густые длинные волосы.
– Я хочу тебя, – простонал он, покрывая поцелуями ее лицо и шею.
Мягкие теплые губы Лукаса коснулись уха Джесси, и она затрепетала.
– Я тоже хочу тебя, – прошептала она, покусывая мочку его уха.
Лукас тихо засмеялся. Он прижал ее спиной к шершавой каменной стене и резким движением распахнул лиф амазонки, оторвав несколько пуговиц. Затем он быстро спустил ее корсет и сорочку и обнажил грудь. Лукас, сгоравший от страсти, действовал грубо и напористо, но его действия не пугали Джесси. Ее тоже охватила неистовая страсть, и она застонала от наслаждения, когда ладони Лукаса легли ей на грудь.
Запрокинув голову, она выгнула спину, отдавшись на волю желания. Ласки и поцелуи Лукаса доставляли ей острое наслаждение. Нащупав сквозь ткань брюк вставший член Лукаса, она сжала его в руке.
Лукас пробормотал что-то неразборчивое и застонал, лихорадочно срывая с нее одежду. Сгорая от нетерпения, Лукас не стал расстегивать пояс платья, и Джесси услышала звук разрываемой ткани. Юбка упала к ее ногам. Ее нисколько не заботило, что Лукас испортил ее наряд. Джесси лишилась способности ясно думать и понимать, что происходит вокруг. Сейчас она жаждала только одного – чтобы Лукас овладел ею.
Прижав Джесси к стене, он раздвинул коленом ее бедра и приподнял девушку, удерживая за ягодицы. Она обвила его талию ногами и почувствовала, как копье Лукаса входит в ее лоно. Джесси закричала и, выгнув спину, вцепилась в плечи Лукаса.
– Тише, дорогая, – прошептал Лукас и толчком глубже вошел в нее.
Крик наслаждения снова исторгся из груди Джесси, а затем она погрузилась в полузабытье и окружающий мир перестал существовать для нее. Джесси полностью подчинилась ритму его толчков. На нее все снова и снова накатывали волны наслаждения.
Она слышала, как Лукас шепчет ее имя. Его сильные пальцы впились в ее ягодицы. Запрокинув голову, он теперь делал мощные толчки, глубоко входя в нее. Джесси застонала, достигнув апогея, и по ее телу пробежала судорога.
– Лукас… – прошептала Джесси, обняв ладонями его лицо. Она чувствовала, как он дрожит, и ее захлестнуло чувство нежности к нему. – О, Лукас…
Слезы выступили на глазах Джесси. Лукас крепко обнял ее.
– Я вел себя сейчас, наверное, как животное. – Он все еще тяжело дышал. Его голос заметно дрожал. – Ты не заслужила такого грубого обращения.
Джесси погладила его по щеке и приложила большой палец к его мягким теплым губам.
– Не кори себя, мне очень понравилось, – улыбнулась она и поцеловала его в губы.
– Как ты объяснишь родным свое долгое отсутствие? И что ты скажешь, если они спросят, где ты разорвала платье? – деловито спросил Лукас, когда они, сев на лошадей, поднимались по узкой тропе на холм, покидая побережье.
Лукас ехал за Джесси, и она обернулась, чтобы взглянуть на него, но не смогла разглядеть выражение его лица. Облака заволокли небо, и на нем не виднелось ни одной звездочки.
– Я скажу дома, что упала с лошади, ведь езда верхом безлунной ночью – дело рискованное и опасное.
Лукас хмыкнул.
– Ты права, очень опасное занятие, – многозначительно промолвил он. – Особенно для юной девушки. А как ты объяснишь цель нашей прогулки?
– Я уже придумала, оставив маме записку, что хочу полюбоваться южным полярным сиянием. Кстати, ты когда-нибудь видел подобное чудо?
– Да, конечно, пару раз. Сквозь зарешеченное окно. Сердце Джесси больно сжалось, как всегда бывало при напоминании о том, что Лукас лишен свободы и по ночам его запирают в клетку, как дикое животное. Внезапно она подумала о том, что сегодняшняя ночь стала для него первой ночью свободы на каторге.
– Взгляни, какое чудо! – воскликнула Джесси, когда они взобрались на вершину холма, откуда открывался величественный вид. На горизонте переливалось, играя яркими золотисто-зеленоватыми красками, южное полярное сияние.
Всадники остановились, залюбовавшись необычным явлением природы. Лукас затаив дыхание смотрел на светящиеся арки, полыхающие на фоне темного неба.
– О Боже, как красиво… – прошептал он.
Ветер трепал темные волосы Лукаса и полы его расстегнутой куртки. В призрачном свете, который отбрасывало полярное сияние, лицо Лукаса выглядело осунувшимся. У Джесси защемило сердце, когда она взглянула на него.
– В Шотландии такие сполохи называют «веселыми танцорами». Теперь я понимаю почему. А тебе известны причины природного явления?
Джесси покачала головой.
– Полярное сияние вызвано, наверное, определенным видом энергии, которая ежегодно притягивается полюсом. Возможно, энергией солнца. Однако ученые до сих пор спорят о его происхождении и еще не пришли к определенному выводу.
Они молча наблюдали за великолепными переливами света на ночном небе, похожими на колыхание шелкового полотнища. Лукас бросил на Джесси растроганный взгляд.
– Спасибо, – поблагодарил он дрогнувшим голосом, – спасибо за то, что ты привела меня сюда… И за те ласки, которые подарила. – Лукас поцеловал ее затянутую в перчатку руку. – И за то, что спасла меня, не дав совершить безумный поступок.
– Я понимаю, почему ты внезапно бежал из усадьбы, – заметила Джесси.
Лицо Лукаса помрачнело. Он глубоко вздохнул и отвернулся, чтобы не выдать своих чувств.
– Я никогда не откажусь от мыслей о побеге, Джесси, – произнес он, – даже несмотря на то что побег означает для нас вечную разлуку. Неволя невыносима.
У Джесси упало сердце. Она понимала, что очень скоро ей суждено расстаться с любимым человеком.
В глазах надзирателя блеснул злобный огонек, когда Джесси с Галлахером вошли в небольшое служебное помещение. Однако надзиратель считался всего лишь наемным работником в усадьбе и ничего не мог поделать с капризами мисс Корбетт. Тем не менее когда она повернулась, чтобы уйти, он что-то пробормотал ей вслед с недовольным видом.
Джесси прошла через темный сад к усадебному дому. Проходя по коридору мимо закрытых дверей, она остановилась у музыкальной комнаты, откуда доносились чарующие звуки «Аппассионаты» Бетховена. По манере исполнения Джесси поняла, что за роялем сидит Уоррик, игравший с большим чувством. Беатрис слыла отличной пианисткой с безупречной техникой, но она не умела отдаваться со всей страстью музыке, так, как ее сын.
Уоррик обладал даром трогать сердца слушателей, доводить их до слез. Джесси знала, что ужин давно закончился, и поднялась по черной лестнице на второй этаж в свою спальню.
Переступив порог комнаты, она быстро сняла амазонку и накинула халат. Джесси уже налила в кувшин воды, собираясь умыться с дороги, но тут дверь ее спальни распахнулась. Обернувшись, она увидела разъяренную мать.
Беатрис остановилась на пороге, ее лицо побагровело от гнева.
– Так, значит, ты наконец-то вернулась!
– Ты меня напугала…
– Я знаю, где ты была и чем занималась. – Беатрис вошла и закрыла за собой дверь.
Глава 32
– Ты совсем потеряла голову! Неужели ты забыла о своем долге перед семьей?! – Беатрис, шурша черными шелковыми юбками, подошла к каминной полке и поставила на нее подсвечник с горящей свечой, который держала в руках. – Сначала ты заявляешь о расторжении помолвки, а потом устраиваешь… вообще черт знает что!
У Джесси упало сердце.
– Мама… – начала она.
– Я хочу знать, как долго продолжаются твои поездки. Отвечай, с того дня, когда произошел шторм на море?
Джесси не знала, что ответить. Действительно, когда же зародилось ее чувство? В тот день в лесу, когда они впервые поцеловались? Или, может, все началось в то мгновение, когда Джесси впервые увидела его? Потому что именно с того дня в ее жизни все переменилось.
– Я не могу поверить, что ты способна на такое, – сжав руками виски, заявила Беатрис. На ее глазах блестели слезы, что поразило Джесси, потому что ее мать никогда не плакала. – Как ты могла сделать такое? Как ты могла причинить мне такую боль? Ведь ты же знаешь, как я отношусь к этой женщине!
«К этой женщине…» До Джесси не сразу дошел смысл слов, произнесенных матерью. О Боже! Она ничего не знает о Галлахере! – наконец поняла Джесси и вздохнула с облегчением.
– Мама, о чем ты говоришь?
Беатрис всплеснула руками, ее ноздри трепетали от едва сдерживаемого гнева, в глазах стояли слезы злости.
– Не пытайся сделать из меня дуру, Джесмонд! Я говорю о твоих визитах на мыс Последней Надежды!
– Ты имеешь в виду Женевьеву?
Беатрис кипела от ярости.
– Не вздумай лгать мне! – предупредила она дочь.
Джесси отошла от умывальника и села на табурет, стоявший у туалетного столика.
– Я и не собираюсь лгать. – Сложив руки на коленях, она внимательно посмотрела на раскрасневшееся лицо матери. – Я общаюсь с Женевьевой уже восемь лет. Раньше я не говорила тебе о нашей дружбе, потому что ты могла бы запретить мне. Но теперь я стала взрослой и мне следовало бы рассказать тебе обо всем после возвращения из Англии. Я очень сожалею, что не сказала тебе раньше.
– Ты дружишь с бесстыдной тварью уже восемь лет? – Беатрис с негодованием смотрела на дочь, тяжело дыша. – Дай слово, что отныне не будешь ездить к ней! Я требую!
– Но она моя подруга.
– Она не тот человек, с которым следует общаться порядочной юной леди. И ты это знаешь.
– Но почему я не должна видеться с ней? Только потому, что она посмела пойти против воли своих родителей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44