– Вот видите, я конченый человек. Вам надо держаться подальше от меня, мисс Корбетт, – мрачно констатировал он.
– Мне необходимо съездить на мыс Последней Надежды, – сообщила Джесси.
Подойдя к большому старому кедру, росшему среди простых деревянных, грубо сбитых крестов, стоявших на могилах каторжников, она повернулась лицом к Лукасу и, сцепив пальцы рук, взглянула на него. На ее щеках играл яркий румянец.
– Вы хотите поехать на мыс? – Лукас оперся на рукоять лопаты и убрал упавшие на лицо длинные пряди черных волос. – Вы разве не видите, что собирается дождь?
Джесси ничего не замечала вокруг, она как завороженная смотрела на Лукаса.
– Поверьте, мне очень жаль вашего друга, – пробормотала она.
Лукас снова принялся рыть могилу.
– Паркер не был моим другом, – произнес он. – Но я знал и уважал его. – Лукас взглянул исподлобья на Джесси. – Вас, наверное, удивляет, что можно уважать бывшего раба, одетого в шкуры кенгуру?
– Нет, не удивляет. Я слышала, что вы говорили ему на поляне. Вы сказали, что ему необходимо бежать с острова, что только таким образом каторжник может спастись от сурового наказания и смерти. Наверное, вы много размышляли о побеге и спасении.
– Гм… Покажите мне каторжника, который ни разу не задумывался бы о спасении.
– Возможно, вы правы. Но с вами дело обстоит несколько иначе. Вы не просто задумывались о побеге, вы планируете его.
Лукас медленно выпрямился и, прищурившись, взглянул на Джесси.
– Сегодня ночью мне не спалось, – продолжала она. – И я долго думала о том, что значит оставаться каторжником, лишенным надежд на помилование и освобождение. – Джесси провела ладонью по поперечной перекладине деревянного креста, рядом с которым стояла. – Раньше я никак не могла понять, почему такие люди, как Паркер, совершают побеги, рискуя своей жизнью. Но теперь… – Джесси взглянула в глаза Лукасу. – Теперь я их понимаю.
– Зачем вы завели этот разговор, мисс Корбетт?
– Я просила вас не называть меня так, когда мы наедине. Лукас выбросил лопату из ямы, на дне которой стоял, а затем, опершись о край могилы руками и подтянувшись, вылез из нее и выпрямился во весь рост.
– Неужели вы думаете, что ваше разрешение называть вас по имени избавит меня от чувства унижения, которое я постоянно испытываю? Или вам так легче общаться со мной? Вам нравится делать вид, что нас не разделяет непреодолимая пропасть?
Кровь отхлынула от лица Джесси, и оно стало белым как мел.
– Я вовсе не хотела обидеть вас или нанести оскорбление.
Лукас недоверчиво усмехнулся.
– Неужели вы не понимаете, что я не вижу в вас каторжника? Я воспринимаю вас просто как человека.
Пот заливал лицо Лукаса, он тяжело дышал от волнения.
– Но я действительно каторжник, преступник, отбывающий здесь наказание. И ничто не может изменить моего положения. Даже смерть. – Лукас обвел рукой кладбище. – Оглянитесь вокруг, посмотрите на могилы!
Но Джесси не сводила с него потемневших глаз. Ветер раздувал ее юбки и прибивал к стройным длинным ногам, растрепал ее прическу, и золотистые локоны падали на бледное лицо девушки.
– А какой вы видите меня? – спросила она. – Ведь я англичанка, а вы ненавидите англичан.
Гнев Лукаса сразу же улегся. Протянув руку, он убрал прядь волос с ее лица.
– Когда я смотрю на вас, я вижу только вас, – мягко промолвил он.
Дотронувшись до ее шеи, он заметил, что по телу Джесси пробежала дрожь. Ее дыхание стало учащенным и неровным. Ему хотелось обнять ее, прижать к своей груди, зарыться лицом в ее волосы и вдыхать сладкий аромат. Ему хотелось вновь ощутить вкус ее поцелуя на своих губах и прильнуть к ее мягкой нежной коже. Ему хотелось овладеть ею, пережить упоительные минуты близости.
– Ради всего святого… – с трудом, сдавленным голосом прохрипел он, отступая от нее на безопасное расстояние, – попросите брата назначить вам другого грума.
Джесси покачала головой:
– Я не могу. И вы знаете почему.
Лукас невесело засмеялся.
– Боитесь, что ваша семья и знакомые не одобрят вашу дружбу с Женевьевой Стржецкой. Но как они посмотрят на то, что вы целуетесь с ирландским каторжником?
– Такого больше не повторится, – бледными дрожащими губами произнесла Джесси.
– А если повторится?
– Нет, никогда!
Но верила ли сама Джесси в то, что говорила сейчас?
Глава 18
Джесси сидела на подоконнике в кухне Женевьевы, держа в руках кружку с горячим сидром, и пристально смотрела на вздымающиеся темные волны залива Блэкхейвен. Небо, затянутое тучами, предвещало шторм. Несмотря на то что день был в самом разгаре, на улице наступили сумерки. Под порывами сильного ветра гнулись деревья, волновалось море и дрожали стены домика.
Женевьева задумчиво потягивала сидр из своей кружки. Она думала сейчас не о шторме, а о сидевшей напротив нее девушке. С ней в последнее время произошли перемены. В ней ощущалось беспокойство. Легкий румянец покрывал ее щеки, а глаза взволнованно блестели.
– Что с тобой, Джесси? – наконец спросила Женевьева, покачиваясь в скрипучем кресле-качалке. – Что-то случилось?
Джесси тряхнула головой и с улыбкой посмотрела на Женевьеву.
– Я кажусь тебе странной?
– Если ты приехала ко мне в такую погоду, значит, у тебя есть на то особые причины. Какие? Что произошло?
Джесси снова отвернулась к окну и посмотрела на стоявшие в заливе суда, высокие голые мачты которых покачивались на фоне низкого серого неба. В воздухе пахло дождем.
– Мне нравится море во время шторма. Наблюдая за ним, я чувствую дыхание жизни.
– И поэтому ты приехала сюда в такую погоду?
Джесси тяжело вздохнула.
– Нет, – ответила она и разгладила складки на юбке своей амазонки. – Знаешь, недавно Харрисон поцеловал меня…
– Правда? – Женевьева улыбнулась. – Ну и что здесь такого! Я думала, что вы уже давно вовсю с ним целуетесь.
– Он и раньше целовал меня, – потупила взор Джесси, – но не так страстно… Знаешь, мне не понравилось целоваться с ним.
Джесси едва сумела выдавить из себя такое признание.
– О, Джесси… – ахнула Женевьева и сокрушенно покачала головой.
– Мама говорит, что мужчины испытывают более сильную страсть, чем женщины, и что мы должны терпеть их ласки во время физической близости. Но я понимаю, что в моем случае дело совсем в другом.
Дождь забарабанил в стекло кухонного окна. Женевьева наконец поняла, что происходит с ее юной подругой. В Джесси просыпалась женщина, она впервые ощутила жар физического влечения, однако, по-видимому, не к своему жениху.
– У тебя есть кто-то?
Джесси смущенно кивнула.
– Но он тебе не пара, да?
Грустная улыбка тронула губы девушки.
– Да, мы никогда не сможем быть вместе…
– Ты любишь его?
Джесси вскинула голову и испуганно посмотрела на Женевьеву.
– Нет! – поспешно воскликнула она. – Я его плохо знаю. Как я могу полюбить чужого человека?
За окном началась настоящая буря. За пеленой дождя не стало видно гавани со стоявшими в ней судами.
– Но вы уже целовались, не так ли? – допытывалась Женевьева.
Джесси ничего не сказала, но заигравшая на ее губах блаженная улыбка говорила красноречивее слов. Женевьева все поняла. Однако вскоре выражение лица Джесси снова стало печальным, и она отвернулась к окну, за которым бушевала буря. Женевьева чувствовала, что ее подруге не по себе.
– Он женат, да? – с сочувствием спросила она.
– Нет, Женевьева, дела обстоят еще хуже. Мы никогда не сможем быть вместе. Между нами невозможны даже дружеские отношения.
Женевьева видела, что Джесси страдает от сильной душевной боли. В кухне царил полумрак, потому что за окном стемнело. Дождь хлестал в стекло, и завывал ветер.
– Ты, наверное, хочешь сказать, что между вами стоит Харрисон? – с недоумением спросила Женевьева, сжимая в руке теплую кружку. – И он является препятствием для вас? Тебе не хочется обманывать жениха?
Джесси кивнула. Ее губы дрожали, на глаза навернулись слезы.
– Как тяжело на душе, если бы ты только знала! Харрисон не заслужил, чтобы его обманывали и унижали. Но я ничего не могу с собой поделать. Произошло то, что произошло.
– Сердцу не прикажешь, Джесси. Никто не может заранее предугадать, где его настигнет любовь.
На улице завывал шквалистый ветер, гигантские волны с ревом и грохотом разбивались о скалы. Адский шум почти перекрывал звон колоколов церкви в Блэкхейвен-Бей. И все же Женевьева услышала его и приподнялась со своего места.
– Колокола звонят. Что бы это значило? – начала она, но тут дверь в кухню стремительно распахнулась.
На пороге стоял Майкл, бывший каторжник, который помогал Женевьеве по хозяйству. По его бледному от ужаса лицу ручьями стекала дождевая вода.
– В бухту зашло судно! – тяжело дыша, воскликнул он. – Штормовой ветер порвал снасти, и теперь его несет на скалы мыса!
* * *
Внизу в бухте бушевал шторм. На берег с ревом обрушивались огромные черные волны. Джесси и ее спутники сначала добрались до дороги в Блэкхейвен-Бей, а потом повернули на тропу, ведущую к побережью Бухты кораблекрушений. Галлахер правил лошадьми, запряженными в телегу, груженную флягами с горячим сидром и теплым супом, а также одеялами, завернутыми в клеенку.
На берегу уже собрались люди. Джесси видела суетившиеся темные фигурки, одетые в плащи.
– О Боже, – прошептала Джесси, ухватившись одной рукой за край телеги, когда испуганные мощными порывами штормового ветра лошади вдруг стали. Их копыта вязли в глубоком мокром песке. – Вы только посмотрите, что творится!
Судно, небольшой кеч, с поломанными мачтами и сорванными парусами, стояло накренившись у скал в двух-трех сотнях ярдов от берега, в дальнем конце бухты. Его нос задрался вверх, а корма ушла под воду. Вокруг корпуса вздымались черные волны с пенными гребнями.
– Может быть, оно все же не затонет? – с надеждой в голосе спросила Женевьева.
– Корпус слишком круто накренился в момент удара о скалы, – заметил Галлахер, с сомнением рассматривая картину кораблекрушения.
Спрыгнув на землю, он помог спуститься с телеги Женевьеве. Они разговаривали, стараясь перекричать грохот волн и завывание ветра.
– Сейчас оно удерживается на плаву только потому, что село на камни. Но скоро волны захлестнут его, вода заполнит все отсеки, оно соскользнет со скалы и потонет.
Лукас повернулся к Джесси. По его широкоскулому лицу струились потоки дождевой воды. Подхватив девушку за талию, он снял ее с телеги и поставил на землю. Она оперлась руками о его плечи. Их взгляды встретились, и между ними проскочила искра. Но Джесси тут же попятилась и смущенно отвернулась.
– Как вы думаете, скоро ли судно уйдет под воду? – с озабоченным видом осведомилась Джесси.
Ирландец пожал плечами:
– Минут через пятнадцать – двадцать.
Женевьева заметила в толпе одного из своих знакомых, Джека Карпентера, владельца паба «Черная лошадь», и разговорилась с ним. Придерживая рукой капюшон, Джесси подошла к ним, с трудом ступая по глубокому мокрому песку.
– Сколько людей на судне? – задала вопрос Женевьева. – Кто-нибудь знает?
Карпентер, человек средних лет, с широким лицом, седыми бакенбардами и серыми глазами, озабоченно нахмурился:
– Их там четверо. Матрос и трое детей.
– Там дети?! – в ужасе воскликнула подошедшая к ним Джесси.
– Да. Судно стояло на якоре в заливе. Родители детей отправились утром на побережье вместе с командой кеча за съестными припасами. Детей решили оставить на борту судна, так как небо хмурилось. Вон там в шлюпке находится их отец, а рядом с ним стоит капитан судна.
Джесси посмотрела, куда показывал владелец паба. В море на волнах качалась небольшая шлюпка. Вода захлестывала ее, грозя поглотить. На веслах сидели шесть гребцов, изо всех сил боровшихся со стихией. На носу лодки виднелись две фигурки – капитана и отца несчастных детей. Они энергично вычерпывали воду, но все равно лодка почти не продвигалась вперед. В любую минуту высокие волны могли накрыть ее.
– Они правят прямо на рифы, – заметил Лукас, следя за действиями моряков.
Джесси бросила на него удивленный взгляд. Откуда Лукас знал, что именно здесь располагаются опасные подводные рифы? И вдруг шлюпку тряхнуло, и она действительно напоролась на камни и перевернулась. Люди посыпались за борт. Катастрофа произошла недалеко от берега.
– Бен! – раздался истошный женский крик.
Джесси обернулась и увидела мать детей. Женщина от горя ломала руки. Ее волосы растрепались, ветер рвал одежду. Несчастную обдавали брызги штормовых волн, с грохотом набегавших на берег.
– О Боже, Бен… – стонала женщина.
Кто-то схватил ее за руку и оттащил от воды. Моряки со шлюпки спаслись и уже с помощью окружающих выбирались на берег. Они тяжело дышали, кашляли и отхаркивались, наглотавшись соленой воды.
– Отсюда можно рассмотреть детей, – показала вперед Женевьева, не сводившая глаз с терпящего бедствие судна. – Они вон там, на палубе.
Джесси снова посмотрела на кеч. И тут ослепительная вспышка молнии осветила темную палубу. Джесси увидела маленькие фигурки детей, вцепившихся в поручни правого борта. Матроса видно не было.
– Моряки сделают еще одну попытку приблизиться к судну, но им потребуется новая шлюпка. Пока они пригонят ее сюда, пройдет много времени, – с мрачным видом сообщил Карпентер, наблюдая за волнами, с грохотом накатывавшими на потерпевший крушение кеч и обдававшими палубу веером брызг. Сидящее на рифах судно дрожало и раскачивалось, грозя сорваться с места и уйти под воду.
– Больше нельзя ждать, – неожиданно заявил Галлахер. – У нас нет времени.
И он с решительным видом начал раздеваться.
– Что вы делаете?! – испуганно воскликнула Джесси, вцепившись в него.
Галлахер уже успел скинуть куртку и жилет и хотел снять сапоги. Он взглянул Джесси в глаза, и она тут же опустила свою руку.
– Я доберусь до тонущего судна вплавь, – выдохнул он.
– Нет, вы не должны, – в ужасе прошептала Джесси. Ее охватила паника. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. – Вы погибнете. Вас, как и шлюпку, волны отбросят на рифы.
Лукас стянул через голову рубашку из грубого полотна и бросил ее на кучу одежды, где уже лежали его сапоги и носки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44