А потом, начиная с девятого ча
са, утвердилась она на небе чудным образом, в направлении, противоположн
ом солнцу... Один Христос, начало всех вещей, в силах сотворить подобное. Вс
я земля, Эфиопия и Скифия, видели, как мрак ночной упал на землю, и завеса в х
раме разодралась сверху донизу...
Он бормотал в исступлении, и слушатели не знали, верить ли им или скорее св
язать безумца, побить его камнями...
Ц Пусть вашей печатью будет змея, наос... Я не оставлю вас в мыслях своих...
Ц шептал проповедник.
Был полдень. Снаружи выбеленные стены блистали под знойным солнцем как м
рамор. На пыльных дорогах не было ни души. Все путники искали спасенья от з
ноя в тени придорожных деревьев или в гостиницах. Горестная родина Энея,
колыбель Рима, многострадальная Троя лежала в развалинах, занесенная пе
сками, в забвении. Построенная на ее месте римская колония влачила жалко
е существование. Она лежала в стороне от больших дорог, кое-какую торговл
ишку забивала торговля соседних, более бойких городов Скепсиса и Алекса
ндрии Троадской. Только путешественники, совершавшие благочестивые ст
ранствования к святыням Эллады, на остров Самофракию или в города Азии, з
аезжали сюда, чтобы поклониться камням алтарей, у которых пал Приам. Но в п
оследнее время все меньше и меньше становилось путешественников, и трак
тирщики местных гостиниц, проводники и объяснители древностей жаловал
ись на плохие дела.
Каракалла тоже посетил священные реликвии: заросшее дикими фиговыми де
ревьями поле, где был лагерь ахеян, и равнину, на которой Ахиллес сражался
с Гектором. Август принес жертву на могиле великого героя. Все было в запу
стении, ящерицы молниеносно бегали по теплым камням, сорная трава и дики
й кустарник покрывали поля легендарных битв.
Тихий и сонный городок наводил на грустные размышления. Каракалла стоял
среди маленького, залитого солнцем амфитеатра и смотрел на оркестр, на к
отором уже давно не ставили трагедий Софокла и Еврипида. Немногие спутни
ки сохраняли почтительное молчание, чтобы не тревожить мыслей августа...

Мысли были невеселые. Почему-то вспоминались события, о которых лучше бы
ло бы забыть, или цитаты о смерти и бренности земной жизни. Был ли здесь от
ец? Наверное, был. И вспомнилось, как он хотел нанести отцу предательский у
дар мечом, сзади, там, в Британии, во время сражения с каледонцами, и как пот
ом, наедине, отец смотрел на него заплаканными глазами и просил яду, говор
я, что лучше ему умереть.
Яду императору не дали. Но, желая поскорее покончить расчеты с жизнью, он г
лотал, не пережевывая, тяжелую пищу, усталый и разочарованный во всем, и та
к сокращал свои дни. Сколько произошло событий с тех пор! Уже не было в жив
ых ни Плавциана, ни жены Фульвии Плавтиллы, ни брата Геты. Все ушли в царст
во теней. Радость первого консульства, любовницы или упоение властью Ц
все прошло как дым. Ничто уже в жизни не интересовало, не волновало душу. К
ак в тумане вспоминал он свое путешествие в Рим с урной, в которой был прах
отца, войны с аламанами и ценнами на Рейне, с сарматами и гетами на Дунае. П
обеды и триумфальные титулы, потоки золота, раболепная лесть приближенн
ых, ничто не доставляло радости. Любой титул можно было отдать за здоровы
й желудок. Но Эскулап, в храме которого он приносил пышные жертвы, не посыл
ал облегчения. И сейчас все так же подкатывал к гортани огненный клубок, ж
ег внутренности страшный огонь. От этого огня не было спасения ни в лекар
ствах, ни в жертвах. Все раздражало; люди, низость которых он хорошо познал
, были ненавистны; клоака собственной души удушала зловонием. Хотелось с
делать нечто нелепое, бессмысленное. Обернувшись к спутникам, он увидел
среди них молодого танцора Феокрита, легкомысленного юношу.
Ц Феокрит, Ц позвал он его, Ц хочешь, я тебя сделаю легатом Армении?
Окружающие смотрели на августа, не скрывая своего изумления. Больше всех
изумлен был сам Феокрит.
Ц Или хочешь, я пошлю тебя на Дунай, начальствовать легионами против сар
матов?

Император еще ничего не знал о том, что происходит на Дунае. Карнунт, котор
ому угрожали варвары, был важным стратегическим пунктом на северной гра
нице. Кроме того, город был центром снабжения дунайских легионов; здесь б
ыли расположены многочисленные военные кузницы, провиантсткие склады
и арсеналы. Наконец это было место оживленных торговых сношений с варвар
ским миром.
Рим был далеко. Из Рима не долетали в паннонские дебри рукоплескания его
арен, шум философских дискуссий, музыка и женские голоса пиров. На дунайс
кой границе теперь было не до музыки, не до метафизических тонкостей але
ксандрийской школы. Пограничные города Ц Карнунт, Бригецио, Виндобона,
Аквы Паннонские Ц жили в постоянном страхе за свою участь. За Дунаем вол
новались варварские орды, готовые каждую минуту переправиться через ре
ку. Такого положения не было со времен маркоманской войны. Сеятели трево
жных слухов увеличивали панику. Многие покидали насиженные места и бежа
ли в Саварию, потому что никого не прельщала участь несчастной Аррабоны.

Казалось невероятным, что такая цветущая провинция, поставлявшая в леги
оны лучших солдат в империи, обильная скотом и хлебом, может попасть в рук
и варваров. Неужели будут разрушены храмы и термы, портики и триумфальны
е арки, поставленные в честь императоров откупщиками и благодарными мун
иципиями, зарастут бурьяном форумы?
Были здесь, кроме кузниц и гончарных мастерских, академии и школы. Иногда
появлялись бродячие софисты, приходили письма из Рима и книги из Алексан
дрии. Только в глухих гарнизонах, в медвежьих углах, в пограничных укрепл
ениях, где несли тяжелую двадцатилетнюю службу легионы, не было ни книг, н
и риторов. Единственными образцами письменности в этих местах были копи
и императорских эдиктов и сенатских постановлений, фискальные и центур
ионные списки. И за воротами уже начинался варварский мир или в лучшем сл
учае римский торговый поселок, лавчонки, кабачки, шлюхи, звериные шкуры. З
десь люди говорили на площадном языке, мало похожем на латынь речей Цице
рона. Но за этими стенами Рим мог спокойно управлять вселенной.
Грациан Викторий, член общинного совета в Карнунте, вместе с другими име
л намерение покинуть город. Но легат XIV легиона Лициний Салерн вывесил на
городском форуме сообщение, в котором убеждал жителей, что Карнунту не у
грожает никакая опасность, и требовал, чтобы муниципальные власти остав
ались на своих местах.
Узнав, что Грациан Викторий остается в городе, решил остаться с ним и Тран
квил, грамматик, сосед Виктория, содержавший школу, а также занимавшийся
писанием завещаний и составлением эпитафий и даже любовных стишков для
местных, тугих на ухо центурионов и торговцев кожами. В случае надобност
и он мог и переписать каллиграфическим почерком книгу, если находился за
казчик на такую работу. Впрочем, в городе было мало людей, интересующихся
книгами; карнунцы ничего не читали кроме апулеевского «Золотого осла», у
мирали редко и еще реже влюблялись, так что Транквилу приходилось плохо.
К счастью, частенько находилась письменная работа у Виктория. Дочь его Г
рациана Секунда запросто прибегала в скромный дом грамматика к смешлив
ой подруге Ц дочь Транквила была ее ровесница Ц показать ей новую игру
шку, поделиться имбирным пряником, и так продолжалось и тогда, когда обе с
тали прелестными девушками. Грациана Ц белокурая, голубоглазая, хрупка
я, и Транквилла Ц пухлая хохотушка, вместе росли, поверяли друг другу пер
вые девичьи тайны, обсуждали первые наряды. Викторий без большого удовол
ьствия смотрел на эту дружбу. Грациана могла бы найти подруг и познатнее,
но, в конце концов, махнул рукой. Да и нельзя было не улыбнуться при виде кр
аснощекой и беззаботной Транквиллы.
Весь город был в крайнем волнении. На маленьком форуме, где стоял храм Юпи
тера и Рима, собирались кучками граждане и обсуждали события. Повозки, на
груженные имуществом, грохотали по булыжной мостовой, направляясь на юг
. Но ходили слухи, что саварийская дорога уже отрезана, и никто не был увер
ен, что свободна и аквийская.
Транквилла прибежала к подруге и всплеснула руками:
Ц Грациана! Что с нами будет!..
Но не выдержала трагического тона и зашептала:
Ц Хочешь попробовать? Я принесла пирожное из сушеных вишен.
На всякий случай Викторий готовился к отъезду. На дворе рабы под присмот
ром старого домоуправителя Юста укладывали на повозки драгоценные ваз
ы и материи, и эта суета странно волновала девушек.
А между тем события развивались. Первая стычка с варварами произошла на
рассвете. Римская турма наткнулась на неприятельских всадников и загна
ла их в овраг. Троих убили, а четвертого Ц это был белокурый юноша Ц оглу
шили ударом меча по голове, связали и привезли в лагерь. На пленнике была х
олщовая рубаха, такие же штаны, перевязанные внизу ремнями обуви, и кожан
ый панцирь в роговых бляхах. Волосы были заплетены в две косички.
Лагерь был уже на ногах. Легионарии складывали палатку претория, чтобы у
ложить ее на повозку. Цессий Лонг, окруженный трибунами, отдавал распоря
жения о порядке в походном движении. Третья когорта, головная, строилась
на дороге. Хмурые, не выспавшиеся солдаты мрачно стояли, опираясь на копь
я. Ординарий Ц первый центурион когорты, на коне, поднял руку. Затрубила т
руба, призывая к молчанию.
Ц Внимание! Вздвойте ряды! Ц скомандовал ординарий.
Солдаты двойной шеренги дружно перестроились в четыре ряда.
Ц Все разом направо! Следуйте за знаком. Вперед!..
Раздался глухой грохот солдатских шагов.
Ц Равняйтесь по рядам! Ц усердствовал центурион.
Цессий Лонг смотрел, как когорта прошла мимо, спускаясь на равнину. Остал
ьные когорты тоже готовились к выступлению. Погонщики впрягали коней в м
етательные машины Ц карробаллисты. В это время прискакали германские в
садники и бросили к ногам легата связанного пленника.
Ц Наконец-то удалось схватить хоть одного варвара, Ц сказал Цессий Лон
г. Ц Аций, спроси его, какого он племени!
Пленник стоял на коленях, опустив голову. Белокурые косички повисли нежн
ыми локонами. Аций подошел, толкнул его ногой в грубом солдатском башмак
е и спросил по-свевски:
Ц На каком языке ты говоришь? Как называется твой народ?
Пленник ничего не ответил, даже не поднял головы.
Ц Эй ты, собака! Ц повторил Аций.
Аций спрашивал его на многих германских наречиях, но ничего не мог добит
ься. Наконец один из центурионов обратился к юноше по-сарматски. Пленник
поднял лицо, все в крови, и что-то глухо ответил.
Ц Что он говорит? Ц полюбопытствовал Цессий Лонг.
Ц Он говорит, Ц с улыбкой перевел центурион, Ц что он сын вождя и что за
него дадут выкуп в триста волов.
Ц Это не плохо, конечно, получить триста волов, Ц улыбнулся легат, и его у
лыбка, как в зеркале, отразилась на лицах трибунов.
Ц Если он сын вождя, развяжите ему руки, Ц приказал легат.
Два легионера бросились исполнять приказание. Трибуны с недоумением жд
али, что будет дальше.
Ц Центурион, допроси его, Ц продолжал Цессий Лонг.
Центурион, говоривший по-сарматски, задал несколько вопросов на неулови
мом варварском языке.
Ц Спроси, центурион, много ли их? Куда они идут? Как осмелились они перейт
и Дунай?
Пленник отвечал односложно, уставившись в землю.
Ц Он говорит, Ц переводил центурион, Ц что пришел с сарматами, но что пр
инадлежит он к другому племени. Реку перешли они в надежде на легкую добы
чу. Так им говорили вожди.
Ц Спроси его, Ц продолжал легат, Ц много ли их? Да чтобы он торопился, а т
о я велю послать за кузнецами и поглажу его раскаленным железом! Слышал л
и он о Риме?
Ц Он слышал, легат. Говорит, что это большой город, где все дома построены
из камня.
Ц А что у него висит на шее? Ц заинтересовался Цессий Лонг.
Пока центурион тормошил пленника, ворот холщовой рубахи разорвался, и вс
е увидели, что на шее у юноши висит на ремешке плоская статуэтка из дерева
, изображающая божка с выпученными глазами и золотыми усами и бородой.
Ц Бог грома, Ц пояснил центурион, Ц бог его племени.
Он протянул руку, чтобы сорвать амулет и показать легату, но пленник уцеп
ился за свое сокровище и не желал отдавать.
Ц Варварский громовержец, Ц усмехнулся легат.
Ц Отдай, собака! Ц замахнулся кулаком центурион.
Трибуны тоже находили, что пора кончать эту комедию. Тратить время на раз
говоры с вонючим варваром!
Ц Оставьте его, Ц неожиданно произнес легат, Ц может быть, его бог, в са
мом деле, управляет громом. Отведите пленника к кузнецам. Пусть его прику
ют к повозке. Его можно будет послать к Агриппе или, в крайнем случае, прод
ать за хорошую цену.
Цессий Лонг, суеверный и расчетливый, как всякий поселянин, боялся всех б
огов и не любил, чтобы что-нибудь пропадало в хозяйстве.
Ц Мы выступаем! Аций и Корнелин, вы останетесь со мной!
Легионарии потащили пленника на походную кузницу, где шестеро кузнецов,
обнаженных до пояса германцев, суетились вокруг пылающего горна.
Ц Легат приказал приковать его к повозке, Ц сказал один из солдат.
Ц Ладно, прикуем, как ученого медведя, Ц ответил старший кузнец, почесы
вая волосатую грудь.
При звуках труб легион снялся с места. Центурии одна за другой вытягивал
ись на дорогу.
Алы [17] Ала Ц
отряд кавалерии 500-1000 человек.
конницы ушли вперед, придерживаясь рощ с левой стороны, откуда мог
ло быть неожиданное нападение. Топография местности была такова: слева,
на некотором отдалении, дубовые рощи, справа еще не видимая за холмами ре
ка, впереди дорога на Аррабону. С минуты на минуту головные алы могли войт
и в соприкосновение с неприятелем. В воздухе чувствовалось то напряженн
ое состояние, которое бывает перед сражением. Казалось, что даже кони исп
ытывали тревогу.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5