Но он отгонял грустны
е подозрения.
Потомок римских колонистов в Иллирии
[14] Иллирия Ц римская провинция на северо-за
паде Балканского полуострова.
, Лонг в юности пас овец, ухаживал за отцовскими волами, сеял пшеницу
. А когда за долги были проданы и волы, и овцы, и дом, и виноградник, он поступ
ил на легионную службу. Вероятно, никогда бы он не поднялся по иерархичес
кой лестнице выше центуриона, но в битве при Лугдунуме, в критический мом
ент сражения, когда сам император Септимий Север, спасая жизнь, уже срыва
л с себя пурпурный плащ, чтобы не быть узнанным врагами, Лонг решил дело со
своей центурией. Легат Лэт тоже бросился на помощь к императору. Но разве
потом не послали его на верную смерть? Хитрый Лонг, с малых лет привыкший о
бманывать покупщиков пшеницы и кадастровых переписчиков, сделал вид, чт
о ничего не видел, ни искаженного от страха лица августа, ни сцены с полуда
ментом, мужественно сражался, был отличен, получил звание трибуна, а во вр
емя британской войны был возведен в высокое звание легата и надел латикл
аву Ц сенаторский плащ, ни единого раза не заседая в сенате. Императоры п
редпочитали доверять легионы людям, поднявшимся из ничтожества. Лонг по
лучил Пятнадцатый легион.
Еще раз поднялась пола палатки, и Корнелин ввел лазутчиков. Их было трое, р
ослые германцы. Они сказали, что Аррабона в руках варваров, что на городск
их улицах горят костры и стоят кони, что пока неприятель не предпринимае
т никаких действий. То же самое рассказывали Лонгу беглецы, которых он до
прашивал на дороге. По-видимому, не было данных ожидать нападения. Отпуст
ив Корнелина и лазутчиков, Лонг задремал. У претория, как торжественно на
зывалась в лагере мокрая от дождя палатка легата, сменилась третья страж
а.

Каракалла совершал длительное путешествие по восточным провинциям, пр
едавался излюбленным конским ристаниям, много труда потратил на восста
новление древней македонской фаланги, одерживал иллюзорные победы над
врагами. Сенат делал вид, что верит его победным реляциям, и подносил ему о
дин за другим триумфальные титулы. Но насмешливые александрийцы не хоте
ли принимать всерьез подвиги нового Александра и называли его «гетийск
им», намекая не столько на сомнительные победы над гетами, сколько на уби
йство Каракаллой родного брата Геты. Когда император за такие шуточки, э
пиграммы и терракотовые статуэтки, изображавшие его продавцом яблок Ц
намек на его далеких предков Ц разгромил при удобном случае Александри
ю, сопровождавший августа в походах сенат и по этому случаю постановил в
ыбить особую медаль, на которой Каракалла попирал ногой крокодила, симво
л александрийской смуты, а египетская страна Ц прекрасная женщина в дли
нных льняных одеждах Ц подносила императору тучный колос.
Император посетил священные холмы Илиона. Перепуганные насмерть жител
и римской колонии, прозябавшей на пепелище Трои, поселяне из соседних де
ревушек и местные пастухи с изумлением смотрели на пышное зрелище. Ослеп
ительные чешуйчатые панцири преторианцев, гребнистые шлемы, блистающе
е оружие и звуки труб напоминали о героических подвигах и днях Илиады. На
одном из холмов, на котором, по преданию, покоились останки бревенчатого
бессмертного города, был сооружен погребальный костер, как это делалось
в дни Ахиллеса и Елены.
Окруженный блестящей толпой приближенных, закованный в драгоценные ла
ты с изображением головы Медузы на груди, император стоял перед костром.
На треножниках дымились курильницы. Под жгучим азийским солнцем увядал
и гирлянды роз. В этой нелепой театральной обстановке Каракалла бездарн
о играл роль Ахиллеса. Он ломал руки, плакал актерскими слезами и делал ви
д, что рвет на лысеющей голове золотые ахиллесовы локоны. На костре, изобр
ажая Патрокла, лежало тело императорского казначея Фаста.
Позади толпились приближенные Ц величественный Дион Кассий, тучный Ма
ксим Марий, седобородый Коклатин Адвент, с которым никогда не расставалс
я август, в глубине души не очень надеявшийся на свои военные таланты. Гел
ьвий Пертинакс Ц это он пустил шуточку о «гетийском» Ц шепнул начальни
ку императорских флотов Марцию Агриппе:
Ц Похоже на то, что несчастного нарочно отравили.
Ц Почему? Ц не понял Марций.
Ц Чтобы импозантнее получилась сцена. Чтобы с большим подъемом можно б
ыло сыграть роль Ахиллеса. Видишь, плачет. А ведь смерть Фаста для него, чт
о смерть мухи.
Ц Пертинакс! Ц скорбным голосом позвал август.
Ц Я здесь, Ц подобострастно склонился Пертинакс.
Ц Какое горе посетило нас, мой мальчик! Какое несчастье послали нам боги!

Каракалла припал к Пертинаксу на грудь, пряча лицо в складках его тоги.
Ц Меня утешает, август, только мысль, что исполнилось пророчество поэта,
Ц просиял Пертинакс.
Ц Какое пророчество? Ц встрепенулся Каракалла, который знал, что Перти
накс всегда скажет что-нибудь приятное.
Ц Пророчество четвертой эклоги. И вот мы видим своими глазами нового Ах
илла на земле Трои...
Ц Ты великий льстец, Пертинакс...
Ц Согласись, август, что это странное совпадение...
Приближался торжественный момент Ц возжигание погребального костра.
Август, отвернувшись и закрыв лик свой краем плаща, поднес к костру смоля
ной факел. Благовония, которыми были залиты тамарисковые дрова, вспыхнул
и и пахнули на присутствующих жаром. Дион Кассий тихо сказал Марию:
Ц И мы еще должны благодарить богов, что такое ничтожество управляет ми
ром, в котором мы живем.
Ц Ты шутишь?
Ц О, нет! Уверяю тебя, Марий, что кто-нибудь должен носить пурпур, чтобы ра
змеренно текла наша жизнь. Кто-то должен метаться из одного конца респуб
лики в другой, менять корабли и почтовые тележки, переносить невзгоды и т
ягости военной жизни. О, к пурпуру протягивают жадные руки честолюбивые
люди и сребролюбцы, иногда мечтатели, иногда безумцы, но, в конце концов, о
ни сами делаются такими же рабами республики, как и все мы, простые смертн
ые. Эта огромная машина, которая называется республикой, ни для кого не зн
ает пощады. Может быть, август хотел бы под сенью римских садов провести в
ремя в кругу семьи или посвятить вечер беседе с друзьями, но вот приходят
тревожные вести с парфянской границы, и надо лететь сломя голову, не высы
паясь на остановках, страдая от тряски и дурной погоды... А потом смерть. На
поле сражения. Ведь может же парфянская стрела поразить и августа? Или от
руки взбунтовавшихся легионов... Уверяю тебя, Марий, это не сладкая участь
. Если бы мне предложили пурпур, я бы отказался...
Ц Тсс... Ц встревожился Марий.
Марк Опелий Макрин разговаривал с Василианом Марием Секундом, префекто
м Египта, вызванным императором для срочного доклада. Макрин, занимавший
высшее в республике место префекта претория
[15] Преторий Ц 1. Палатка пол
ководца в центре римского лагеря. 2. Во времена Империи штаб-квартира импе
ратора с его гвардией (преторианцами).
, только что получил с римской почтой письмо от Флавия Макретиана, п
рефекта Рима, в отсутствие императора надзиравшего за положением дел на
Западе. Макретиан опять жаловался, что в последнее время корабли с алекс
андрийской пшеницей приходят с запозданием и нерегулярно, чем нарушает
ся снабжение столицы. Стуча пальцем по письму, Макрин требовал от Секунд
а строгих мер, грозил карами. Префект Египта, вытирая пот, струившийся по л
ицу от жары и волнения, обещал немедленно же по возвращении сделать все н
еобходимое. Стоявший рядом Коклатин Адвент, лучший военачальник импери
и, тупо смотрел на церемонию погребения. Рабы в белых туниках разносили в
амфорах вино, подавали чаши, чтобы присутствующие могли утолить жажду. Л
ысый сенатор, держа в руках плоскую чашу, шептал соседу:
Ц Еще хорошо, что вина поднесли. А помнишь, в Никомедии? Целый день стояли
на ногах в ожидании выхода августа, во рту пересохло, а мимо таскали мехи с
вином для легионеров, стоявших на страже.
Ритор Умбрий, взяв под руку одного из сенаторов, Ц оба были тайные христи
ане Ц говорил ему на ухо:
Ц Жалкие предрассудки! К чему людям похороны, погребальные церемонии? И
этот траур, фимиам, биение в перси? Мы поем гимны и собираемся почтить мерт
веца играми и ристаниями, а Фаст, может быть, уже горит в аду...
Костер догорал страшным, невидимым на солнечном свету пламенем. Макрин о
тдавал распоряжения о приготовлениях к погребальным играм. Несмотря на
жару, по песчаным дорогам тянулся народ из соседних городков и деревень,
посмотреть на невиданное зрелище. Деревенские кабачки и придорожные ха
рчевни торговали вовсю. В одной из таких харчевен, битком набитой посети
телями, искавшими прохлады, пол был посыпан мокрыми опилками, а ставни за
крыты. За столами сидели бородатые поселяне, бродячие торговцы, погонщик
и ослов. В углу, сгрудившись за перевернутой пустой бочкой, так как столов
на всех не хватило, кучка сельских жителей с горящими от волнения глазам
и слушала человека в черном плаще, рыжебородого, с высокими бровями. Здеш
ние места полны были захожими проповедниками из Фригии и Пафлагонии
[16] Фригия и Па
флагония Ц области в Малой Азии.
, из этой колыбели христианства, сект и туманных пророчеств о гибел
и мира. Человек в черном плаще говорил проникновенным шепотом, размахива
я руками, ударяя себя в грудь:
Ц События совершаются! Мир создан был в шесть дней и шесть дней должен су
ществовать. И се приближается конец шестого дня. Ибо день для Господа Ц э
то тысяча лет. Сказано: тысяча лет в Твоих глазах, как вчера! Как один день! С
е приближается суббота, Царствие Христа, которому не будет конца ни на зе
мле, ни на небесах. Слушайте, слушайте! Рим есть одно из царств апокалипсис
а, четвертое из царств Даниила. Настанет день, и республика распадется на
десять демократий. Тогда родится антихрист. Тогда погибнут все нечестив
ые, и спасутся только праведники...
Один из слушавших пророка, погонщик ослов Тимофей, огромный человек, пох
ожий, несмотря на свою низкую профессию, на греческого мудреца, и наивный,
как дитя, вздохнул так, что все на него обернулись. Впрочем, вокруг стоял г
ул от разговоров и криков, и никто из посторонних не обращал никакого вни
мания на сидевших в углу. Хозяин поставил на бочку кувшин с вином, оловянн
ые кубки и несколько головок чеснока, получил причитавшуюся плату и удал
ился. Человек с взлетевшими в вечном удивлении бровями продолжал:
Ц В какое время мы живем, братья! В страшное и прекрасное время! Все погиб
нут, а спасутся только почитающие змею как образ. Только они будут радова
ться на берегах небесного Иордана и смотреть с улыбкой на погибающую зем
лю. Благодарите судьбу, что для вас открыта великая тайна чаши Тайной Веч
ери! Царство небесное внутри нас, как сокровище, как дрожжи в трех мерах пш
еничной муки. О, братья! Голос Божий среди вод потопа Ц призывал вас! Лест
ница, которую видел Иаков по дороге в страну Ур Ц для вас! А лестница эта
Ц внутри вас, по ней ангелы совершают восхождение к Господу. И чудо в Кане
галилейской совершилось для вас! Все для вас! Ибо вы блаженны и избраны ср
еди миллионов, чтобы восседать одесную Иисуса Христа. Но храните душу ва
шу как зеницу ока, чтобы не погубить ее и не низвергнуться в геенну огненн
ую! Начало всех вещей Ц сознание, второй принцип мироздания Ц хаос, трет
ий Ц душа, Психея. Она игрушка страстей земных, она утлый челн в житейском
море. Она то плачет, то радуется, облаченная в пурпур. Тогда Иисус сказал: «
Взгляни, Отец, вот она блуждает на земле во власти страданий и быстротечн
ых радостей, далеко от Твоего дыхания. Она стремится покинуть ненавистны
й хаос и не знает, как перейти его. Позволь же мне снизойти к ней! Я пересеку
мир эонов и открою ей тайну священной дороги к спасению». Сие есть гнозис
...
Человек в черном плаще бормотал, а слушавшие его вздыхали, и по щеке Тимоф
ея катилась детская слеза. Эти виноградари и пастухи, погонщики и водоно
сы мало понимали из того, о чем им говорил пришедший из Озроены пророк. Но
так хотелось верить, что именно они избраны, чтобы быть спасенными в день
всеобщей гибели, когда услышаны будут ангельские трубы, и стены домов бо
гачей земных рухнут от дуновения небесных ветров. Если бы он сказал им, чт
о надо встать и идти за ним в пустыню, потому что приблизились сроки и наст
ало время встретить Господа, они пошли бы за ним, не взяв с собою ни хлеба, н
и воды, и воспаленными глазами искали бы в небе Господа, идущего судить жи
вых и мертвых.
Рядом компания веселых волопасов пропивала драхмы, только что полученн
ые во время раздачи денег народу на похоронах Фаста. Они готовы были сиде
ть так до ночи, играть в кости, клясться всеми богами, пить вино, щипать слу
жанку.
Тимофей, вытирая огромной лапой обильные слезы, спросил:
Ц Надолго ли ты покидаешь нас, отче?
Ц Не знаю. Отсюда я направлю свои стопы в Фиатиру, а потом в Памфилию. Там м
еня ждут верные. А затем направлюсь в далекий Рим. Но не бойтесь, я еще увед
омлю вас о себе.
Ц Все может случиться в пути. Корабль может потонуть в пучинах... Ц ревел
как малое дитя Тимофей.
Ц Не опасайся за меня. Господь не допустит моей гибели. И теперь я скажу в
ам самое сокровенное...
Он понизил голос до шепота, который так пугает простодушных людей, детей
и женщин, когда им говорят о страшных явлениях. Все придвинулись, чтобы не
проронить ни слова.
Ц Я не могу погибнуть. Господь не допустит погибнуть свидетелю своих кр
естных страданий! Внимайте, братья! Сие есть тайна великая! Не смотрите, чт
о в моей бороде нет ни единого седого волоса. Я ветхий денми как никто на з
емле. В те дни, когда распинали Господа нашего на кресте, я уже жил на земле.
Был я в те дни в Гелиополе. Мы видели луну, чудесным образом падающую на со
лнце, хотя это не было время их пересечения.
1 2 3 4 5