Я пролистал номер, старясь показать, что мне все нипочем, а Джеки заглядывала мне через плечо. Разглядывать порножурнал в компании с девушкой мне довелось впервые в жизни. Особенно с девушкой из "Семейки Адамсов", да еще встреченной только пять минут назад. Плюс ко всему я был трезв как стеклышко. Короче, никому не советую идти по моим стопам.
– Эта девушка...
Джеки остановила меня. Весь разворот занимала брюнетка с закинутыми за уши ногами.
– Это Таня, она снимается у нас постоянно. Ей посвящено столько читательских писем, но я не знаю... Она такая уродливая! Ладно, не уродливая, а... Как бы это сказать... Неинтересная!
Джеки была совершенно серьезна. Мне вот, например, было очень даже интересно. "ГДЕ У МЕНЯ БРЕШЬ? ОТЫЩИ!" – предлагала Таня. Или не она, а мой предшественник, автор текста.
– Ты другого мнения? Скучная какая-то, правда? А щелка у нее – просто ужас!
И покачала головой. Мне даже показалось, что сейчас она для сравнения предъявит свою. Вдруг я подумал, что местные работники могут сильно различаться по части щепетильности.
– Боже! Ужасно, ужасно... – откликнулся я, дымясь от смущения. – Когда все собираются?
– Как только сподобятся! – фыркнула Джеки. – Я-то всегда прихожу ровно в десять, а им то ли все равно, то ли еще что. Надеюсь, ты не такой!
– Нет, что ты! – успокоил я ее и сам себе не поверил.
На мое счастье, пришла еще одна наша коллега. Она бросила плащ на соседний с Джекиным стол и поплелась в нашу сторону. Потом спросила:
– Нормально?
– Это Мэри, выпускающий редактор "Эйса" и "Бэнгерз!" Познакомься, это Годфри.
Дипломатические обязанности Джеки уверенно взяла на себя.
– Нормально, – повторила Мэри, глядя на меня отсутствующим взглядом.
Мэри находилась на противоположном конце "радостного спектра". Конечно, это только первое впечатление, но если бы мне кто-нибудь рассказал, что Мэри предложили закурить, или выпить, или съесть пирог со свининой, или взять за щеку, а она отказалась, я бы очень удивился.
– Как провела выходные? – спросила ее Джеки.
– Нормально, – ответила Мэри, продолжая глазеть на меня.
– Встречалась с Данканом?
– Нет.
Ее запас слов вот-вот должен был иссякнуть.
– Мы с мамой ходили по магазинам.
– Правда? И что же вы купили? – спросил я, будто мне интересно.
– Несколько трусов и карандаш, – ровно ответила Мэри.
– Зачем тебе карандаш? У нас их и так девать некуда! – удивилась Джеки.
– Нет, для глаз.
И Мэри показала на свои глаза. А потом перевела эти глаза на журнал у меня в руках и сделала то же замечание:
– Это Таня? Манда у нее – просто ужас. Вся какая-то изуродованная. Кошмар.
– Мэри! Разве можно так выражаться? – вскинулась Джеки.
– Но я ведь права, ты сама так говорила, – настаивала Мэри.
– Зато я не произносила слова на "м". Что за ужасное слово!
– Какое? "Манда"?
– Мэри, прекрати! Это неприлично!
– Почему? Все так говорят.
– Вовсе не обязательно брать с них пример. Ты должна быть выше этого!
– У меня больше прав говорить "манда", потому что в отличие от остальных она у меня есть.
И Мэри показала у себя между ног – коротких и толстых.
Беседа пошла своим чередом, хотя вспоминать дальше мне неохота. Они отошли от моего стола, и я наконец-то был предоставлен самому себе. Следующие полчаса я аккуратно складывал коробки на пол, а заодно убрал с "Рабочего стола" ту картинку.
Теперь, листая "Блинг", я чувствовал себя несколько свободнее. Надо было оценить новое оформление журнала, но все как-то не получалось: сиськи и задницы мешали сосредоточиться. Я отложил журнал и потом еще долго ерзал на стуле в ожидании остальных незнакомцев, собаку съевших в порнографии.
Несколько из них нарисовались к половине одиннадцатого. Сердито на меня глянув, они занялись каждый своим делом. И только без десяти одиннадцать появился некто и сел за дизайнерский стол рядом со мной. Он казался гораздо старше тех, кого я встречал до сих пор, – на мой взгляд, ему было лет пятьдесят. Измученный, с трудом соображающий, будто ночь провел в придорожной канаве.
– Ты кто? – Лоб незнакомца избороздили морщины!
– Годфри Бишоп, – представился я и протянул руку, но тот уже отвернулся к компьютеру.
– Новенький?
– Нет, я работаю здесь не первый год, просто все это время сидел под столом.
Похоже, здесь принято не смотреть, а пялиться.
– А... – сказал он как ни в чем не бывало. – Меня зовут Роджер. Я дизайнер. Будешь работать в "Блинге"?
Я ответил утвердительно, а потом спросил:
– Ты сам-то в каком журнале?
– В каком? В каких! Суки... Я делаю "Блинг" и "Фрот", – пробормотал он. – Гадство! Я один такой! Другие дизайнеры выпускают только один журнал. А я уродуюсь в двух! Это честно? Вот ты скажи! Где еще дизайнера могут заставить выпускать два журнала? Пидорасы... Как меня это все достало! Два сраных журнала... А платят? Как плакат нужен или там приложение какое-нибудь – к кому они обращаются? К Дону, у которого только один журнал в двадцать с чем-то страниц, меньше любого моего? Нет, они идут ко мне. Нашли дурака... Знаешь что? Вот я тебе сейчас скажу... Затрахали, суки!
Роджер повернулся ко мне спиной и вынул бутерброды. Он не замолкал еще минут десять. В конце концов в нашем углу опять стало тихо.
Вокруг одного из столов толпились, смеялись и курили. Несколько лиц повернулись в мою сторону. Потом от компании отделился высокий парень и подошел ко мне.
– Новый помощник редактора, да? Он выгодно отличался от Роджера.
– Годфри Бишоп, – сказал я, вставая и протягивая руку.
Тот ее пожал и кивнул на остальных:
– Пошли познакомлю со всеми. Я пошел за ним.
– Меня зовут Пэдди, – сказал длинный. – Я редактирую "Эйс". А вот Хассим, мой дизайнер. Это Пол, он же Толстый, помощник редактора...
– Э!.. – возмутился Толстый. По-моему, зря возмутился.
– Вот Дон, дизайнер "Бэнгерз!", и Мэтт, помощник редактора во "Фроте". А на остальных не обращай внимания.
Он махнул рукой. Жест предназначался выпускающим редакторам и Роджеру. Оставшимся одному или двоим присутствующим не было до нас никакого дела.
– Это Годфри Бишоп, – представил меня Пэдди, – помощник редактора в "Блинге". Здесь бывает очень даже ничего, только про секс лучше забудь.
Странно как-то...
– Как тебе та баба на собеседовании? – спросил Хассим.
– А! Что они имели в виду? Я так и не понял.
– Хотели повеселиться, больше ничего. Посмотреть на твою реакцию, – объяснил Пэдди. – Стюарт нанял ее на один день, за пару сотен фунтов, чтобы сидела на собеседовании. Мало кому удается выполнить задание, когда она рядом трясет своими сиськами. Только тебе и еще нескольким.
– Ты представь! – ухмыльнулся Мэтт. – Один парень даже вынул свою колбасу и не успел полностью раздеться лишь потому, что его вышвырнули.
Все заржали. Кроме меня. Я почувствовал, как мое сердце сжали чьи-то ледяные руки.
– Так она тут не работает? – спросил я наивно.
– С какой стати? Вот балбес! – ответил Дон. – Что ей здесь делать?
– Все уверены, что мы держим голых баб прямо в редакции, – вздохнул Пэдди.
– А с этой моделью, Ребеккой, вышла вот какая штука. Стюарт хотел фотографировать претендентов на ее фоне, а потом сделать из этого материал и окупить расходы, но забыл. Теперь он собирается просто заныкать двести пятьдесят фунтов.
– А где Стюарт?
– Сегодня понедельник, – ответил Пэдди. – Скорее всего лежит где-нибудь без чувств.
– Подожди-ка, я проверю. – Мэтт набрал номер и спросил: – Стюарт не звонил?
Угукнув, он повесил трубку и сообщил, что Стюарт сказался больным и сегодня не придет. Я почесал голову. Мне-то что делать?
– Можешь пока почитать мою газету, – предложил Толстый и полез в задний карман.
– Надо убить два часа до обеда, – объяснил Пэдди, – тогда мы пойдем в паб и выпьем. В понедельник без этого никак, верно?
Следующие два часа тянулись еле-еле. Мне было до такой степени нечем заняться, что я принялся разгадывать кроссворд в "Сане". Другие тоже валяли дурака. Роджер играл в покер по Интернету; судя по всему, везучестью он не отличался. Пэдди, Дон и остальные рассредоточились по офису и болтали с окружающими или по телефону, а Толстый с Хассимом играл и в бейсбол двумя резиновыми сиськами, склеенными в виде большого мяча. Время от времени спортивный снаряд залетал на Джекин стол, сшибал чашки и сбрасывал бумаги, отчего Джеки прямо зверела. Парни прекращали минут на десять, затем все начиналось сначала. Наконец мячик пролетел через весь офис и попал в щеку Мэри. Раздался громкий шлепок. Мэри пару раз моргнула и вдруг засмеялась.
О боже! Пэдди прав. Надо выпить.
Пробил час дня, меня заарканили и отвели в "Аббат", находящийся в трех номерах от "Мунлайт паблишинг".
– Пэдди "Гиннесс", Дону тоже, Мэтту "Экспорт", а Полу "Фостерс" и тарелку чипсов, – перечислил хозяин паба.
Он достал кружки, а теперь постукивал по кассовому аппарату, дожидаясь подтверждения.
– Где Хассим? – спросил он.
– Будет с минуты на минуту. У них с Питером какой-то разговор, – ответил Пэдди, а хозяин отправился за очередной пинтой "Гиннесса".
– Ты что будешь? – спросил меня Пэдди, и я заказал пинту "Стеллы". – Клифф, это Годфри. С сегодняшнего дня он работает в "Блинге", – представил он меня хозяину паба (впервые в жизни меня представляли хозяину паба).
– Как же, работает! – хмыкнул Клифф. – Хватит заливать. Работа – это не про вас.
Мне послышался зловещий звон колоколов.
– Вы часто сюда ходите? – спросил я Пэдди.
– Время от времени, по настроению, – пожал тот плечами, и все расселись вокруг столика у камина.
Паб следовал традициям, и, как это всегда бывает с традиционными пабами, кисть маляра не касалась его стен годов этак с шестидесятых. Впрочем, в углу стоял телевизор, по которому шли гонки, а еще тут имелся автомат с сигаретами. Его уже перевели на десятичную денежную систему.
– Как тебе твой первый день в порноиндустрии?
– Сделал я не сказать чтобы много...
– Брось! Нашел о чем беспокоиться. Может, завтра что-нибудь сделаешь, – успокоил Пэдди и с удовольствием несколько раз отхлебнул. – То, что доктор категорически запретил.
Хотите верьте, хотите нет (я поначалу не верил), но Пэдди получил в Оксфорде ученую степень по какой-то зауми, а от такого Ай-Кью, как у него, вы бы запрыгали от счастья – доведись вам выбить его в "дартсе" тремя дротиками. Он закончил университет пять лет назад и приехал в Лондон, чтобы строить лучезарную карьеру, однако сбился с пути. В первые две недели он разослал десятки писем десяткам компаний и получил десятки приглашений на работу. Пэдди выбрал из них наиболее соблазнительные, среди которых в глаза бросалось одно. Он уже успел связаться с "Гардиан", они пригласили его на собеседование. Ему было интересно – оно и понятно.
Прошло пять лет. От того жизнерадостного выпускника не осталось почти ничего. Его благополучное, здоровое, солидное воспитание оставило мерзкую душевную пустоту, забыть о которой помогали наркота и алкоголь. Он оказался на крючке, выхода не было. Пэдди пропил больше мозгов, чем я буду иметь когда-либо, – и не жалел об этом. Конечно, он остался умным парнем, просто теперь его мысли были заняты более земными вопросами, не требующими похода в библиотеку.
Впрочем, не могу назвать его моим порнонаставником. Да, Пэдди посещал такие места и проделывал такие штуки, какие нам с вами и не снились, однако с ним было интереснее просто общаться, и понадобься мне совет – я обратился бы именно к нему. Как и за отпущением грехов, что еще важнее.
4. А письма – настоящие?
– Чарльз... вытащил... свой член... из моей... влажной... дыры... – бормотал я себе под нос, печатая, – и... взял... свой... липкий... нет, горячий... и липкий... член... и... кончил... мне на...
На что? Я уставился на экран, грызя ноготь и обдумывая варианты. Лицо? Сто раз уже было. В рот? Так я завершил свой последний рассказ. На сиськи? Возможно... Надо подумать.
От нечего делать я начал оглядывать комнату. Вдруг меня посетит вдохновение?
Джеки сердито взирала на Пэдди, который полулежал в откидывающемся кресле и, кажется, спал; Мэри соединяла все свои скрепки в одну длинную цепь; Толстый Пол, воровато оглядываясь, разворачивал сладости в ящике стола (мне не было видно, но он занимался этим неделями напролет, и я выучил соответствующее выражение лица); Монти сидел сбоку от меня и заставлял Роджера в очередной раз переделывать обложку "Фрота"; Сьюзи (редактор "Бэнгерз!") и Хейзл (дизайнер "Бэнгерз!") опустошали казну "Мунлайт паблишинг", часами разговаривая по телефону, а Дон еще не перестал дуться после утренней взбучки: он опоздал, а Сьюзи отчихвостила его на глазах у всех. Вдохновение меня так и не посетило.
Я уставился на пропуск после "мне" и, захихикав, напечатал "в карман". Потом вместо "кармана" поставил (по очереди): "сумочку", "волосы", "глаза", "обед", "бабушкину шуньку-муньку" и напоследок – "домашнее задание". Я перестал хихикать и стер последний вариант, так и оставив читателя заинтригованным. В конце концов я выбрал просто-напросто "сиськи", потому что выдумывать что-либо уже не мог.
Господи, как же все надоело... Я работал в "Блинге" два месяца и все это время сочинял читательские письма и писал девичьи аннотации. Вы, наверное, думаете, что писать на работе сальности очень даже весело. Один день – да, весело. Но заниматься этим восемь часов в день и пять дней в неделю (ладно, четыре: по пятницам мы уходим в паб чуть не с утра, а иногда и по четвергам тоже) – изматывающе тяжело. Нет-нет, ничего сложного в этом не было. Наоборот, скучно до слез, однако кто-то должен этим заниматься, и этот кто-то – я.
Вопрос о читательских письмах, настоящие ли они, встречается чаще всех, так что я отвечу на него поподробнее. Извините, если что.
В "Блинг", как и в любой другой журнал, каждый день приходило писем по шесть-семь. Они распадались на четыре группы: "запросы", когда читатель требовал сообщить адрес модели, чтобы написать ей (или, например, ее убить); "редакторские заметки", когда читатель хвалил или ругал качество девушек в последнем номере, а также учил нас уму-разуму; "заявка о приеме на работу" – читатели спрашивали насчет вакансий;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25