– Что-то не хочется, но спасибо за предложение.
– А ты на мое – хочешь пописать?
– Э... Вообще-то нет. Я не могу, когда на меня кто-нибудь смотрит.
– Дай знать, если передумаешь, – сказала она и постаралась вдохновить мой потрепанный член на последнюю битву.
У нее это получилось, однако рассказывать тут особенно не о чем.
Незадолго до полуночи она приняла душ, прополоскала рот и поблагодарила меня за вечер – "захватывающий" (ее слова, не мои). Потом спросила, что я собираюсь делать с фотографиями. Я сказал ей снять копии со свидетельства о рождении и паспорта и послать их вместе с письмом, подтверждающим адрес и домашний телефон, после чего с ней свяжутся Джеки или Мэри для словесного подтверждения.
– Нам обязательно проходить через все это? – спросила она неохотно.
– Боюсь, что да.
– Я не уверена, что захочу сообщать свои данные, а уж звонки домой мне и подавно не нужны. Не мог бы ты пристроить парочку из них втихаря?
Теперь, когда я потерял работу (о чем она еще не знала), это будет непросто, однако парни вполне могли оказать мне услугу-другую.
– Я постараюсь. А теперь – будь здорова.
Ладно, пусть это против правил, но как я мог отказать женщине, которая только что брала у меня в рот?
19. Случка в суде
Мне всегда было интересно, есть ли Бог, который смотрит на нас оттуда, сверху. Теперь я знаю наверняка, что он есть и что у него замечательное чувство юмора.
– Я переговорила с местным служащим. Сообщила ему, что мы уже здесь и ждем вызова. Не разбредайтесь. Если мы пропустим свою очередь, нас отодвинут в самый конец дня, – объясняла Саманта мне, Тане и Синди.
Возможно, вы помните, что мы с Самантой уже встречались. Это та самая подруга-феминистка, обличавшая бессовестного торговца женской плотью. А теперь она представляла в суде меня и двух эксплуатируемых мною женщин. Впрочем, Саманта не сама нас выбрала – ее "попросил" босс. Она была единственной женщиной в фирме, а в нашем случае женская защита была предпочтительнее. Мне известно это от нее самой: мы приезжали к. Саманте за три дня до того. Но разве ее ситуация была безвыходной? Думаю, она могла бы объяснить старшему партнеру, что не может поступиться своими высокими принципами и представлять интересы такого человека, как я. Впрочем, если вспомнить, сколько минетов сделала она боссу ради своего места, вряд ли бы он стал прислушиваться к таким соображениям. Да и не обязаны юристы любить своих клиентов – вряд ли такое часто бывает.
– А это не та баба с вечеринки? – спросил Пэдди, когда Саманта ушла.
Пэдди, Мэтт, Хассим и даже Хейзл пришли меня поддержать. Пэдди прихватил с собой маленький фотоаппарат. Он прикинул, что можно втихаря пощелкать Таню и Синди в здании суда, а потом использовать это в журнале. Сложно поверить, но Таня с Синди согласились (за вознаграждение). Они сняли трусы и уже успели сделать пару снимков на лестнице – там, снаружи.
– Да, это она, – ответил я.
– Ничего у нее задница, – заметил тот. – Как думаешь, она согласится сняться вместе с девушками?
– Для "Эйса"? Ага, она будет в восторге.
– Никогда нельзя знать заранее, – сказал Пэдди.
– В любом случае спроси. Смеха ради.
– Ладно, подождите меня здесь, я пойду переговорю.
Я смотрел, как он встал и отправился вслед за ней. Мне очень хотелось увидеть ее реакцию, да тут мимо прошел кое-кто, готовый (я точно знал это) на все, что бы я ни придумал.
– Здравствуйте. Констебль Кенсингтон, если не ошибаюсь?
Я протянул руку. Констебль Кенсингтон пожала ее и вежливо улыбнулась в ответ.
– Здравствуйте, Годфри! Как поживаете?
– Прекрасно! А вы? Мы не встречались со дня моего ареста! – сказал я, обращаясь ко всем, кто нас слышал.
– Да, верно, не встречались! – поддакнула она, сделав это на редкость неестественно.
Оглянувшись, мы наткнулись на подозрительный взгляд Мэтта. Повисла неловкая пауза. Констебль Кенсингтон объяснила, что ей пора и что она еще вернется. Я сказал "чао!" и вспомнил про одно ее желание. Может, спросить, хочет ли она, чтобы ей пописали в лицо?
– Ладно, я пошла, – сказала она, а потом тихо добавила: – Я позвоню тебе на следующей неделе.
– Что там у вас? – спросил Мэтт, когда я сел на место.
– Потом объясню.
Конечно, объясню! Ведь я приготовил для него пару снимков, только мне очень не хотелось вынимать их прямо здесь.
День тянулся еле-еле, как и всегда, когда чего-то ждешь. Утро сменилось временем обеда, обеденное время перешло в стадию паба, а эта стадия перетекла, как ни обидно, в дневное время. Нам пришлось вернуться в здание суда, сесть там и ждать дальше. К счастью, мы успели подзаправиться, и несколько кружек пива (в случае Тани и Синди – джин-тоник) сделали эти скучные часы куда более сносными.
Я бродил по зданию, разминая ноги. Когда я проходил мимо туалетов, оттуда появилась Таня.
– Эй, Годфри! Фотоаппарат с собой? – спросила она, оглянувшись.
– Нет, он у Пэдди.
– Сходи возьми. Я буду ждать тебя здесь.
Я думал, она хочет сделать пару снимков от входной двери, однако по возвращении меня втолкнули и женский туалет, а затем в одну из кабинок.
– Все в порядке, здесь пусто. Давай сделаем несколько жестких снимков, – сказала Таня, задирая юбку и расставляя ноги.
Конечно, надо было отказаться и объяснить, что нас опять арестуют, но иногда вы просто не можете действовать иначе, верно? Кроме того, я с ума сходил от скуки, а такая фотосессия меня развлечет.
Она встала на сиденье унитаза и присела на корточки, а я кинулся ей под юбку и принялся щелкать затвором.
– Теперь растопырь, – сказал я.
Одной рукой Таня выполняла мое требование, а другой держалась за стену кабинки, чтобы не упасть.
– Нравится? – спросила она, потом засунула туда палец и вытерла его о мое лицо.
Мы хихикали и старались вести себя тихо, что было непросто: Таня все время соскальзывала и грохотала пластмассовым сиденьем. Положение было самое идиотское: мы находились в здании суда и делали ровно то же, что нас сюда и привело. Господи, если нас опять схватят, то вкатят уже по полной. Ну и хрен с ними, зато об этом я буду рассказывать своим внукам!
Не знаю, кто первый начал и как вообще так получилось, только не успели мы отснять и десятка фотографий, как мои трусы оказались спущенными, и я, прижав Таню к двери кабинки, драл ее почем зря.
– Давай, давай трахай меня! – задыхалась она, а мне очень хотелось ответить: "А я и трахаю!"
Вдруг мне стало все равно, услышит нас кто-нибудь или нет. Я трахал потрясающей красоты порномодель, и пусть остальной мир идет к чертям! Я знал наверняка – наверняка! – что у меня никогда не будет столь великолепной партнерши, и я не остановлюсь ни ради чего, пока не сделаю все как следует. С этого мгновения жизнь моя пойдет под горку. Пусть хоть на пять лет сажают, мне плевать!
Таня сладко дышала мне в лицо и озорно улыбалась, а я выкладывался по полной. Ее тело было упругим и легким, и она отзывалась на каждое мое движение как настоящая профессионалка. О-о, великолепно... Великолепно... Сначала Таня с Синди сделали мне минет, потом была констебль Кенсингтон, а теперь еще вот это. Можно сказать, не таясь: у меня началась светлая полоса, и я наслаждался каждой ее минутой. Спасибо тебе, Господи! Спасибо, спасибо, спасибо...
– О-о, Годфри, ты хоть куда!
Не помню, говорила ли она что-нибудь подобное, но я решил, что это замечание здесь вполне уместно.
Таня ерошила мои волосы, мы целовались, и я уже не мог разобрать, где ее язык, а где мой. Потрясающе! Вы слышите? Потрясающе! Таня переключилась на мою ушную раковину, и мы чуть не упали. Неожиданность всего происходящего, наша непотребство и, что уж там, неосмотрительность заставляли наши организмы выделять какое-то дикое количество адреналина. Я и раньше слыхал про "опьянение страстью", хотя до этого мгновения не знал, что это значит. Весьма, весьма рекомендую!
– Ты такой большой, Годфри! – возможно, сказала Таня.
И тут вмешалась действительность: в дверь кабинки постучали. Таня и я застыли, перестав дышать. Через пару мгновений Таня крикнула:
– Минутку, я уже скоро!
Затем она взглянула мне в глаза и кое-что сделала. Это я унесу с собой в могилу. Возможно, в сравнении с предыдущим – ничего особенного, но именно это я вспоминаю в первую очередь, когда думаю о том дне. Вот мы стоим, прижавшись к двери кабинки, наши тела переплетены, мы задыхаемся от страсти... Она наклоняется и целует меня в губы... Еле ощутимо, осторожно... Это была сама страсть. Я любил ее в эту минуту.
– Таня? – спросил голос из-за двери.
– Да? – ответила Таня, не отводя от меня взгляда.
– Кто там с тобой? Годфри?
Я узнал голос Саманты.
– Нет, – сказала Таня и опять меня поцеловала.
Саманта вошла в соседнюю кабинку, взобралась на унитаз (хит сезона) и заглянула через стену.
– Что вы делаете, идиоты! – воскликнула она.
– Детей... – ответил я, и мы с Таней рассмеялись.
– А ну валите оттуда! Хотите, чтобы вас повесили?
Какое-то время подумав (не очень долго), я ответил:
– Но я еще не закончил.
Таня улыбнулась, и мы потихоньку задвигались вновь.
– Плевать, выходите!
– И не подумаем! – ответила Таня, откликаясь на каждое мое движение.
– Если вы сейчас же не прекратите, я приведу сюда секретаря суда! – пригрозила Саманта, однако я сказал ей, что пусть приводит хоть Лоуренса Аравийского – меня ничто не остановит.
– Слушай, ведь ты наш представитель? – спросила Таня, подняв на нее взгляд. – Так давай представляй наши интересы: постой на шухере!
– Это какое-то сумасшествие, так себя вести нельзя... – сказала та.
– А ты посмотри на нас! Я забавлялся.
– Мать вашу!.. – воскликнула Саманта. Она слезла с унитаза и вышла из кабинки.
– Идете вы или нет?
– Позже... – сказал я, двигаясь со всевозрастающим азартом.
– Я не шучу! Сейчас приведу секретаря!
– Не приведешь.
Судя по всему, этот ответ Саманту добил. Помешкав еще немного, она сказала:
– Ладно, только поскорее!
– Конечно. Последи там, мы скоро выйдем!
– Вряд ли... – выдохнула Таня. – О да! – простонала она. – Давай! О господи!
Мне стало смешно. Пока Саманты не было, она вела себя куда тише. А теперь вдруг потеряла всякую способность держать варежку закрытой.
– Да! Нет! Только не останавливайся! Чудесно... – говорила Таня мне и Саманте. – Да! Да! Да! О господи! Нет, нет, нет! Да! Нет... Давай!
Я понятия не имел, что она там бормочет. Отзывы на мой счет были самые лестные – это все, что я знал.
– Господи... Год... Господи... – продолжала кричать Таня. – Да-да – да! Давай, Год, я сейчас кончу! Не останавливайся! Еще! Еще! О-о-о-о-о-о-о! – провыла она мне прямо в ухо, потом вся напряглась, откинулась на дверь и – бессильно на мне повисла...
Вдруг я вышел из берегов. Меня словно виагрой накачали. Я снова, снова и снова припечатывал ее к двери. Вырвался на финишную прямую! В этом галопе Тане оставалось только изо всех сил держаться. Она кусала меня за уши, целовала в шею и в два счета расправилась с моей тщательно набриолиненной прической. И вот я вонзился в нее последний раз... Кончил!
– ДА! – закричал кто-то из нас, не помню уже кто.
На несколько райских мгновений мы замерли в этом положении, и эндорфины омыли нас с головы до ног. Потом мы еще раз поцеловались и счастливо разъединились.
Попытавшись разогнуться, я понял, что готов. Не знаю, как это объяснить. Разве что так. Представьте: вы идете купаться, а плаваете не очень. А потом вы десять раз из конца в конец проплываете бассейн, делаете это на последнем пределе и, выбравшись из воды, еле держитесь на ногах. Вот так я себя чувствовал, открыв дверь кабинки. Челюсть ходила ходуном, колени тряслись. Таня едва не падала, а обалдевший вид Саманты стоил всех сокровищ Востока. Я проковылял мимо не останавливаясь – лишь подмигнул, когда выходил. Потом я услышал, как Таня сказала Саманте:
– Этот мальчик знает, что делает.
Она и вправду так сказала.
Минут через десять, уже в холле, Саманта попросила меня отойти в сторону. Я приготовился к длинному нравоучению. А может, она решила отказаться от защиты. Вместо этого она протянула мне конверт и сказала, что я выронил его в туалете.
– Я не знала, чей он, и заглянула внутрь. Это та женщина из полиции? – спросила она, пока я проверял, все ли фото на месте.
– Да. Спасибо! Не говори никому, ладно? Иначе она попадет в очень сложное положение.
Саманта немного поломала голову над сказанным, потом выдала:
– Не понимаю... Как тебе это удается?
Быстротой реакции я никогда не отличался. А теперь сам поражался собственному великолепию. Понимаю, что так прозвучит совсем не оригинально, однако, забирая конверт, я брякнул:
– Почему бы нам не поужинать вместе и не покончить с этим бредом?
Саманта молча на меня уставилась. Не знаю, что у нее было на уме, так как в это мгновение объявили слушание нашего дела, и нам пришлось переключиться совсем на другое. Она не сказала "нет" – это наверняка.
Пэдди, Мэтт, Хассим и Хейзл пожелали нам удачи, а констебль Кенсингтон ободряюще улыбнулась. Саманта это заметила и посматривала на меня в полнейшем недоумении. Мы рассаживались по местам.
– Всем встать! – крикнул какой-то парень, и мы встали.
Он начал с меня и попросил подтвердить правильность имени и адреса. Потом спросил о работе. Я уже хотел сказать "безработный", но вспомнил, что за меня платит "Мунлайт", – значит я могу творить все, что захочу. Не получив немедленного ответа, служащий повторил вопрос. Я широко улыбнулся. Потом оглянулся на Пэдди и остальных и вдруг понял, что знаю ответ. Все взгляды были прикованы ко мне. Они ждали. Я ободряюще завопил – и друзья поддержали меня.
– Порнограф! – сказал я.
Эпилог.
Нет, серьезно: письма и вправду настоящие?
* * *
Дорогой "Блинг"!
Я не уверен, что у вас получится мне помочь, но я подумываю о торговле своим телом среди особей женского пола для занятий сексом, однако не знаю, как к этому подойти. Как стать проституткой и сколько брать? Я хотел бы этим заняться, но не уверен, что мои планы осуществимы, так как в этом году мне исполняется шестьдесят лет, и мне подумалось, что если девушек заставить платить, то они могут захотеть кого-нибудь с телом помоложе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25