уж очень она любит пугать неосведомленных людей разными страхами насчет «заразности» и вредоносности животных. У собаки-де глисты, у кошки – стригущий лишай… Даже такая безобидная птица, как голубь, стала кой для кого пугалом; как же – орнитоз, птичья болезнь, передающаяся человеку…
Не боюсь навлечь на себя неудовольствие медиков, сказав: уж больно вы преувеличиваете, друзья. Я держал животных всю жизнь – не болел ни разу ничем. То же скажут и все другие собаководы (или кошководы, если хотите). Надо соблюдать простейшие правила содержания, в первую очередь следить за гигиеной животного, не отпускать его шататься по помойкам, и – всё. Никаких зараз! Уверяю вас!
А теперь вернемся к Снукки и Джери.

НОВЫЕ ЗАБОТЫ. РАНЫ, ПОВЯЗКИ И ЛЕЧЕНИЕ ПРИ КРАСНОМ СВЕТЕ

Я отсутствовал больше месяца: отдыхал в Крыму. Все это время Снукки и Джери сидели дома, скучали, на прогулку их выпускали только во двор.
Надо ли говорить, как обрадовались мои четвероногие, когда хозяин возвратился домой. Они прыгали, визжали, отталкивая друг друга, а потом долгое время ходили за мной по пятам.
Когда же улеглась первая радость встречи, я заметил весьма неприятное явление: животные отчаянно чесались. Определить причину не составляло труда: блохи. Видимо, приятели подцепили их от дворняжки, жившей во дворе.
Ничего страшного в этом не было. В ближайший свободный вечер я устроил своим питомцам баню, тщательно помыв их с лизолом – составом, уничтожающим накожных паразитов.
Два дня животные вели себя спокойно, но на третий началась прежняя история – животные чесались. Скрипели когти по полу, когда пес, изогнувшись, старался достать особенно зудящее место, слышалось непрерывное лязганье зубов.
Держа собак, невозможно уберечь их от разных мелких неприятностей – блох, глистов, неопасных ранений (лапы ранят – обычное явление). Собаковод обязательно должен быть и немного врачом или хотя бы медицинской сестрой, вернее, ветеринарной, чтобы при случае суметь обойтись своими средствами. Но неизбежно наступает и такой момент, когда домашних средств оказывается недостаточно, приходится обращаться к врачу.
Первое знакомство с ветеринарией (если не считать резки ушей) у меня состоялось, когда сильно поранился Джери. Мы возвращались с ним с прогулки; Джери бежал без поводка несколько впереди меня. Пересекая улицу, мы обогнали ручную тележку. Джери был настроен игриво, он все время прыгал, подобно тому, как это делают маленькие жеребята, передвигаясь как-то боком. И вот, как уж так получилось, не знаю, но, минуя тележку, он подпрыгнул и толкнулся боком о нее. Мне показалось, что он едва задел ее; оказалось, прикосновение было совсем не таким легким – на задней ляжке Джери отстал большой лоскут кожи, обнажилось мясо, брызнула кровь.
Помню, как я тогда испугался. Кровь хлестала из раны, хотя в первые минуты рана не очень донимала Джери.
Через весь город мы пошли в ветеринарную поликлинику. Джери присмирел и поминутно оглядывался на рану. Вероятно, она начала сильно болеть. Рана запылилась, а этого-то я боялся больше всего.
Конечно, в поликлинику мы опоздали. Там никого не оказалось, и на двери висел замок. Джери предстал перед врачом лишь на следующее утро.
Рану промыли перекисью водорода, потом стали зашивать, но она никак не стягивалась. Кончилось тем, что, залив густо йодом, ее оставили как есть. Бинтовать не стали.
Дома я соорудил некое подобие повязки. Но, когда мой Джери в этом виде вновь явился перед врачом, тот немедленно распорядился:
– Уберите и больше не надевайте!
– Как же? А он разлижет…
– Ничего. Всякая повязка трет и раздражает рану, а открытая, она скорей начнет рубцеваться.
Все же для прогулок сшили Джери что-то вроде парусиновых трусиков, вернее, один «штан», в котором он и щеголял, вызывая восторг и любопытство прохожих на улице. Этот «штан» болтался на ноге дога совершенно свободно, удерживаемый лишь лямками, а от попадания сора и пыли в рану он предохранял.
Вся эта история закончилась тем, чем и должна была закончиться: Джери получил на один балл ниже оценку на выставке. Я же узнал, как надо лечить раны.
Вторично мне пришлось встретиться с ветеринарами, когда у Джери было воспаление почек. Напугал он меня тогда изрядно. Во время приступа у него закатились глаза, похолодели лапы. Он не пошевелился даже, когда пришел доктор. Догу впрыскивали камфару, потом я вливал портвейн для поднятия аппетита, силой открывая ему пасть и выплескивая вино из стаканчика прямо в глотку, стараясь проделывать это как можно аккуратнее, чтобы пес не поперхнулся.
Не избегла знакомства с врачами и Снукки.
Лишь много позднее я узнал, что эрдели вообще подвержены всяким заболеваниям, сопровождающимся сильным зудом, от которого животное буквально рвет на себе кожу; когда же подобные явления впервые начались у Снукки, я решил, что у нее либо чесоточный клещ, либо еще что-нибудь похожее на это. В лечебницу я не пошел, а позвонил по телефону знакомому врачу, тому самому, который когда-то купировал уши Джери, а позднее – хвосты у Снуккиных щенят. Выслушав меня подробно, он посоветовал:
– Купите аммаргену – готовое, патентованное средство, в аптеках есть. Разведите четыре кубика на литр воды и промойте собаку. Что? Как протирать? Всю, всю, не только болячки. Да, чуть не забыл! Все – и разведение и натирание – производите при красном свете. С фотографией вы знакомы? И красный фонарь, значит, есть? Вот и чудесно. Почему так? Потому что раствор содержит соединения серебра. От воздействия света раствор потеряет свои лечебные свойства. В общем, будьте так же осторожны, как и при фотографировании… вернее, при проявлении пластинок!
«Аммарген». Записал это название на бумажку, чтобы не забыть. Что за штука? Впервые слышал о таком лекарстве. Но слово врача – закон для пациента или того, кто за него выступает.
Аммарген я купил. Оказался небольшой флакон, обернутый в черную бумагу и уложенный в картонную коробочку.
Вечером я занялся лечением Снукки. Темная комната, рубиново-красный фонарь – все напоминало о фотографии, но никак не о врачебной процедуре. Сняв черную обертку, я обнаружил, что флакон заткнут стеклянной притертой пробкой. Пробку заело, и я минут пять возился с нею, пока наконец откупорил пузырек. Несколько капель жидкости с пробки попали мне на пальцы, в нос ударило острым запахом нашатырного спирта. Только собрался отмерить в стакан нужное количество раствора, как в дверь постучали. Поспешно заткнул флакон, спрятал его в коробочку и включил свет.
– В чем это ты выпачкался? – спросила мать входя.
Машинально поднес руку к лицу, чтобы потрогать запачканное место. Взгляд упал на пальцы: концы их были черно-бурыми. Бросился к зеркалу. Так и есть: на щеке красовалось большое жирное пятно. Потер его. Безуспешно. Поспешил к умывальнику. Но сколько ни смывал пятна, сколько ни старался, они оказались совершенно нечувствительными к мылу. Даже, казалось, наоборот, от всех моих стараний они сделались еще ярче. Как ляпис, который сойдет лишь тогда, когда слезет верхний слой кожи!
Я был в отчаянии. Как в таком виде покажусь завтра работу? Конечно, в этом был виноват и Дмитрий Александрович, доктор, не предупредивший меня, что надо быть осторожным с аммаргеном.
Но это, разумеется, не могло помешать лечению эрдельки. Сделал все, как наказывал врач. Через неделю натирание повторил.
Не знаю, помог ли аммарген или болезнь начала проходить сама собой, но вскоре Снукки действительно стало легче, день ото дня она чесалась меньше, а затем перестала совсем.
Почти точно так же, лишь без красного фонаря, лечил я однажды Снукки от чесотки. Основательно вымыв эрдельку теплой водой с мылом и дав ей обсушиться, натер ее шестидесятипроцентным раствором гипосульфита. Просохнув, Снукки стала искриться, гипосульфит крошился на пол, как соль, хрустел под ногами. После этого я протер ее вторым раствором – десятипроцентной соляной кислотой. Получилась реакция, запахло сернистым газом.
– Прямо Мацеста! – восклицали мои домашние, затыкая носы.
Смысл лечения заключался именно в этой реакции. В волосяном покрове скапливался газ, и он убивал возбудителей чесотки.
Пожалуй, это лечение было даже забавнее процедуры при красном фонаре, после которой я долго ходил с измазанным лицом. Вообще чего не испытаешь, заделавшись «собачником»! Зато все искупалось сознанием, что твои четвероногие не предоставлены самим себе, в обмен на их преданность ты даришь им свою заботу.
Но вернемся к истории, которую начал рассказывать в этой главе. К моему большому огорчению, собаки продолжали чесаться.
Не помогло и вторичное мытье. На этот раз применил против насекомых креолин Хорошим средством против блох является также дуст, порошок от клопов и тараканов. Им нужно посыпать собаку под шерсть, а потом, через несколько часов, вымыть

, сильный дезинфицирующий состав. Неделю вся квартира была заражена удушливым запахом этого лекарства.
А собаки… все чесались!
Я был поражен и недоумевал. Что еще сделать? Как помочь беднягам? И в насекомых ли тут дело? Позвонил опять Дмитрию Александровичу: как-никак врач, должен знать!
– Натрите нафталином, – порекомендовал он.
Но и после этой процедуры собаки продолжали остервенело чесаться. Особенно Снукки. Она драла себя когтями, терла, грызла до крови зубами.
Во многих местах на теле эрдельки, там, где расчесы были особенно сильны, волосы стали выпадать, появились безобразные кровоточащие плешины, потом начали образовываться болячки и коросты. Оставалось одно – обратиться в ветеринарную поликлинику.

ДРУЗЬЯ У ДОКТОРА

В светлой просторной приемной поликлиники было прохладно и тихо. Слышался только голос врача, расспрашивающего о симптомах болезни очередного пациента. Прием больных протекал спокойно.
Молодой худощавый врач в белом халате и белой шапочке писал за столом. В углу стояла привязанная лошадь, понуро опустив голову; поодаль на скамье сидели две женщины: одна держала курицу, другая – белого пушистого шпица. Увидев мою псарню, обе всполошились и поспешно взяли на колени своих больных, чтобы мои собаки не смогли дотянуться до них. Курица тревожно закудахтала, а шпиц попытался вырваться у хозяйки.
– Получите рецепт, – сказал врач, протягивая женщине со шпицем узенькую полоску бумаги, густо исписанную по-латыни. – Это мазь. Будете втирать два раза в день. А у вас что? – обратился он ко второй женщине.
– Яйцо не может снести, – ответила та, показывая на курицу.
– Леонид Иванович, лошадь-то ведь ждет, – напомнил врачу его помощник.
– Что же нам с конем делать? – как бы советуясь, проговорил негромко врач. Лицо его приняло озабоченное выражение.
Только тут я увидел, что лошадь, стоявшая в углу, была тяжело ранена: на щеке у нее кровоточила широкая рана.
– Кокаин не годится, усыплять нельзя, – рассуждал вслух Леонид Иванович. – Хлорал, пожалуй, придется дать. Ведите в операционную, готовьте к операции, – приказал он служителям. Затем обратился к приведшему лошадь: – Придется у нас на недельку оставить на стационарное лечение. Завтра привезите фуража – овса и сена. А через неделю посмотрим, как дело пойдет. Да! – что-то вспомнив, обернулся он к помощнику. – Позвоните по телефону. Что за котом-то так долго не идут?
При поликлинике имелась больница, стационар, как называли ее здесь, куда помещали особо тяжелых четвероногих больных – лошадей, коров, собак. Здесь лечили любое домашнее животное (а впоследствии я убедился, что и не только домашнее), лечили кур, гусей, уток и прочую живность, могли произвести необходимое исследование и самую сложную операцию. Это был целый лечебный комбинат при сельскохозяйственном институте, и тут нередко можно было увидеть группы студентов, будущих ветеринарных врачей. До этого я не знал, что лечению животных уделяется такое внимание, что на это государством расходуются большие средства и содержится многочисленный штат квалифицированных врачей, фельдшеров, санитаров, работников лабораторий.
Лошадь увели. Дошла очередь до моих больных. Все это время они сидели рядом, озираясь по сторонам и потягивая носами незнакомые запахи, но не выказывая признаков особого беспокойства.
Леонид Иванович поочередно осмотрел обоих. Покопался в шерсти, сковырнул ногтем несколько коросток на Снуккиной спине.
– Ага. Понятно. Видишь? – подозвал он помощника и, раздвинув шерсть, показал одну из болячек. – Типичный случай (он назвал по-латыни мудреное название болезни). Это не блохи – блох вы давно вывели, – а неправильный обмен веществ.
– Я их хорошо кормлю, – возразил я.
– Это ничего не значит, – улыбнулся врач. – Природа заболеваний на почве неправильного обмена, веществ в достаточной мере еще не. изучена, но лечить мы их умеем. Давайте своим собакам ежедневно по стакану пива или по три таблетки пивных дрожжей.
Все же для полной уверенности Леонид Иванович попросил лаборанта сделать микроскопическое исследование струпьев Снукки.
– Возьмите соскобы, – сказал он, – и посмотрите сейчас же.
Пока Леонид Иванович осматривал пациентов, лаборант исследовал под микроскопом кусочек коросты и, вернувшись, доложил:
– Ничего не могу найти: ни грибков, ни чесоточных клещей!
– Ну, этого и следовало ожидать, – с довольной улыбкой возразил врач, уже успевший понравиться мне тем, что не заставлял долго ждать.
Кажется, ему было приятно, что он не ошибся, сразу верно поставив диагноз. Он повторил его, напомнив о пиве и дрожжах.
Поблагодарив врача, повел своих пациентов домой. Собакам лечение пришлось по вкусу. Они с удовольствием глотали круглые дрожжевые таблетки, лакали по утрам пиво и… чесались!
Правда, у Джери зуд как будто постепенно начал уменьшаться, но через неделю нагрянула новая беда.
Я вернулся домой со службы, когда мать сообщила мне тревожное известие:
– Сегодня Джерку весь день рвет. Притихший Джери лежал на своем месте, сжавшись в комок, и даже не поднялся встретить меня, а только виновато постучал о пол своим толстым и твердым хвостом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30