Теперь нравы там мягче, кого-то за перегибы даже к стенке прислонили, но все равно - щуку съели, а зубы остались. С помощью газетной подшивки можно молчуна обработать так, что и акулы не надо.
Впрочем, нам с тобой вульгарный мордобой не грозит, мы ж дипломаты... Так вот, весь первый день за нами таскалась целая бригада, по стилю - не просто "полисиа криминале", а, несомненно, ДНГ. Кадры у них весьма квалифицированные, отрабатывали по полной программе - с "конвейерной передачей", со "встречными"... На второй день активность резко упала - по времени это как раз совпадает с раскрытием цели нашего визита. Как только узнали, что мы, два идиота, целимся на клад Бенитеса, немного успокоились.
Весь третий день и сегодня за нами таскаются одиночные топтуны - уже ясно, что орднунга для. Конечно, и эти меняются, сейчас, от ресторана, за нами тащится совершенно новый... только, я тебя умоляю, не нужно завязывать и без того завязанные шнурки и пялиться в витрины...
- Понял, - хмуро сказал Мазур. - Не дите.
- Топает, орел... - прямо-таки с нежностью сказал Кацуба. - Знал бы ты, как приятно быть объектом разработки ДНГ, располагая дипломатической ксивой...
Привыкли они к нам уже, могут себе позволить и взглядом на девочку отвлечься... Словом, с этой стороны-благолепие. Но! - он еще более понизил голос. - Все эти четыре дня мы с тобой - в плотной и профессиональной "коробочке". Проще говоря, постоянно в кольце весьма толковых ребят и девочек, которые крутят двойную задачу: и не потерять нас из виду, и не дать себя засечь индивидуумам из ДНГ, каковые тоже не лопухи. Сомнений никаких. У вторых - не стиль ДНГ, вообще не местный стиль. Они прекрасно ориентируются в городе, они, в определен-ном смысле, здешние, но все же они - не отсюда...
- Конкуренты? - спросил Мазур.
- Очень похоже. Так что поздравляю - мы под колпаком. Я, конечно, пока не могу сказать, знают они твердо, что мы - это мы, или же просто вцепляются в каждого новоприбывшего перспективного русского, но жизненный опыт подсказывает, что склоняться лучше к первому варианту.
- А если так, что делать? - спросил Мазур. - Как ты верно подметил, тут исключительно твоя епархия...
- Приказ прост - ждать инструкций, - вздохнул Кацуба. - Стоп, опять пошли интересные дела...
Улица была сплошь застроена добротными старинными домами, где смешались разнообразнейшие стили: ажурные металлические ворота, тонкие чеканные решетки, защищающие окна, резные деревянные балкончики, мавританские аркады... Слева, на стене из красного кирпича, белели огромные белые буквы:
"PIR", определенно нанесенные с помощью баллончика с краской, и, похоже, совсем недавно - Мазур явственно рассмотрел, как ползут по кирпичам извилистые тонюсенькие ручейки.
И он моментально подметил, что прохожие - отнюдь не принадлежавшие к низшим классам - ведут себя странновато. Стена с надписью словно была ограждена невидимой полукруглой завесой, которую видели все, кроме Мазура люди шли по дуге так, словно завеса реально существовала, на нее можно налететь и чувствительно расшибить лоб, огибали невидимое препятствие, причем исхитрялись делать это как бы непроизвольно, весьма даже непринужденно, будто испокон веков по этой стороне улицы все так и ходили...
- Ага, - сказал Кацуба негромко. - Можешь остановиться и глупо таращиться мы ж с тобой нездешние, любопытно нам, тем более - должно быть насквозь непонятно...
- Герильеро?
- Не совсем. "Партидо Искуердиста Революсионарио" - Партия Левых Революционеров. Духовные братцы нынешних герильеро, но - сугубо городские.
Нужно купить газету, похоже, герильеро откололи очередной номер, в этом случае пировцы моментально одушевляются и начинают пачкать стены с удвоенным усердием...
- Я так понимаю, они под запретом?
- Не то слово... Стоп. - Кацуба взял его под локоть и остановил метрах в десяти от надписи. - Везет тебе, я этих мальчиков своими глазами никогда и не видел, хотя наслышан...
Медленно подъехал довольно новый светло-синий "опель", отчего-то он был без номера. Одновременно распахнулись обе передних дверцы, вылезли два парня в бежевых просторных брюках и белых рубашках навыпуск (Мазур наметанным глазом определил, что у каждого на поясе нехилая кобура), в темных очках.
Держась так, словно на улице, кроме них, не имелось ни единой живой души, они вразвалочку, неторопливо подошли к подтекающим белым буквам. Один достал из заднего кармана крохотные баллончики, кинул на них взгляд, два убрал, один оставил. Второй приложил к стене нечто напоминающее трафарет. Короткое шипенье, невесомое облачко бьющей из баллона под давлением краски - и белые буквы оказались словно бы перечеркнутыми черным рисунком: череп со скрещенными костями, большие литеры Е и М.
Прохожие шагали так, словно ни машины, ни двух молодых людей, крепких и опрятных, не существовало вообще. Один из "художников" отступил на шаг, критически обозрел дело своих рук, что-то со смешком бросил напарнику, оба направились к машине - и усмотрели Мазура с Кацубой. Тот, что шел впереди, выбросил руку в их сторону, щелкнул пальцами, что-то резко, неприязненно бросил по-испански.
- Скажи на любом языке, что не понимаешь, - быстрым шепотом подсказал Кацуба, кажется, ничуть не обеспокоившись.
Мазур, недолго думая, сказал по-русски:
- Ни хрена я не понимаю, кореш, что ты там лопочешь...
Эта фраза - вряд ли понятая незнакомцем - подействовала магически. Он остановился, пару секунд пытливо всматривался в лицо Мазура, наконец, уже вяло, сделал такой жест, словно хотел все же оставить последнее слово за собой, нечто вроде ленивого "Ладно, попадешься еще мне...". Засим оба, не торопясь, сели в машину, и она рванула с места под отчаянный визг покрышек, в три секунды исчезнув за поворотом.
- Эт-то что еще за тонтон-макуты? - спросил Мазур.
- Они и есть, - негромко просветил Кацуба. - "Ескадрон муерто". Тебе перевести?
- Не надо, - сказал Мазур. - Эскадрон смерти, кошке ясно...
- Ага. Спецотдел ДНГ по борьбе с терроризмом, нечто вроде корсиканских спецгрупп де Гол-ля, когда он гонял оасовцев. - Кацуба ухмыльнулся. - Причем официально ничего подобного вовсе не существует в природе. Как неоднократно заявлялось с самых высоких трибун, в составе главного полицейского управления - не ДНГ, заметь хорошенько! - есть "Ескадрон моториза-до", нечто вроде группы быстрого реагирования, каковая борется с уличной уголовной преступностью. А все слухи о существовании некоего "эскадрона смерти" и его подчиненности государству - есть выдумка злонамеренных леваков и прочих партизан... Между тем реальное положение дел всем известно. У любого из этих лбов в кармане - бляха ДНГ с крылатой шпагой, только к ней еще добавлены буковки ЕМ... А в общем, я иногда думаю, что с леваками только так и следует бороться. Будь у нас в девяносто первом парочка таких эскадронов, еще неизвестно, как обернулись бы дела... Хола, мучачо !
Он жестом остановил парнишку, поспешавшего вдоль улицы с кипой ярких, в три краски, газет, кинул ему монетку, ловко выдернул из пачки верхний лист.
Развернул с хрустким шелестом, вчитался и удовлетворенно хмыкнул:
- Ну да, конечно. Герильеро из "Капак Юпанки"... обстрелян полицейский участок в Барралоче... есть жертвы... гранаты... поисковые группы вылетели... Интересно, что эти "Юпанки" ни разу не пытались подорвать нефтепровод, по которому янкесы из "Петро" качают в порт здешнее черное золото...
- Хочешь сказать, они работают на...
- Не все и не всегда, - сказал Кацуба. - Попросту, согласно старому присловью, никто не знает, где кончается Беня и где начинается полиция.
Любая экстремистская бражка, не мне тебя учить, профильтрована черт-те кем от агентов ДНГ до самых непонятных иностранцев. Вообще-то, интересный народ.
Боевики "Юпанки" на девять десятых - индейские метисы-чоло, а то и чистокровные индейцы, но вот головка - дело другое. Опять, как водится, дали снимки... Хороша, стерва?
- Да уж, - сказал Мазур, глянув на цветной снимок черноволосой красотки.
- Между прочим, чистокровнейшая праправнучка благородных кастильских идальго, - сказал Кацуба. - Виктория Барриос, дочка миллионера-судовладельца.
В свое время закончила в Лиме Универсидад Майор де Сан Маркос - элитное заведение, здешний Оксфорд, старейший университет в Южной Америке, в пятьсот пятьдесят первом основан... Магистр философии. По данным ДНГ, в прошлом году самолично палила из базуки по загородному особняку родного папочки, который после этого публично обещал вздернуть блудную дочь на первом суку, мужик, надо сказать, такой, что обещание в случае чего выполнит. Вот они где, подлинные латиноамериканские страсти... Ага. Этот тоже не из метисов чистокровный гачупино. Та же история, разве что папа не столь богат и учился отпрыск не в Перу, а в Париже. Начальник их ЧК. И третий, Пабло, опять-таки не пролетарий от сохи и не индеец. Вся головка. За каждого из этой троицы, кстати, назначена кругленькая сумма, а любому сотруднику ДНГ, кроме денег, еще и орден с мечами обещан. Ты присмотрись хорошенько, может, кто из этих фрондеров по дороге попадется, можно будет подкалымить...
- Шутишь?
- А черт его знает, - сказал Кацуба, сворачивая газету. - В конце концов, денежки законные плюс орден с мечами... А? Но каковы юные поросюки из элитных семей?
- Господи, это же не первый случай и даже не десятый, - сказал Мазур. - Тут тебе и Патти Херст, и дворянин Володя Ульянов, и Фидель...
- Сеньоры, какая встреча!
Перед ними стоял незаметно подошедший Франсуа - в столь же белоснежном костюме, насквозь респектабельный, с крупным бриллиантом в перстне и легкомысленной тросточкой под мышкой. Они с Кацубой тепло поздоровались по-здешнему (Мазур уже знал, что это называется abrazo): два друга, обнявшись, хлопают один другого по спине сначала правой, потом левой рукой.
Мазур неловко торчал рядом, совершенно не представляя, как ему с "третьим мушкетером" держаться, точнее, на каком языке говорить, - он не знал, в какой роли появился Франсуа на улицах столицы.
- Мой друг Влад! - воскликнул Франсуа на безукоризненном английском, кидаясь Мазуру на шею, и тот от растерянности покорно выполнил обряд abrazo. - Поистине, достаточно выйти на Сан-Августин и постоять там пять минут, чтобы без всяких хлопот, расспросов и поисков вновь обрести старых друзей! Кеведо был прав, когда посвятил этой улице поэму...
На них не обращали внимания - там и сям происходили столь же дружеские встречи с хлопаньем по спине, темпераментной жестикуляцией и сияющими улыбками, разве что разговор шел на испанском. Подступала вечерняя прохлада, и народ из числа благополучных массово выходил на променад.
- Пойдемте, - сказал Франсуа, беря их под руки и направляя обратно к площади Дель Соле. - Сеньор Влад, сеньор Мигель, можете меня поздравить.
Франция, наконец-то, оценила скромные заслуги вашего покорного слуги, назначив его здешним почетным консулом. - Он понизил голос:
- Железные документы, господа, подлинные. Почти тот же иммунитет, что у вас...
"Это должно было влететь в немалую копеечку, - подумал Мазур, - подлинный картон французского почетного консула". Но он уже убедился, что неведомые дирижеры денег не считают, швыряясь ими даже почище, чем в беззаботные советские времена. Выданные им с Кацубой "суточные" и "подъемные", мягко говоря, заставили тихонечко обалдеть. Вообще-то, и российские дипломаты могли носить в бумажниках столь толстые пачки, но при условии, что они происходят из семейки члена Политбюро...
- Как настроение, Мигель и Влад?
- Беззаботно-рабочее, - сказал Кацуба, а Мазур промолчал.
Им оставили именно эти имена - потому что, как поведал Глаголев, встреча с доньей Эстебанией отнюдь не исключена, а она могла накрепко запомнить, что загадочные русские офицеры с "Достоевского" звались Мигель и Влад. Отчества и фамилии, правда, были другими, но последних прежних донья и не знала, помнится. Ладно, это пустяки, но больше всего Мазура угнетало, что его согласно новому привилегированному аусвайсу сделали не кем-нибудь, а военно-морским атташе в крохотном государстве на одном из Карибских островов, причем Кацуба был опять-таки не мелкой рыбкой, а третьим секретарем одного из российских посольств на континенте.
Душа не просто протестовала против подобного титулования - обливалась горючими слезами. Всю сознательную (то есть боевую) жизнь, оказываясь за пределами Отечества, Мазур либо числился кем-нибудь вроде младшего переводчика при самом зачуханном инженере, либо словно бы не существовал вообще, появляясь на "игровом поле" неким призраком, лишенным и намека на национальную принадлежность. И вот, на пятом десятке - не просто дипломат, а еще и военный атташе. На груди словно бы вывеска, ощущаешь себя голым и прозрачным, как хороший хрусталь. Что там чувствует Кацуба - его дело, а вот Мазуру было тяжко, непривычно и уныло...
- Можете не рассказывать мне ваши печальные новости, - тихо произнес Франсуа. - Сам знаю, что вы в "коробочке". Мы тут тоже не сидели сложа руки.
И, чтобы вы не мучились неизвестностью, спешу внести ясность: это именно те, на кого мы все думали. Ничего смертельно опасного здесь не вижу.
- Откуда же утечка? - спросил Мазур.
- Честно говоря, это не только не ваше дело - это и не мое дело, - ответил Франсуа. - Даже если завтра на далекой родине установят "крота" со всей непреложностью, чем это нам поможет? То-то. О нашей миссии знают - и не более того. Такой поворот событий заранее предусматривался, вы не забыли беседу в самолете?
- Вашими бы устами... - протянул Мазур.
- Глупости, - жизнерадостно осклабился Франсуа. - Как вы сами действовали бы на их месте? Ну-ка?
- Весьма вероятно, я и не пытался бы подсунуть членам их группы тарантулов за шиворот или отравить колбасой, - сказал Мазур. - Скорее уж я устроил бы засаду на месте, будь оно мне изве-стно. И дождался бы, когда аквалангисты всплывут на поверхность с добычей... Так гораздо рациональнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10