Аннотация
История про то, как плохие мальчики похищают среди бела дня и темной ночи хороших девочек, чтобы обратить их в рабство и продать за валюту зарубежным любителям сладкого. Тот, кого вдохновляет «История О» или романы Джона Нормана в сочетании с детективами Корецкого, будет доволен. Цепи, ошейники, наручники, торжественная порка, продажные политики, взрывы, стрельба и привлечение спецназа, когда ничто другое уже не помогает — все это налицо и даже в избытке.
Антон Антонов
Степень свободы
История о мужчинах и женщинах без пролога и эпилога, но зато с любовью и стрельбой
Пейзаж с мертвецом
Первыми в городе по утрам просыпаются собаки. Среди них, как и среди людей, есть «жаворонки» и «совы». Беда только в том, что «жаворонки»-псы пробуждаются обычно раньше, чем «жаворонки»-люди. И, за редким исключением, немедленно начинают требовать внимания к себе.
Семилетний ротвейлер по кличке Роджер был типичным «жаворонком». Проснувшись по сигналам точного времени в шесть утра, он задумчиво почесал задней лапой за ухом, неторопливо обследовал квартиру на предмет посторонних запахов и таковых не обнаружил, затем слегка перекусил остатками вчерашнего ужина (своего — не хозяйского) и только после этого отправился будить хозяина.
Несмотря на отсрочку, хозяин все-таки остался недоволен, хотя мог бы за семь лет и привыкнуть к манерам питомца. Однако Роджеру было на это наплевать — он хотел на улицу и убеждать его хоть немного подождать было бессмысленно.
Равнодушно выслушав недовольное бурчание бесцеремонно вырванного из мира снов кандидата медицинских наук Бориса Петровича Соломатина, пес молча сходил в прихожую и приволок к кровати хозяйские кроссовки. Борис Петрович тяжело вздохнул и стал одеваться.
Хозяин и пес вышли из дома и направились по обычному маршруту — к парку Челюскинцев, где Борис Петрович отпустил Роджера побегать.
Вместо беспорядочной беготни ротвейлер устроил охоту на птиц. Голуби, откровенно издеваясь, подпускали его поближе, а потом хором взлетали, оставляя Роджера в недоумении. Его еще со щенячьего возраста изумлял тот факт, что некоторые представители окружающего мира умеют летать, тогда как он этого делать не может, несмотря на все свои золотые медали.
Однако война с голубями Роджеру быстро надоела, и он стал искать что-нибудь поинтереснее.
И надо сказать, довольно быстро нашел — нечто не только интересное, но и непонятное. А именно — человека, лежащего совершенно неподвижно и пахнущего как-то странно.
Жизнь не баловала Роджера нестандартными ситуациями, так что за все семь лет он ни разу не сталкивался с мертвецами. Однако дух смерти каким-то образом чуют все собаки, и Роджер залаял на труп с каким-то неблагозвучным подвыванием, которое сразу насторожило хозяина.
Борис Петрович быстрым шагом подошел поближе и остановился как вкопанный.
Здесь надо заметить, что, несмотря на разговоры о разгуле преступности и устрашающую статистику, жертвы убийства отнюдь не являются обычной достопримечательностью российских городов. Борис Петрович прожил в Питере сорок восемь лет, но труп с огнестрельным ранением за все это время не встречался ему на улице ни разу. И вообще нигде не встречался — в том числе и на рабочем месте. По специальности Соломатин был окулистом и трудился уже много лет в платной поликлинике неподалеку от Исаакиевского собора. А это — не то место, куда в первую очередь везут людей, раненых из огнестрельного оружия.
Однако система медицинского образования построена таким образом, что даже тех студентов, которые потом станут окулистами или, к примеру, невропатологами, с самого начала приучают не бояться мертвецов и крови.
Соломатин склонился над телом, проверил на всякий случай пульс, убедился, что его нет, и зачем-то сообщил псу жегловским тоном:
— Пулевое ранение в голову.
Ночь после бала
Дискотека в «Каравелле» закончилась накануне позже обычного. Был день выпускных балов, после которых многие отправились начинать взрослую жизнь в ночные клубы и танцзалы. В эту ночь все двери были открыты, многие развлекательные заведения предоставляли скидки по предъявлении новеньких аттестатов зрелости, и даже вышибалы стриптиз-баров ослабили свою бдительность в отношении возраста клиентов, зная, что этой ночью никто не станет следить за строгим соблюдением правил.
А в «Каравелле» около двух часов ночи двое молодых людей приятной наружности без труда сняли трех девушек нежного возраста. Две из них только что кончили школу, но изо всех сил старались казаться старше своих лет. Третья была лет двадцати и пришла на танцы специально в поисках партнера, вне всякой связи с двумя выпускницами.
Все трое находились в легком подпитии и просто балдели от стильных мальчиков в дорогих шмотках, вдобавок обещающих прокатить девчонок на БМВ.
Это же так интересно — кататься на БМВ в белую ночь, как только сведут мосты.
Мальчики и девочки вышли из танцзала с признаками легкой контузии. Современная музыка, подобно близкому взрыву, имеет свойство поражать все органы чувств одновременно со значительным превышением болевого порога чувствительности. Так что разговаривали молодые люди и их спутницы несколько громче обычного, а слышали друг друга с трудом.
Обещанную машину пришлось ждать, и девушки уже было решили, что мальчики гонят туфту, но тут один из них — тот, которого звали Сережей, — объявил:
— О! Вот и наш транспорт.
И правда — подъехал черный БМВ, лихо тормознул у «Каравеллы», и Сережа с Димой кинулись открывать двери.
— Ой, а это кто? — удивленно спросила выпускница по имени Вероника, заглянув в салон и обнаружив там спящую на переднем сиденье девушку в белом платье.
— Это мое, — ответил водитель почему-то в среднем роде. — Перебрала немного в честь праздника.
— А мы все тут поместимся? — поинтересовалась другая девушка, мысленно подсчитав, что всего в машине окажется семь человек, тогда как рассчитана она на пять.
— А куда мы денемся! — сказал Дима. — Я слышал, однажды в обыкновенных «Жигулях» ехало двадцать четыре человека. Их остановил гаишник, так у него аж глаза на лоб полезли. И знаете, что он им сказал, когда все вылезли из машины? Он сказал: «Если вы за минуту сможете сесть обратно, я с вас даже штрафа не возьму».
— И как, сели? — весело поинтересовалась старшая из девушек по имени Таня, поудобнее устраиваясь на коленях у Сергея.
— А то! Помахали дяде милиционеру ручкой и поехали кататься дальше.
Все три девушки расхохотались.
Конечно, по сравнению с двадцатью четырьмя пассажирами мифических «Жигулей» семеро в БМВ чувствовали себя достаточно комфортно. Таня и Наташа расположились на коленях у Сережи и Димы, а более стеснительная Вика села между ними. Водитель, назвавшийся Олегом, резко тронул с места и, наращивая скорость, погнал машину по узким улочкам Петроградской стороны. Через некоторое время БМВ выкатился на проспект Карла Маркса и Фридриха Энгельса («Карла Марса и Фридриха Сникерса», — пошутил Дима) и помчался в северном направлении.
— А куда мы едем? — спросила Вика, когда вокруг замелькали новостройки северных окраин города.
— Да тут недалеко, — уклонился от ответа Олег.
Вика постеснялась повторить вопрос, но нехорошие предчувствия с каждой минутой тревожили ее все сильнее, особенно после того, как машина выехала за город и помчалась в северном направлении по шоссе, почти пустынному в это время суток.
Адидас
— Адидас, три полоски, — пропел старший оперуполномоченный уголовного розыска Максимов на мотив песни «Учкудук, три колодца».
Поводом к этому послужил труп неизвестного с простреленной головой, и прежде всего то обстоятельство, что убитый был с ног до головы облачен именно в «Адидас».
— На башика вроде не похож, — заметил другой опер.
— Да, прическа у него цивильная и морда не квадратная, — согласился Максимов. — А вот мускулатурка впечатляет.
— Он не качок, — покачал головой второй опер. — Слишком пропорционально развит.
— Гармонично, я бы сказал. Спортсмен или просто любитель утренней зарядки?
— Скорее, вечерней. Василий Палыч, когда его убили?
Василий Павлович — судмедэксперт — оторвался от своего блокнота и ответил:
— Между нулем и двумя. Подробности письмом.
— Да. Чрезвычайно интересно, — пробормотал Максимов. Чего это он тут делал среди ночи в спортивной форме?
— А может, его дома грохнули, а потом сюда привезли, — высказал предположение напарник.
— Ага, и кровь с мозгами отдельно привезли. В баночке. Ты, Леша, хоть изредка думай, прежде чем говорить. И заодно имей в виду — это только в Америке ходят дома в кроссовках, а у нас все больше в носках или тапочках.
— Ага, в белых, — невпопад ляпнул судмедэксперт, давно уже слегка поехавший крышей от ежедневного общения с мертвецами.
— А может, он тут бегал, — высказал следующее предположение Леша. — Бывают же у людей бзики. Захотелось человеку побегать между нулем и двумя…
— Все может быть, — кивнул головой Максимов.
— Резюмирую, — объявил следователь прокуратуры Протопопов, слушавший обмен мнениями молча. — Дело ясное, что дело темное: висяк окончательный и бесповоротный, обжалованию не подлежит. Избавить от него себя и вас я, к сожалению, не могу. На самоубийство или несчастный случай эта история не тянет ни под каким соусом.
— Ну, если захотеть… — начал Максимов, но следователь его прервал:
— Хотеть не вредно. Найди мне оружие или человека, который унес это оружие — тогда можешь хотеть, сколько влезет. А пока я возбуждаю дело об убийстве, а вы, ребятки, ищите свидетелей.
— Перекреститесь, Павел Леонидович. Какие свидетели в это время суток в таком месте?!
— Ну, вообще-то вчера были выпускные в школах, — заметил опер Леша. — Молодежь до утра гуляла. Могли и сюда забрести ненароком. Дорога рядом.
— Надежды юношей питают. Раз такой умный, сам и ищи.
Леша пожал плечами и направился к дороге, по другую сторону которой громоздились многоэтажки в стиле «брежневского модерна».
Максимов проводил его долгим взглядом и принялся диктовать третьему оперативнику — стажеру, впервые увидевшему свежий труп — протокол осмотра места происшествия.
Свидетели
В типичном доме эпохи Московской олимпиады живет обычно очень много людей. Один квартал из таких домов обгонит по численности населения иной провинциальный городок.
Это обстоятельство придавало сил оперуполномоченному угрозыска Алексею Мышкину, который сам себе подложил свинью, заикнувшись о том, что свидетелей убийства таки можно найти.
Впрочем, он прекрасно понимал, что ходить по окрестным домам все равно придется. Личность убитого так или иначе надо устанавливать, и очень может быть, что проживал он где-то поблизости.
К счастью, экспертов-криминалистов города Питера в последнее время вооружили «Полароидами», так что Мышкин сразу смог получить фотографию убитого. Портрет с дыркой во лбу, правда, выглядел жутковато, и его лучше было не показывать детям и беременным женщинам. Но ничего лучше криминалист предложить не мог, и опер отправился пугать народ имеющимся снимком.
Повезло Мышкину как-то неожиданно быстро. В четвертой квартире, куда он позвонил, некий бородатый товарищ лет тридцати пяти, внимательно вглядевшись в фотографию, неожиданно сказал:
— Простите, мне нужно срочно позвонить на работу.
— Зачем? — удивился опер.
— Это Густов, — лаконично сообщил бородач.
— Какой Густав? — спросил Мышкин, неправильно истолковав фамилию. Решив, что речь идет об иностранце по имени Густав, опер подумал тоскливо: «Только этого нам не хватало для полного счастья».
— Вадим Густов, — прервал его панические мысли бородач. — Гимнаст. Бронзовый призер чемпионата Европы. Где его нашли?
Говоря это, он набирал телефонный номер, а потом заговорил в трубку:
— Лена, ты? Записывай и сразу в эфир. «Сегодня ночью в районе парка Челюскинцев, неподалеку от своего дома выстрелом в голову был убит известный спортсмен, бронзовый призер чемпионата Европы по спортивной гимнастике Вадим Густов. Тело рано утром обнаружил случайный прохожий. Милиция ищет свидетелей преступления и пытается разобраться в его причинах». Все. Успеешь дать в девятичасовые новости?
Выслушав ответ, бородач повесил трубку.
— А я, между прочим, не давал вам разрешения сообщать об убийстве в каких-то там новостях, — заявил Мышкин.
— К счастью, для этого мне не требуется ваше разрешение. У вас есть еще вопросы ко мне?
— Разумеется. Вы хорошо знали убитого?
— Не очень. Иногда вместе бегали по утрам.
— В парке?
— Да.
— Во сколько он обычно бегал?
— С семи до восьми утра. Вне зависимости от сезона и погоды. Впрочем, иногда он бегал не в этом парке.
— Почему?
— Он часто ночевал у подруг. И тогда утром бегал возле их дома.
— Так. А между двенадцатью и двумя часами ночи он не мог устроить внеочередную пробежку?
— Не знаю. Я не слишком хорошо знаком с его привычками.
— Кто, по вашему мнению, мог его убить?
— Понятия не имею.
— Он не был связан с преступниками? Может быть, какие-то слухи?..
— Слухов сколько угодно. Но в основном про его победы на женском фронте. А насчет преступников… Это бывшие спортсмены, вышедшие в тираж, порой подаются в бандиты. А Густов был на подъеме, на будущей Олимпиаде ему прочили золото. Зачем ему связываться с криминалом?
— Вы журналист, я правильно понял? Попробуйте припомнить — может, была какая-нибудь подозрительная информация насчет Густова.
— Я — не спортивный обозреватель и не криминальный репортер. Густов — мой сосед, а не объект профессионального интереса.
— Но вы же наверняка вращаетесь в журналистских кругах.
— Вращаюсь, это вы верно заметили. Хорошо, я поспрашиваю у коллег. Только сомневаюсь, что из этого выйдет толк.
— Вы все-таки поспрашивайте, пожалуйста. И позвоните по этому телефону, — Мышкин протянул бородачу бумажку с номером и поинтересовался: — Кстати, где он жил?
— Вадик? А вон, видите — дом для новых русских, — журналист подвел оперативника к окну и показал, какой дом он имеет в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26