Окна первых двух этажей были скрыты листьями деревьев, на скамейках никого не было, а выезд перегораживала мусорка. Часы показывали пять и было бы замечательно переждать два-три часа, чтобы выехать из города перед закатом и до темноты добраться до шоссе. Длинный звонок. Тишина, потом легкие шаги. - Кто? - Открывай, свои. Лязгнул замок, и дверь приоткрылась. - Андрейка, ты?! - Нет, это у тебя галлюцинации начинаются. Признавайся: чем кололась? Впустишь? - Заходи. Проходи на кухню, я сейчас переоденусь. Извини, я только что со смены пришла. Андрей втащил велосипед в прихожую, закрыл за собой дверь. Пока он снимал рюкзак, а потом и кроссовки, было слышно, как девчонка шуршит по комнате, наверняка приводя ее в порядок. Скрипнула дверка какого-то шкафа. "Можно и не переодеваться. Халатик и так замечательно на ней сидит. Черт, а ведь я даже не помню как ее зовут! Что-то такое вертится на языке. . . Лена? Или Инна? Ладно, потом разберемся". - Ты какими судьбами? Девчонка скинула халатик, надела футболку и нагнулась за спортивными штанишками. "Она думает, что я на кухне. Как бы не так". Смотреть на переодевание было выше его сил, он неслышно подошел и подхватил ее сзади за груди. - Ой, пусти! "Ага, как же, бабу больше двух месяцев не трахал, а тут "пусти". - Ну, не надо же. Андрей нажал сильнее и притянул девушку к себе. Ее ноги стояли на штанинах, а руки пришлось отпустить, и теперь брючки упали обратно вниз. - Отпусти же! Я кричать буду! - Обязательно будешь, только попозже. У тебя грудь просто чудо. - Он перехватил руки и обжал груди целиком. "Сколько же ей лет? В девяностом, кажется, было восемнадцать". - Какой дьявол тебя принес?! Член встал так, что выпихнул на пол заткнутый за пояс магазин. Теперь ему ничего не мешало. Андрей снова перехватился: правой рукой обхватил левую грудь, а левая рука сначала легонько обжала правую, а потом поползла вниз. Губы начали гулять по шее. - Ну что ты делаешь, я сейчас в милицию позвоню. Рука спустилась до пупка и слегка нажала на него, затем пальцы подтянули футболку вверх и залезли под нее. К правой руке присоединилась и левая. Он с ума сходил, лаская ее грудь. Теперь, когда футболка не мешала, кожа показалась чуть ли не бархатной. Андрей ослабил нажим рук и мягко, почти воздушно, одними подушечками порхал по ее телу. - Ну перестань, это уже не смешно. Одна рука поползла вниз вполне целеустремленно. Трусики были маленькие, хэбэшные, мягкие и слегка влажные. "Как же я не люблю всякие там "капроны"! - Андрейка. . . Пальцы забрались под резинку и прошелестели по коротким волосикам. Ее руки робко легли на его бедра. "Ну наконец-то. Давно бы так". Андрей развернул девушку лицом к себе, не выпуская пальцев из ее трусиков... После трех часов неистовых занятий сексом куда-либо уходить, а тем более уезжать не было никаких сил. Но оставаясь даже на одни-единственные сутки, он подвергался большому риску быть обнаруженным: хоть никто и не видел, как он входил в этот подъезд, но его путь могли проследить. Несомненно, гораздо большему риску подвергалась его неожиданная подружка, взять с собой которую было невозможно. Он кончил три или четыре раза, первый почти сразу, выплеснув все накопившееся за два месяца желание, после этого не остановился и долго продолжал, медленно и плавно водя своим членом, пытаясь насладиться обладанием этой женщиной на всю оставшуюся дорогу. Кончив второй раз, сходил в туалет и в ванну, слегка помылся и вернулся обратно. Хозяйка успела расстелить софу. Андрей притянул девушку за ноги к своему лицу, и, когда ее мышцы стали спазматически сжиматься, он услышал, как она кричит. - Ну, что я тебе обещал? - устало выдохнул он, отрывая свое лицо от ее тела. Девчонка кричала и до этого, но тогда он и сам ничего не слышал. А ему нравилось видеть и ощущать, как трепещет под ним молодое тело, видеть как любимая им сейчас женщина получает удовольствие, ему хотелось доставлять ей его еще, еще и еще, ведь он знал, что они любят друг друга в первый и в последний раз. Как ни хотелось поваляться бесконечную "последнюю" минуту, но и она закончилась, Андрей рывком сел, снова сходил в ванну, потом на кухне приготовил ужин и принес его на обнаруженном подносе. Почти не говорили. Включил телевизор, но все передачи были на казахском языке: национальная музыка и толстые дяденьки в халатах и костюмах, грозно размахивающие руками. Поцеловал, прижав ее голову к себе, потрепал по волосам. - Прощай. Закроешь за мной? Раньше, чтобы попасть в этот город, проще всего было воспользоваться услугами Аэрофлота, хотя даже самолетом из тогдашнего Свердловска не было прямых рейсов, а только с посадками и пересадками. На поезде добираться было еще сложнее. Все рейсы прилетали в аэропорт обычно в первой половине дня, и под полуденным солнцем пустыня казалась особенно зловещей. А через пятнадцать-двадцать минут езды на автобусе или маршрутном такси из-за горизонта, над пустыней, поднимались кремовые многоэтажные дома. Глаза отказывались верить в такое чудо, но домов становилось все больше и больше, и вот уже целый город открывался завороженному взгляду. Сейчас вечерело, и, обернувшись, Андрей попрощался со скрывающимся, окрашенным заходящим солнцем в алый свет городом. На Земле много мест, где мы еще не были и очень хотели бы побывать, но еще больше мест, где мы уже были, где побывать уже не доведется, но куда так бы хотелось опять приехать. Через пятьсот метров он выбрался на шоссе и всю ночь ехал по нему вверх-вниз, с горки на горку, мимо казахских поселений, мимо кладбища, не уступающего по красоте городу, мимо рукотворного озера с радиоактивными отходами, мимо своротка к аэропорту. И только пустыня неизменно сопровождала его. Опасаясь погони, Андрей не стал останавливаться на ночлег, ехал до рассвета, не встретив за весь путь ни одной машины. Потом свернул налево по едва проторенной колее. Вскоре впереди послышался шум прибоя. Море открылось внезапно. Скалистый берег, чуть в стороне небольшая бухточка, загон и развалины какого-то строения. Людей, животных и собак не было, Андрей спустился вниз, спешился, осмотрел загон и развалины, неудовлетворенный увиденным, ушел к скалам и, найдя естественный грот, притащил к его входу все свое имущество и, освободив спальник от спрятанных в нем вещей, лег спать. Ему снился сон как во время практики они приехали на экскурсию в такую же бухточку, может быть даже в эту самую, как купались, ныряли, лазили по скалам, ели привезенные с собой фрукты. Особенно запомнилась большая сочная дыня, после которой все руки и половина туловища были липкими и сладкими. Андрею приснилась вчерашняя девчонка, имя которой он так и не вспомнил, как она слизывает с него этот сладкий сок дыни, как они вдвоем бегут в море, навстречу несущимся к ним волнам, как эти волны подхватывают их тела, прилипают к ним, словно тот сладкий сок, и отпускают с неохотой. ...Последнюю ночь перед городом Андрей провел в лесопарке Лесоводов России. Он подъехал к Екатеринбургу по Челябинскому шоссе, но перед Химмашем решил свернуть направо и, уже поздно вечером, выехал на старый Сибирский тракт у Птицефабрики. Этот крюк Андрей решил сделать из-за нежелания ехать через весь город - со стороны Сибирского тракта его дом был гораздо ближе. С собаками исключительно везло: ни одна не выскочила из подворотен частных домов, когда он проезжал мимо, мешал только холодный ветер, дувший прямо в лицо и пробирающий до костей. Бабьему лету, сопровождавшему его на протяжении почти всего пути, похоже пришел конец. А путь был длинный и долгий... И вот он почти дома. Однако Андрей успел заметить, что по ночам города более опасны, в отличие от безлюдных мест, и, совладав с желанием поехать туда прямо сейчас, сошел с дороги и устроился под большой елью, не поужинав, лег спать, закутавшись в спальник с головой. Под утро, окончательно замерзнув от выпавшего ночью снега, Андрей развел костер, позавтракал, потом положил автомат и боеприпасы в полиэтиленовый мешок, разрыл штык-ножом землю и все закопал, присыпав тайник снегом. В опустевший рюкзак запихал оставшиеся вещи и взвалил его на спину. "Ну, в последний путь. Аминь". Последние километры давались особенно тяжело. Ноги упрямо не желали крутить педали, и только холодный осенний дождь заставлял двигаться. При переезде через железнодорожный путь, около конечной остановки тридцать первого маршрута автобуса, пришлость слезть и перейти пешком. "Бог ты мой! Екатеринбург! "Город древний, город славный, бьют часы на башне главной". Дошел-таки. Подумать только - максимум через час буду лежать в теплой ванне, может по дороге смогу купить бутылочку "мартини". Bianco - как я по тебе соскучился! А вечером к девчонкам!" Но даже все эти радостные мысли не прибавили сил, педали назойливо скрипели, захотелось остановиться и разбить велосипед первым попавшимся булыжником. "Как же ты мне надоел, зараза! Всю задницу об тебя смозолил!" Поднялся в горку на перекресток улиц Восточная-Декабристов, дальше дорога шла под горку, и до самого дома можно было почти не крутить педали. Там, на перекрестке Андрей вдруг почувствовал близость дома, забыл обо всем, откуда-то взялись силы, словно открылось второе дыхание, пронесся по улицам, ничего на них не замечая, пока впереди не появился его дом, который тянул его магнитом все эти три месяца, с каждым шагом усиливая свое притяжение. Теперь, увидев то, к чему он стремился долгие дни и ночи, Андрей зафиксировал свой дом в глазах и не выпускал его из поля зрения. "Сейчас, еще несколько сот метров... Ну вот последние три лестничных марша. Лифт, собака, как всегда не работает". Буквально влетев на площадку, он остановился как вкопаный перед приоткрытой дверью своей квартиры. "Что за черт?" Железная дверь была содрана с петель, Андрей обнаружил ее лежащей в прихожей. - Да что тут у вас произошло? Есть кто-нибудь? Это я - Андрей. Он прошел по комнатам: дверцы стенки открыты, все переворочено, но телевизор стоит на месте. В разбитые окна свистит холодный ветер, задувая на подоконник капли непрекращающегося дождя. - А, все равно - я дома. И Андрей устало опустился на диван.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11