люди, которые, как вам кажется, должны быть объединены совершенными преступлениями и низостью существования, ненавидят друг друга, завидуют таким же, как они, и всегда готовы к предательству. За стакан водки, понюшку табаку или несколько су любой донесет администрации о малейшем заговоре. Именно в этом низком состоянии их умов и есть наша сила.— Вот это-то и поразительно. Однако случались коллективные побеги?— Да, небольшими группами. Но никогда не бывает многочисленных мятежных группировок. И наконец, закономерность, которая, возможно, вас удивит: большинство осужденных привыкают к такой жизни, как бы ужасна она ни была. Конечно, они тоскуют о потерянной свободе, хотели бы вновь ее обрести, но им недостает внутренней силы и желания по-настоящему добиваться воли. Немного покорности, рабские привычки, сильное отупение — и вот они уже укрощены, не имеют других потребностей, кроме самой малости: хижина, поле, куры, коза и табак. Таков идеал большинства.— Однако бывают побеги…— …за которые большинство расплачивается головой из-за плохой их подготовки. Они уходят почти без провианта, без помощников на воле и умирают от голода или стрел индейцев. Многие возвращаются с повинной: истощенные, испуганные, предпочитающие тюрьму едва забрезжившей свободе.— А эти неисправимые, которых мы сейчас увидим…— Их примерно триста пятьдесят человек. И уверяю вас — они действительно опасны. Способны на все…— Предположим, что какой-нибудь человек, наделенный сильным интеллектом и волей, богатый, имеющий помощников, средства воздействия здесь и на воле, подстрекнет осужденных к бунту, возглавит их, увлечет за собой, освободит всех разом…— Это совершенно невозможно. Во-первых, его сразу бы выдали. Да, выдали свои же, наиболее доверенные лица. Правда, есть один человек, который смог бы… может быть… Он сумел добиться необычайного влияния на своих товарищей. Они. присвоили ему титул Короля каторги!— Титул из мелодрамы? Мелодрама — пьеса, в которой герои отличаются необыкновенной судьбой, преувеличенными чувствами, попадают в неправдоподобные положения; действующие лица делятся обычно на добродетельных героев и злодеев, причем первые должны в конце концов обязательно восторжествовать.

— Да! Но мелодрамы реальной, в которой никто не шутит.— Какой-нибудь негодяй, фразер Фразер — пустослов, болтун, любящий употреблять громкие и красивые, но бессодержательные фразы.

атлетического сложения и отличающийся жестокостью?— Нет! Это не примитивный, как вы полагаете, террорист, мерзкий и кровожадный.— Вы меня заинтриговали. Глядите-ка! Какие-то здания, охранники.— Это тюрьма Сен-Луи. Мы увидим ее на обратном пути. Впрочем, вам будет неинтересно: ссыльные, бездельники…— Так что же этот Король каторги?— Человек действительно на голову выше всех заключенных и, как мне кажется, из хорошей семьи. Правда, я ничего не утверждаю: администрация никогда не знала как следует своих подопечных. Его взяли и осудили под чужим именем, настоящее же так и не смогли установить. Он образован, бегло говорит на нескольких языках, молод, прекрасно подготовлен физически, велеречив Велеречивый — высокопарный, напыщенный по языку.

, хороший организатор… К тому же способен на все. В моральном отношении — разложившийся тип, стоящий в этом плане всех каторжан, вместе взятых.— Короче, герой романа, не так ли, комендант?— Да, и я жалею, что не знаком с ним.— Так это не ваш подопечный?— Нет! Он был водворен на жительство в саму Кайенну; без сомнения не без помощи какого-то тайного влиятельного лица. За два года молодчик сумел, как я вам только что говорил, оказать неслыханное влияние на своих сотоварищей.— И как он себя ведет?— Черт возьми! Четыре месяца назад он сбежал, не оставив и следа, скрылся, улетучился.— И конечно же, о нем больше не вспоминали. Надо же, какой выискался герой борьбы за независимость, какой Спартак Спартак (? —71 до н. э.) — вождь крупнейшего восстания рабов 73 (или 74) — 71 годов до н. э. в Италии. Восстание охватило почти всю страну, армия рабов составляла около 70 тысяч человек. Она была разбита, Спартак погиб в бою. Его имя символизирует мужество, отвагу, волю к борьбе и победе.

, курам на смех.— Месье! Над такими людьми не смеются! Скажу вам даже, что, согласно секретным донесениям, он может скоро вернуться. Некоторые ссыльные верят в его возвращение.— Немыслимо! Вы, стало быть, наготове… Вооружены до зубов?— Лично я не ношу даже ножа в кармане.— Как? И даже обыкновенного револьвера?— Никакого оружия — ни для нападения, ни для защиты.— Но вас же могут убить?— Три раза меня пытались убить, но это издержки ремесла. Однако я не сосредоточиваюсь на страхе, выполняя свои опасные обязанности. Стараюсь быть человечным и справедливым. А в общем, будь что будет. Но хватит говорить обо мне! Вот новое здание… Исправительная тюрьма Сен-Жан. Вторая родина для пожизненно осужденных. Эти последние имеют право носить бороду и одеты в голубой холст. Вот и вся разница. Но едем дальше. Еще три километра — и через четверть часа мы окажемся у «неисправимых».Несколько минут прошли в молчании, нарушаемом лишь стуком колес. Вдруг в перегретом воздухе послышался какой-то сухой щелчок.Комендант подскочил:— Черт возьми! Это же выстрел из револьвера.— Какой-то охотник преследует дичь…— Здесь, месье, не охотятся. Происходит нечто очень серьезное. Мои люди стреляют только в крайнем случае. Однако что это там за дым, густые клубы…— Может быть, несчастный случай? Мятеж?— Кто знает. Все возможно. Раздался второй, затем третий выстрел.— Стоп! — скомандовал комендант.Кучер натянул вожжи и остановил лошадей на всем скаку.Комендант попросил:— Месье, выйдите, пожалуйста. Инженер крайне удивился:— Не окажете ли вы нам честь и не скажете — почему?— Я предлагал прогулку в надежде, что она будет приятной. Но долг запрещает мне подвергать вас опасности.— Комендант! Умоляю! Позвольте остаться.— Еще раз говорю: опасность смертельная.— Тем более!— Спуститесь на землю.— Нет! Я отказываюсь повиноваться. И ты тоже, не правда ли, Поль?— Я ни за что не покину тебя! — горячо заверил юноша.— Однако вы взваливаете на меня ужасную ответственность.— Освобождаю вас от нее! Я жал вашу руку как гость… Мы друзья на всю жизнь, и я ни за что не покину вас в минуту опасности… Остаемся! Кучер, гони!Возница не заставил повторять. Он взмахнул кнутом, и кони стали на дыбы, а потом понеслись в ту сторону, где клубился дым.Поняв, что ему не поколебать решимости путешественников, комендант принял без дальнейших препирательств свершившийся факт и добавил:— Месье, вы — храбрые люди… И я сумею доказать вам мою признательность.Вдруг вдали послышались крики, дикие вопли, исходившие из толпы, видимо доведенной до отчаяния.— Скорее, — приказал комендант, — скорее!Дорога разделилась на три ветви, образовывавшие в основании как бы гусиную лапу. Одна ветвь шла вдоль рукава реки, омывающей остров Порталь, другая направлялась прямо в лес, а третья — к «Пристанищу Неисправимых». По ней-то и покатили экипаж разгоряченные лошади.Внезапно путникам открылось настоящее адское зрелище. Длинный ряд бараков, сараев и других построек был охвачен пламенем. Крыши, деревянные перекрытия, различные материалы, провизия, — все горело, дымилось, трещало. Стояки и брусы рухнули, перевернутые козлы валялись вверх ногами; обтесанные бревна образовывали баррикады, за которыми спряталась сотня мятежников, подлых и страшных.Напротив пылавших зданий, перпендикулярно к ним стояли другие строения; там осужденные набросились на своих стражей. Этим последним, окровавленным, в разодранной одежде, с револьверами в руках удалось отойти к уцелевшему караульному помещению и укрыться за большой печью. Но тут подошла третья группа каторжников и атаковала здание. Под ударами топоров и палок стена стала подаваться. Через несколько секунд началась схватка, настоящая бойня, но охрана отчаянно сопротивлялась.Экипаж, как молния, разрезал толпу мятежников, опрокинул наиболее разъяренных и проехал, подпрыгивая, по их распластанным телам. Охранники узнали своего начальника и дружно воскликнули:— Да здравствует комендант!Каторжники в свою очередь что было сил завопили:— Долой жандармов! Смерть шпикам!Затем бандиты кинулись на ландо, вцепились в лошадей, повисли на дверцах экипажа, ухватились за рессоры, колеса, кузов, и возок остановился.Не обращая внимания на разъяренную толпу, комендант бесстрашно крикнул громовым голосом:— По местам! Живо!— Смерть шпикам! Смерть охранникам!Тут ландо накренилось и опрокинулось, его стенки хрустнули и сломались.Комендант, инженер и их спутник остались стоять, а охранник упал. Бандиты зацепили багром его за пояс и потащили. Один из каторжников занес над ним топор…Инженер, увидев это, прыгнул навстречу опасности и так грозно закричал, что мятежники остановились. Охранники стали стрелять из револьверов. Сильным ударом ноги в живот инженер отбросил человека с топором и крикнул охранникам:— Не стрелять!Рукой, крепкой как железо, он поднял упавшего солдата и поставил его на ноги и тут же подхватил тяжелый топор. Размахнувшись им, как простой палкой, отважный гость коменданта подошел к страшной толпе и решительно потребовал:— Сложить оружие, негодяи! Сложить оружие! Или я всех перебью!Ошарашенные подобной неустрашимостью, каторжники заворчали, стали отступать назад с покорным видом.В то же время показал себя героем и приятель инженера. Готовые на все бандиты окружили коменданта и начали дергать его за одежду, толкать. Один негодяй даже схватил его за горло. Анатоль Бодю мгновенно сунул мерзавцу в глаза раздвинутые два пальца. И тот, на миг ослепленный, спотыкаясь попятился.— Смотри мне! — вдогонку юноша. Второй бандит получил страшный удар по шее ребром ладони и рванул назад.— Гляди, горло перережу!Третий взвыл от удара по берцовой кости и замер на месте.— Давай-ка ноги в руки…Четвертый стал жертвой мастерского удара по животу.— И этот готов!Пятый выплюнул два зуба, которые выскочили не без помощи каблука разъяренного гавроша Гаврош — герой романа французского писателя Виктора Гюго (1802—1885) «Отверженные» (1862) — обаятельный, подлинно национальный образ задорного парижского подростка, ставший выражением революционного духа французского народа, его бесстрашия и жизнерадостности.

.— Ешь теперь кашу!Проклятия, стоны, крики ярости и боли, угрозы неслись со всех сторон, но у толпы, еще минуту назад сплоченной и наглой, как бы сломали хребет: на глазах она превращалась в какую-то неорганизованную массу.— Эй вы! — пронзительно закричал запугавший всех гаврош. — Отойдите от шефа! Или берегите свои морды!Предупреждение сработало. Через несколько секунд коменданта освободили. Он был слегка потрепан и в разорванной одежде. Несмотря на подавляющее численное превосходство, мятежники, ворча, начали медленно отходить. Крики стали уже не такими угрожающими. Каторжники изумленно глазели друг на друга и обменивались репликами Реплика — здесь: краткое возражение, ответ.

, в то время как ярость их постепенно гасла.Комендант, сохранявший изумительное хладнокровие, сделал знак и крикнул своим:— Все ко мне!Охранники, крепко избитые и контуженые, сгруппировались вокруг коменданта, зажав в руках револьверы. А инженер тем временем, смело приблизившись к бандитам, потрясал топором и продолжал требовать:— Бросай оружие!.. Гром и молния! Бросай оружие!Анатоль, со своей стороны, призывал всех к порядку, но менее энергичным образом:— Оставьте нас в покое и п-подите прочь… Мы на вас уже нагляделись!Фактотум говорил все это, посмеиваясь, стоя очень близко от бандитов, один против всех.И вот все закончилось. Мятеж, который мог иметь ужасные последствия, постепенно захлебнулся. Сопровождаемый ворчанием недовольных, пожар сопротивления потухал, как и пламя, пожиравшее здания.Надсмотрщики столпились вокруг начальника, а он спокойно сказал своим спутникам:— Вместе со мной вы приехали в самый ад каторги и помогли из него выбраться коменданту и этим славным солдатам! От их и от своего имени я всем сердцем благодарю вас.Инженер, водрузив на нос свое задымленное пенсне, упавшее во время кутерьмы, и вновь прикрепив его к шелковому шнуру, ответил, склонившись в поклоне:— Мы сделали что могли. Это наш долг.А охранник, который так счастливо избежал топора убийцы, в восхищении посмотрел на француза. Не скрывая своей радости, он, растроганный и признательный, промолвил:— Железный человек.А про себя подумал: «Где, черт возьми, я уже видел эти глаза?» ГЛАВА 3 В виду Со-Эрмина. — Как пересекли стремнину. — Флотилия пирог. — Те, кого уже не ждали. — Как Железная Рука излечился от своего ранения. — Такари. — С глазу на глаз. — Тайны Мадьяны. В шестидесяти километрах вверх по течению реки от Сен-Лоран-дю-Марони расположен Со-Эрмина. Это первое из скалистых заграждений, которые, мрачно спрятавшись в воде, в бесчисленном количестве выступают вплоть до самых истоков Итани.Лет двадцать назад географы и дипломаты единогласно признали, что Итани — не что иное, как верховье Марони. Мнение спорное, не подтвержденное никакими научными доказательствами. Но оно имело своим последствием то, что колонию ограничили строгими пределами и по зрелому размышлению отрезали ее в пользу Голландии. Увы! Французским полномочным представителям оказалось плевать на свои территории.Не согласимся лишний раз с этим решением и пойдем дальше.Итак, три главных притока Арауа, Итани и Тапанаони. (Примеч. авт. )

, которые образовали нашу большую экваториальную реку, были перерезаны несколькими водопадами, очень высокими и неприступными и пересеченными на спуске головокружительными стремнинами. Их скорость, хоть и представляющая опасность для путешественников, доставляет им наслаждение, сходное с радостью быстрой езды на автомобиле. Три индейские пироги, следовавшие одна за другой на расстоянии сотни метров и спускавшиеся вниз, приготовились преодолеть Со-Эрмину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31