И я прошу «Глен ойл» сделать такой же выбор.С этими словами я ставлю банку в центр стола, тянусь к колечку и с хладнокровной улыбкой дергаю за него.Это очень похоже на извержение вулкана.Шипучий клюквенный напиток с шумом вырывается из банки, разливается по столу, окрашивая документы и бумаги в ярко-красный цвет, и... нет, пожалуйста, только не это... фонтаном бьет в лицо Дугу Гамильтону.— Мать твою! — ахаю я. — Ой, мне, конечно, очень жаль...— Иисусе, — раздраженно цедит Дуг Гамильтон, поднимаясь и доставая из кармана платок, — Эта штука оставляет пятна?— Э... — беспомощно бормочу я, вцепившись в банку, — не знаю.— Сейчас принесу салфетку! — восклицает другой тип, поспешно вскакивая.Дверь за ним закрывается, и воцаряется тишина, прерываемая только стуком капель клюквенного напитка, медленно падаюших на пол.Я таращусь на Дуга Гамильтона. Лицо пылает, в ушах стучит кровь.— Пожалуйста, — выдавливаю я хрипло и откашливаюсь, — не говорите моему боссу.
Вот и все. Я провалила дело.Едва волоча ноги по вестибюлю аэропорта Глазго, я чувствую себя совершенно опустошенной. Правда, под коней Дуг Гамильтон был настоящим лапочкой. Сказал, мол, совершенно уверен, что пятно отойдет, и пообещал не выдавать меня Полу. К сожалению, насчет сделки он не передумал.Мое первое серьезное задание. Первый серьезный шанс — и вот как вышло. Мне хочется все бросить. Позвонить в офис и сказать: «Это все. Конец. Я больше никогда не вернусь, и, кстати, на этот риз именно я сломала ксерокс».Но я не могу. Это мое третье место за четыре года. Должно же хоть на этот раз получиться! Это важно для самооценки. Для моего самоуважения. И ещё потому, что Я должна моему па четыре штуки.— Итак, что вам принести? — спрашивает бармен, по виду австралиец, и я непонимающе смотрю на него. Я приехала в аэропорт на час раньше и сразу же отправилась в бар.— Гм... — В голове пустота. — М-м... белого вина. Нет, лучше водки с тоником. Спасибо.Едва он отходит, я снова оседаю на табурет. Подходит стюардесса с заплетенной по-французски косой и садится через два табурета от меня. Улыбается мне, и я слабо улыбаюсь в ответ.Не представляю, как другие ухитряются делать карьеру. Я не из таких. Взять хотя бы мою лучшую подругу Лиззи. Она всегда знала, что хочет стать адвокатом, и теперь — трам-пам-пам! Она барристер Адвокат, имеющий право выступать в судах высшей инстанции.

, ведущий дела, связанные с разными там махинациями. Но я окончила колледж, абсолютно не зная, куда потом податься. Сначала я работала и агентстве недвижимости, и пошла туда только потому, что всегда любила рассматривать обстановку чужих домов, да еще встретила на ярмарке вакансий женщину с потрясающими ярко-красными ногтями, которая рассказывала, будто сколотила такое состо-яние, что к сорока годам смогла отойти от дел.Но я возненавидела это занятие с первой же минуты. Возненавидела всех остальных агентов-стажеров. И невзлюбила некоторые профессиональные приемчики. Например, если кто-то говорил, что может позволить себе дом за триста тысяч, нам полагалось немедленно подсовывать ему описания домов не меньше чем за четыреста и при этом драть нос с видом, мол, как, у тебя всего триста тысяч? Ну, дорогой, да ты просто неудачник!Поэтому через полгода я объявила, что меняю профессию и собираюсь стать фотографом. Это был фантастический момент! Точно как к кино или что-то в этом роде. Па одолжил мне денег на курсы фотографии и камеру, и я собиралась начать потрясающую творческую карьеру. И это должно было стать началом моей новой жизни...Да только все вышло не совсем так.Ну, для начала: вы имеете хоть какое-то представление, сколько платят ассистенту фотографа?Ничего. Совсем ничего!При этом, заметьте, я не стала бы возражать, предложи мне кто-нибудь на самом деле должность ассистента фотографа.Я испускаю тяжкий вздох и смотрю на свое несчастное лицо в зеркале за стойкой бара. В довершение несчастий мои волосы, старательно выпрямленные сывороткой сегодня утром, уже успели скрутиться в мелкие колечки. Чего и следовало ожидать.Что ж, по крайней мере не я одна ничего не добилась. Из восьми студентов моей группы один тут же стал знаменитым и теперь делает снимки для «Вог» и еще кучи модных журналов, один стал свадебным фотографом, одна завела роман с преподавателем, один отправился путешествовать, одна родила ребенка, один работает в «Снэппи Снэпс» Фирма, предлагающая всякого рода фотоуслуги.

, а последний — в «Морган Стенли» Известный производитель одежды.

.А я тем временем все больше и больше влезала в долги и принялась подрабатывать в разных местах и одновременно искать фирму, где бы действительно платили. Так одиннадцать месяцев назад я стала референтом службы маркетинга в «Пэнтер корпорейшн».Бармен ставит передо мной водку с тоником и окидывает любопытным взглядом.— Выше нос! — советует он. — Не так уж все плохо.— Спасибо, — благодарно выдыхаю я и делаю первый глоток. Сразу становится немного легче. На втором глотке звонит мой мобильник.Желудок делает нервное сальто. Если это из офиса, притворюсь, — что не слышала.Но нет — на маленьком дисплее мигает мой домашний номер.— Привет, — говорю я, нажимая зеленую кнопку.— При-и-иветик, — слышится голос Лиззи. — Это всего лишь я! Ну, как все прошло?Лиззи — моя соседка по квартире и самая старая на свете подруга. У нее непослушные темные волосы, ай-кью около шестисот, и лучшего, чем она, человека я не знаю.— Просто жуть, — шмыгаю я носом.— Что случилось? Сделка сорвалась?— Сорвалась. И к тому же я залила директора службы маркетинга «Глен ойл» чертовым клюквенным напитком.В этот момент я замечаю, как стюардесса пытается скрыть улыбку, и предательски краснею. Полный абзац! Теперь о моих похождениях узнает весь мир!— О Господи!Я почти ощущаю, как Лиззи пытается придумать что-то позитивное.— Что ж, по крайней мере тебе удалось привлечь их внимание, — изрекает она наконец. — Они не так легко тебя забудут.— Полагаю, ты права, — мрачно отвечаю я. — Мне звонили?— О! Хм... нет. То есть твой па действительно звонил, но э... знаешь... это не... — уклончиво бормочет она.— Лиззи! Что ему надо? Молчание.— Похоже, твоя кузина получила какую-то премию, то ли за трудолюбие, то ли за усердие, не поняла толком, — снова извиняясь, объясняет она. — Они собираются отметить это дело в субботу, одновременно с днем рождения твоей мамы.— Вот как? Класс.Я растекаюсь на табурете, как перестоявшее тесто. Только этого не хватало! Моя кузина Керри будет триумфально потрясать серебряным кубком с надписью «Лучшему-турагенту-в-мире-с-ложеланием-стать-луч-шим-во-Вселенной».— Коннор тоже звонил — узнать, как у тебя дела, — поспешно добавляет Лиззи. — Такой милый. Сказал, что не хочет звонить тебе по мобильному во время совещания — вдруг попадет не вовремя.— Правда?Впервые за сегодняшний день я немного веселею.Коннор. Мой бойфренд. Мой чудесный заботливый бойфренд.— Он такой зайчик, — продолжает Лиззи. — Сказал, что весь день пробудет на важном заседании, но специально отменил игру в сквош на случай, если захочешь поужинать сегодня в ресторане.— О да, — задыхаюсь я от восторга. — Это было бы неплохо. Спасибо, Лиззи.Я отключаюсь, делаю очередной глоток, чувствуя себя несравнимо лучше.Мой бойфренд.Как верно сказала Джулия Эндрюс Американская актриса и певица британского происхождения, сыгравшая в фильмах «Мэри Поплинс», «Звуки музыки» и других.

, когда собака кусает, когда пчела жалит... я просто вспоминаю, что у меня есть бойфренд, и все внезапно перестает казаться таким уж дерьмом.Или как там еще она выразилась.Да, и не просто какой-то бойфренд. Высокий, красивый, умный бойфренд, которого «Маркетинг уик» назвала одной из ярчайших звездочек современных маркетинговых исследований.Я сижу, вертя в руке бокал с водкой, позволяя утешительным мыслям о Конноре вытеснить из головы все остальные. Думаю о том, как его светлые волосы блестят на солнце. О его неизменной улыбке. И о том, как вчера он без всяких просьб обновил все программы на моем компьютере, и о том, как он... он...И на этом все. В голове абсолютная пустота. Что за вздор! -То есть, конечно, Коннор — настоящее чудо. И в нем так много хорошего. Начиная хотя бы с... его длинных ног. Да. И широких плеч. Не говоря уж о том, как он ухаживал за мной, когда я свалилась с гриппом. Многие ли бойфренды отважились бы на такое? Вот именно.Я такая счастливая! Да, мне повезло. Правда-правда.Я прячу телефон, наскоро приглаживаю волосы и смотрю на часы за стойкой бара. До вылета сорок минут. Не так уж и много. Нервные окончания зудят, как миллионы крохотных насекомых, и я наспех глотаю остатки водки с тоником.— Все будет хорошо, — повторяю я себе в тысячный раз. — Все будет прекрасно.Мне нечего опасаться. Просто... просто... Ладно, скажу честно: я перепугана до смерти.
16. Я боюсь летать.Этого я никогда никому не говорила. Уж очень, жалко звучит. То есть это вовсе никакая не фобия или что-то вроде тою. Мне не становится плохо в самолете, но... при всех остальных равных условиях я предпочла бы остаться на земле.Раньше со мной такого не было, но за последние несколько лет я постепенно распустилась. Хотя знаю, что это совершенная глупость. Сотни и сотни людей летают ежедневно, и это даже безопаснее, чем просто лежать в постели. У вас меньше шансов разбиться, чем... чем найти в Лондоне мужчину, и тому подобное.Но все же мне это не нравится.Может, не помешало бы попросить еще водки с тоником?
К тому времени как объявляют мой рейс, я успела повторить заказ дважды и теперь смотрю на мир куда оптимистичнее. Конечно, Лиззи права. По крайней мере я произвела впечатление, так ведь? По крайней мере они меня запомнили.Направляясь на посадку с портфелем в руках, я снова чувствую себя почти уверенной, удачливой бизнес-леди. По пути ловлю улыбки встречных, и сама широко улыбаюсь, ощущая теплый прилив дружелюбия. Вот видите, мир действительно не так уж плох. Главное — позитивный взгляд на вещи. В жизни все случается, верно? Никогда не знаешь, что ждет за углом.Я подхожу к самолету, и у входа, собирая посадочные талоны, стоит стюардесса с косой. Это она недавно сидела в баре.— Еще раз привет! — улыбаюсь я. — Вот это совпадение! Стюардесса смотрит на меня как на помешанную.— Привет. Э...— Что?Почему у нее такой сконфуженный вид?— Простите... разве вы не заметили? Она смущенно показывает на мою грудь.— Что там? — вежливо спрашиваю я, опускаю глаза и в ужасе застываю.Шелковая блузка каким-то образом расстегнулась, я шла по залу. Сразу три пуговицы! Края разошлись, в них выглядывает лифчик. Мой розовый кружевной лифчик. Тот самый, который немного полинял после стирки.Так вот почему все мне улыбались! Не потому, что мир прекрасен, а потому что я — Женщина В Линялом Розовом Лифчике.— Спасибо, — бормочу я, неуклюже возясь с пуговицами. Лицо горит от стыда и унижения.— Сегодня не ваш день, верно? — сочувственно спрашивает стюардесса, протягивая руку за посадочным талоном. — Простите, я случайно подслушала ваш разговор.— Все тип-топ, — бормочу я, выдавливая улыбку. — И вы правы, это не самый счастливый день в моей жизни.— Вот что, — тихо говорит она, — не хотите место получше?— Это как? — тупо переспрашиваю я.— Все очень просто. Вы заслужили небольшую передышку.— Правда? Но... не можете же вы вот так просто пересаживать людей?— Можем. Если есть свободные места. Мы предпочитаем об этом не распространяться. Да и полет такой короткий. — Она заговорщически подмигивает и шепчет: — Только никому не рассказывайте, ладно?Она ведет меня в передний салон и указывает на большое широкое удобное кресло. Мне еще в жизни ничего не улучшали! Поверить невозможно, что она действительно пустила меня сюда!— Это первый класс? — интересуюсь я, жадно впитывая атмосферу ненавязчивой роскоши. Справа от меня мужчина в дорогом костюме, что-то печатает на лэп-топе, Две пожилые женщины в углу надувают подушки.— Бизнес-класс. На этом рейсе нет первого класса, — говорит стюардесса уже обычным голосом. — Вам удобно?— Лучше не бывает! Огромное вам спасибо.— Без проблем.Она снова улыбается и отходит. Я заталкиваю портфель под переднее сиденье.Вот это да! Уж повезло так повезло. Удобные сиденья, подставки под ноги и все такое! «Похоже, меня ждет приятное путешествие, от начала и до конца», — говорю я себе, как ни в чем не бывало застегивая ремень и пытаясь игнорировать неприятное щекочущее ощущение в животе.— Хотите шампанского?Это новая приятельница-стюардесса лучезарно улыбается мне.— С удовольствием. И еще раз спасибо, — киваю я.— А для вас, сэр? Шампанского?Мой сосед даже не поднял глаза. На нем джинсы и старый свитер, и он упорно смотрит в окно. И только когда, отвечая, поворачивается, я успеваю рассмотреть темные глаза, недельную щетину и глубокую морщину на лбу.— Нет, спасибо. Только бренди. Спасибо, — отвечает он сухо, с американским акцентом. Я уже хочу вежливо осведомиться, откуда он родом, но сосед тут же отворачивается и снова таращится в окно.Вот и хорошо, потому что, если честно, я тоже не в настроении вести светские беседы. 2 Ладно. Если честно, мне тут не нравится.Я знаю, что это бизнес-класс. Знаю, что никогда еще не летала в такой роскоши. Но в животе по-прежнему ворочается тугой ком страха.Пока мы взлетали, я медленно считала с закрытыми глазами, и это вроде как сработало. Но на «триста пятьдесят» я выдохлась. Так что теперь просто сижу, попиваю шампанское и читаю статью в «Космо» «Тридцать дел, которые нужно успеть совершить до тридцатилетия». Я старательно изображаю невозмутимую деловую женщину, важную шишку, директора службы маркетинга, для которой бизнес-класс — дело привычное. Но Господи, почему я вздрагиваю от малейшего шума? Почему от каждого толчка перехватывает дыхание?Стараясь сохранять внешнее спокойствие, я тянусь к заламинированной инструкции по безопасности и пробегаю ее глазами: «...запасные выходы... кислородные маски... Если возникнет необходимость в спасательных жилетах, помогите сначала старикам и детям.
1 2 3 4 5 6