От такой несправедливости гнев Лили вспыхнул, словно сухая солома от искры.– Этот продавец – такой же болван, как и твой кузен! – с негодованием воскликнула она.– Нет, если уж кто здесь болван, так это я! – прорычал Деймон. – Так как на одно мгновение поверил, что в твоей продажной лживой душе есть хоть немного искреннего чувства.Лили с мучительной болью смотрела на мужчину, еще несколько часов назад бывшего таким ласковым и великодушным возлюбленным, не в силах поверить в то, что сейчас он бросает ей в лицо подобные обвинения. Еще ничто и никогда не ранило ее так сильно.Хокхерст с горечью усмехнулся.– Как ты обманула меня своими заявлениями, что тебе от меня ничего не нужно… Но ты такая же алчная и лживая, как и другие актрисы!Лили внезапно стало дурно. Деймон был первым мужчиной, которому она отдалась, и вот сейчас он, вместо того чтобы по достоинству оценить ее дар, обвинял ее в жадности и лживости.Хокхерст грубо схватил Лили за руку.– Ты делаешь мне больно! – воскликнула она, тщетно пытаясь вырваться из стального капкана рук, так нежно и умело ласкавших ее ночью.Ее сердце разрывалось от ненависти и презрения, выплеснутых на нее Деймоном.Внезапно он отпустил ее руки и, прежде чем Лили успела что-либо сообразить, обхватил ее голову. Она судорожно дернулась, пытаясь высвободиться из стиснувших ее клещей, но силы были слишком неравны.Его рот, даривший Лили вчера такое наслаждение, обрушился на ее губы безжалостным варварским поцелуем, не имеющим ничего общего со страстью, а несущего лишь наказание и унижение.И свою задачу он выполнил отменно.Лили почувствовала себя втоптанной в грязь; она отчаянно пыталась сдержать слезы обжигающей боли и ярости. Еще ни один мужчина не смел так обращаться с ней! И Деймон не останется безнаказанным. Да, он дорого заплатит за все!Наконец Хокхерст ее отпустил. Лили взглянула в его лицо, искаженное гневом и презрением. Как она могла быть настолько глупа, что по своей воле отдалась этому человеку?– Назови цену, которую ты назначаешь за свои ласки, – язвительно произнес Деймон.Лили ахнула. Так он считает ее шлюхой, готовой отдаться любому, кто ей заплатит? Взбешенная, она на какое-то время лишилась дара речи.Как ей хотелось преподать этому надменному высокомерному мерзавцу урок, который он запомнит на всю жизнь! Внезапно ее озарила счастливая мысль.Он считает ее алчной и продажной? Что ж, она станет для него именно такой, какой он предпочитает ее видеть.Сегодня ее актерскому таланту выпало серьезное испытание.Лили изобразила на лице лицемерную, хитрую улыбку.– А сколько вы готовы выложить за то, чтобы я стала вашей любовницей?Ей было невыносимо тяжело перенести появившееся в его глазах выражение омерзения. Однако Лили была слишком хорошей актрисой, чтобы показать ему свои чувства.– Должна вам сказать, ваш кузен…– Не думай, что тебе удастся устроить между мною и Эдвардом торги за право получить твою благосклонность!– Значит, вы и впрямь так скупы, как о вас ходит молва?– Осторожнее! – предостерегающе произнес Деймон. – Не заходи слишком далеко.Лили беспечно отмахнулась от его угрозы.– Сказать по правде, я предпочитаю щедрых мужчин – вроде вашего кузена. Думаю, я все же остановлю свой выбор на нем.Она знала, что Деймон будет взбешен, но успех превзошел ее самые смелые ожидания. Лили не могла вспомнить, когда в последний раз видела настолько разъяренного человека.– Лживая, продажная тварь! – прорычал Хокхерст.Неужели это правда? – с горечью подумал он, не в силах поверить, что так жестоко обманулся в этой женщине. Даже после проклятой записки его кузену, написанной ее почерком, даже после всего сказанного Эдвардом и продавцом ювелирного магазина Деймон цеплялся за надежду, слабую, как дрожащий огонек свечи, что Лили не такая мерзавка и все как-то объяснится.Увы! Она оказалась гораздо хуже!– Неужели тебе доставит удовольствие разрушить брак, который, если бы не ты, мог бы быть счастливым? – ледяным тоном спросил Деймон.Лили промолчала, и он продолжал:– Ты сильно ошиблась, оценивая размеры наследства Эдварда. Он больше не сможет позволить себе подобных подарков.Она небрежно пожала плечами:– Разделавшись с его состоянием, я подыщу себе кого-нибудь другого.– Будь ты проклята! Вот когда открылась истинная Лили Калхейн!Хокхерст едва удерживался от желания придушить эту жадную коварную стерву.Лили жеманно улыбнулась:– Поскольку вас так беспокоит благополучие несчастного ягненка, сколько вы сами готовы заплатить мне за то, чтобы я оставила бедного мальчика в покое?Деймон был потрясен до глубины души. Значит, вот как поставлен вопрос!– Тысячу фунтов, – бросил он.Похоже, Лили была оскорблена этим предложением.– А вы действительно такой жмот, как о вас говорят! Неужели вы так дешево цените своего бедного родственничка?– Две тысячи!– Скупердяй! Двадцать тысяч!– Пять!После долгих гневных препирательств Лили согласилась на десять тысяч фунтов.Деймон потребовал, чтобы она принесла перо и бумагу и написала расписку в том, что по получении десяти тысяч фунтов обязуется отказаться от всяческих попыток увидеться или связаться с Эдвардом.Лишь когда она выполнила его требование, Хокхерст выписал банковское поручение. Отдавая ей поручение, он приказал вернуть подаренный Эдвардом перстень.Лили вдруг смутилась, но быстро взяла себя в руки и одарила его фальшивой улыбкой.– Нет-нет! Я хочу оставить что-нибудь на память о милом мальчике.– Не верю! У тебя чувств не больше, чем у булыжника из мостовой.– Да, мне следовало знать, что вы в это не поверите, – усмехнулась она. – Если честно, я надеюсь получить за него в ломбарде кругленькую сумму.Хокхерст грубо выругался.Лили помахала у него перед носом банковским поручением.– Предлагаю вам поскорее убраться отсюда, пока я не решила, что этого недостаточно!Хокхерст глухо зарычал:– Не переусердствуй! Мой кузен сразу же остынет к тебе, узнав, что я тебя бросил!После этого он с грохотом захлопнул за собой дверь.Прощальные слова Деймона обожгли Лили сильнее бича, несмотря на то что она сама сделала все возможное, чтобы довести его до бешенства.Лили упала на диван, борясь со слезами – слабостью, которую терпеть не могла. Сейчас не время плакать, жестко одернула она себя. Ей предстоит много дел.Решительно встав с дивана, молодая женщина, позвав Труду, сообщила ей, что они покидают Бат сегодня же вечером. Задерживаться здесь не имело смысла. На сцену ей больше не выходить, а встречаться ни с Хокхерстом, ни с его кузеном у нее не было ни малейшего желания.Лили решила немедленно отправиться в Уэймут и провести две недели так, как она и собиралась раньше. Придется пропустить прощальный спектакль сезона в Королевском театре, но с этим ничего не поделаешь.Труда занялась упаковкой вещей, а Лили отправилась нанимать дилижанс, который доставит их в Уэймут. 14 Хокхерст был не из тех, кто откладывает на потом неприятные обязанности, поэтому, выйдя от Лили, он сразу же направился к дому Эдварда. Пусть его глупый кузен увидит подписанное вероломной обманщицей обязательство впредь никогда с ним не видеться.Деймон также намеревался рассказать ему о том, что Лили собирается заложить подаренный им перстень. Если и это не откроет молодому глупцу глаза на то, с кем он связался, его надо будет ради его же блага немедленно поместить в психиатрическую лечебницу.Граф с горечью подумал о том, сколько пришлось заплатить за перстень его кузену. Урок для мальчишки оказался слишком дорогим!Впрочем, ему самому был преподан еще более дорогой урок. Десять тысяч фунтов! Но это еще меньшая из бед. Гораздо мучительнее было горькое сознание того, что его предали. Хокхерст ненавидел себя за то, что так увлекся коварной актрисой. Вот что значит поверить женщине! Еще никому не удавалось выставить его таким дураком и, видит бог, никому больше не удастся.Даже измена Оливии, случившаяся много лет назад, не причинила ему столько мук и страдания, как предательство Лили. До этого Деймон даже представить себе не мог, что женщина способна нанести ему такую глубокую рану.Молодой лакей, открывший дверь дома, попытался было сказать Хокхерсту, что мистер и миссис Сент-Клеры никого не принимают.– Меня они примут, – ответил Деймон, отстраняя слугу и проходя в зал. – Где мой кузен?Лакей указал глазами на малую гостиную. Деймон решительно шагнул в нее и изумленно застыл в дверях.Эдвард и Сесилия слились друг с другом в страстных объятиях.После случившегося сегодня утром граф меньше всего на свете ожидал увидеть такое. Он понимал, что ему следует незаметно покинуть комнату, но поразительная картина, открывшаяся его взору, требовала объяснений.Поцелуй молодых супругов грозил затянуться до бесконечности, и Хокхерсту пришлось кашлянуть.Молодой муж испуганно вздрогнул. Увидев, кто нарушил их с Сесилией уединение, он гневно воскликнул:– Ястреб, черт побери, кто дал тебе право так бесцеремонно врываться к нам?Хокхерст не обратил на кузена никакого внимания, так как увидел повернувшуюся к нему Сесилию. Произошедшая с ней перемена была столь разительна, что он с трудом верил своим глазам. Исчезли капризно надутые губы и несчастный взгляд. Сесилия смотрела на своего мужа с обожанием.А Эдвард, похоже, снова был в нее влюблен.Несомненно, молодые супруги наслаждались примирением. Хокхерст не мог этого понять, так же как не мог понять и произошедшее с Сесилией волшебное превращение.Он высказал ей свою радость по поводу ее счастливого и довольного вида, но не приминул прямо спросить о причине столь приятной перемены.– Теперь я знаю, что муж действительно любит меня! – смущенно покраснев, ответила она.Гром и молния, бедная девочка сказала бы совсем другое, узнав про перстень, подаренный ее супругом Лили.– Понимаете, – с жаром продолжала Сесилия, – я думала, что Эдвард разлюбил меня, после того как я, вынашивая ребенка, стала толстой, неуклюжей и некрасивой.Хокхерст подумал, будет ли какой прок, если он скажет, что ее сделала некрасивой не беременность, а мученический вид, который она добровольно приняла на себя.– А я думал, – признался Эдвард, – что ты терпеть не можешь свою беременность и меня, повинного в ней.– О, милый, я была самым несчастным существом на белом свете, считая, что навсегда лишилась твоей любви. Ну почему ты не подарил мне его раньше!– Что? – вмешался Деймон. Неужели Эдвард и ей подарил какое-то дорогое украшение?Сесилия гордо протянула ему левую руку. На среднем пальце рядом с обручальным кольцом сверкал огромный бриллиант, купленный юным глупцом для Лили.Деймон был настолько ошеломлен, что не задумываясь выпалил:– Черт возьми, откуда он у тебя?Услышав этот вопрос, Эдвард побелел как полотно.– Мне его подарил мой супруг! – торжествующе воскликнула Сесилия.Эдвард бросил на кузена полный отчаяния взгляд, умоляя молчать про обстоятельства, при которых был куплен перстень.Сесилия сунула Деймону под нос карточку.– Читайте, что он написал. «Моей единственной любви Дарю я это скромное свидетельство своих чувств. Знай, что я буду боготворить тебя до конца жизни. Навеки твой Эдвард.» Какое счастье, что молодой лопух не назвал свою единственную любовь по имени!– Будешь ли ты отрицать, что это самое прелестное письмо из всех когда-либо написанных влюбленными? – спросила сияющая Сесилия. – Я буду хранить его как самую дорогую реликвию – как и сам перстень.Неудивительно, что Эдвард выглядит так, будто ему на голову обрушилась вагонетка с добываемым в окрестностях Бата камнем.Хокхерсту показалось, что ему на голову обрушились по крайней мере две вагонетки.Всему этому могло быть только одно объяснение – Лили отправила Сесилии этот чертов перстень еще до того, как он пришел к ней домой. Она не могла отдать его, потому что его у нее уже не было. Что она тогда спросила у служанки? – Надеюсь, ты успешно справилась с моим поручением? – Да, как вы и просили, я вручила его лично ей в руки. Почему Лили не сказала ему правду насчет того, как в действительности поступила с перстнем? Какое-то время Деймон не мог найти ответ. Затем, решительно настроившись думать о ней только самое худшее, он пришел к выводу, что она увидела в этом способ вытребовать у него крупную сумму.И, черт бы ее побрал, она в этом преуспела! Десять тысяч фунтов! Деймон не мог прийти в себя от потрясения, насколько изощренным был замысел Лили. Она знала, как он беспокоится за своего кузена и хочет сохранить его брак. Хитроумная тварь верно рассчитала, какова будет его реакция, когда он узнает про этот проклятый перстень.– Дорогой, – ласково проворковала Сесилия, – мне было так тяжело от мысли, что ты меня больше не любишь!– А я думал, виной всему, что я что-то сделал не так.Сесилия рассказала о том, как надеялась, что Эдвард выразит ей свою благодарность за будущего наследника так же, как это сделал муж ее сестры.– Я понятия не имел об этом, – признался Эдвард. – Если бы я знал, то давно купил бы тебе все, чего бы ты только ни пожелала.– Но, дорогой, самое поразительное, ты купил мне именно тот перстень, о котором я так давно мечтала. Вот уже много дней я заходила в магазин и любовалась им…Хокхерста осенила внезапная догадка. А что, если Лили знала… Нет, это невозможно.– Я… мне показалось, он тебе понравится, – неуверенно произнес Эдвард. У него еще сохранилась совесть, поэтому, встретившись взглядом с кузеном, он пристыженно покраснел.Деймон собрался уходить, но Эдвард поспешно сказал:– Ястреб, перед тем как ты уйдешь, мне бы хотелось переговорить с тобой о некоторых ценных бумагах, которые ты приобрел на мое имя. Предлагаю пройти в библиотеку и спокойно обсудить этот вопрос.Хокхерст понял, что этот вопрос не имеет никакого отношения к ценным бумагам. Впрочем, и сам он в свою очередь желал задать кузену несколько вопросов.Они оставили Сесилию в малой гостиной любующейся перстнем.Когда они оказались наедине в библиотеке, юноша, который, похоже, был на грани нервного срыва, произнес дрожащим голосом:– Ястреб, прошу тебя, избавь меня от Лили!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43