– Мои соболезнования, милорд. Сидони заставила себя улыбнуться.– Боже мой, Девеллин! – Она сбросила черную карту. – Аласдэр еще забыл вчерашний случай.– Да, мисс Ледерли подожгла его ковер, – весело заявил Аласдэр.– Но зачем? – ужаснулась Джулия, и маркиз бросил на нее косой взгляд.– Давайте просто скажем, что мне ужасно не повезло, мэм. – Он положил козырь и забрал взятку. – Но, похоже, это меняется. Аласдэр, может, вместо сплетен ты займешься игрой?– Дев, теперь я просто должен сказать все. Леди, мой друг стал последней жертвой Черного Ангела. Я бы поведал вам некие подробности, только, боюсь, они не для женских ушей.– Успокойся, Аласдэр, – сказал маркиз.– Какой Черный Ангел? – невинно произнесла Сидони. – Я не понимаю, о чем вы говорите.– Не о чем – о ком. Это Робин Гуд женского пола, которая охотится на светских джентльменов, – объяснил Аласдэр.– Вы шутите, сэр! Ведь на самом же деле такого человека нет?– Вы хотите сказать, мэм, что не слышали о подвигах Черного Ангела?Сидони покачала головой.– Боюсь, мы не часто бываем в обществе. В глубине дома часы пробили десять.– Пожалуй, я выпью хереса, – сказала Джулия. – По-моему, наша игра закончена.– Да, я лучше поворошу ваш памятный ящик, – согласился Аласдэр.– Только бесхарактерный человек выходит из игры, когда его выпороли. – Маркиз взглянул на Сидони: – Пикет, мадам?Джулия с Аласдэром направились к столику возле окна, и Девеллин начал сортировать колоду, отбрасывая мелкие карты в сторону.– Милорд, вы же не хотите играть в пикет?– Я ненавижу его, – признался маркиз, ловко тасуя остатки колоды. – Но это благовидный предлог, чтобы избавиться от Аласдэра и спокойно посидеть с вами.– Никакого предлога вам не требуется, – ответила Сидони. – Это мой дом, милорд. И Джулия моя подруга, а не компаньонка.– Вы намного моложе, дорогая.– Приближаюсь к тридцати. Как недавно вы сами напомнили мне.– Очень дурно с моей стороны. Тем более что вам никогда столько не дашь. И долго вы были замужем?– Десять лет.Он перетасовывал карты, пристально глядя на нее.– Жена-ребенок.– Мне было семнадцать.– Разве в семнадцать лет вы осознавали, что делаете? Вряд ли.– Многие девушки выходят замуж в таком возрасте.– Да, это браки по расчету. Но вы, Сидони? Ваш брак не по расчету, я уверен.– Почему вы так решили?– Я считаю, что вы сделали это исключительно по любви.– За столь короткое знакомство вы успели так хорошо меня узнать, милорд?– Да. Я ошибаюсь?С противоположного конца гостиной донесся взрыв смеха. Аласдэр повернулся в кресле, затем поднял что-то из ящика, как бы желая, чтобы Девеллин тоже увидел. Это был старомодный корсет.– Господи, чем они там занимаются? – пробормотал маркиз. – Не важно. Они плохо влияют друг на друга. А теперь ответ на мой вопрос.Сидони закусила губу.– Нет, вы не ошибаетесь. Я сбежала с Пьером… сбежала из школы… я думала, что влюбилась.– А в действительности?– Я была… одинока, – нерешительно ответила Сидони. – Хотя да. Я чувствовала все то, о чем пишут в любовных стихах, но теперь они кажутся глупыми.– Они, правда, глупые? – спросил маркиз.– Очень глупые.– Дорогая, вы меня разочаровываете, – прошептал он. – Я надеялся, что в целом поэты были правы и любовь неиспорченной женщины может когда-нибудь исправить даже меня.– Полагаю, вы меня дразните, милорд. Он склонил голову набок.– Я? Неуверен.– Тогда к какому исправлению вы стремитесь? Если вам нужно только прощение светского общества, вы можете отчасти получить его за титул… А за герцогство – почти все.Девеллин громко засмеялся, и Джулия с Аласдэром повернулись в их сторону. Аласдэр держал пару шелковых гаремных туфель с загнутыми носами. Сидони выбрала этот момент, чтобы ринуться в еще более опасные воды.– Милорд, я полагаю, у вас есть семья? – небрежно спросила она. – Вы с ней близки?– На самом деле нет. Мать недовольна моим образом жизни, а с отцом мы вежливо отчуждены.– Такое часто случается, да?– Семейная отчужденность? Похоже, вы убедились на собственном опыте?– Мой отец умер, пока я была в школе. Мать вела свою жизнь. Может, это нельзя считать отчуждением. Но и близостью тоже.– Простите.Сидони покачала головой.– Случается кое-что и похуже. У вас нет других родственников? Братьев или сестер?– Брат у меня был, – ответил маркиз, опуская руку в карман сюртука. – Пока он не умер, мы были неразлуч… – Его рука замерла.– Что-то не так? – Сидони вдруг стало нехорошо. Девеллин вынул руку из кармана и натянуто улыбнулся.– Я иногда носил с собой его миниатюру. Но был с нею, как выяснилось, неосторожен. И теперь, после стольких лет, я не могу еще привыкнуть, что мой карман пуст.– Мне очень жаль.– Я просто хотел показать вам, насколько мы не похожи. Гре г был очень красивым, с доброжелательностью во взгляде, чем я, увы, не обладаю.– Не уверена, что это правда.– Очаровательная ложь. А вы, дорогая? Кому позволено называть вас Сид, чего не могу делать я?Но Сидони еще думала о молодом человеке на миниатюре.– У меня есть брат, – вяло сказала она. – Джордж намного старше и что-то вроде… – Она умолкла, подбирая нужное слово.– Вроде чего?– Мои отношения с братом сложно объяснить. Джордж Польше, чем брат, и меньше, чем отец.– Я понимаю.– Сомневаюсь.– Вы не могли бы рассказать мне больше?Сидони открыла, потом закрыла рот и наконец все-таки ответила:– Джордж убежал из дома, когда был совсем юным. Он попал в дурную, опасную компанию… Я не имею в виду компанию негодяев, распутников, испорченных богатых молодых людей. Я имею в виду опасную. Мы тоже стали отчужденными. Не по своей воле, если вы понимаете разницу.– Полагаю, да. А еще вижу, что вы очень его любите. Она кивнула.– Когда Джордж убежал, мы с ним долго не виделись. Мать послала меня в школу. Я думала, что больше не увижу его, но вскоре после моего замужества он сам разыскал меня. Я была очень рада.– И теперь он, полагаю, совершенно другой человек.– Зависит от того, что под этим подразумевать. Девеллин поднял брови.– Кажется, ваш брат довольно таинственная личность.– Для меня он просто Джордж. Он… властный. Немного безжалостный. Но в детстве у меня всегда было ощущение, что он единственный человек, на кого я могу положиться. Папу я видела редко, мама вечно ссорилась с нянями и гувернантками, поэтому они долго не задерживались. Господи! Почему я вам это рассказываю? – Сидони прижала кончик пальца к губам.– Нравится сочувственное и заинтересованное выражение моего лица? – предположил маркиз.Она бросила на него скептический взгляд.– Разумеется, нет.– Тогда продолжайте, – улыбнулся Девеллин.И, как ни странно, она подчинилась, сама, удивившись себе.– Джордж был у папы единственным сыном. Только наши родители не были женаты. Мы папина семья второго сорта.– А, понимаю.– Да, история долгая и печальная. Не стану вам ею докучать.Маркиз, наконец, отложил колоду в сторону.– И в моей жизни много такого, что я предпочел бы не обсуждать. Я вас понимаю.Сэр Аласдэр вдруг поднялся:– Боже мой, Дев! Уже половина одиннадцатого. Тот вынул карманные часы.– В самом деле, – сказал он. – Леди, мы явно злоупотребили вашим гостеприимством.– Нет! – возразила Джулия. – Вам, правда, нужно идти? Сэр Аласдэр выглядел немного смущенным.– Боюсь, у нас еще дело в Степни. К несчастью, оно не может ждать.– Степни! Это займет полночи.– Обычное дело, мэм, – засмеялся он. – Благодарим за хорошую компанию. Признаться, мы не думали, что будет настолько приятно, когда собирались к вам.Лорд Девеллин тоже поблагодарил, оба джентльмена раскланялись. Хозяйки проводили гостей вниз, подали им трости, шляпы и плащи. Джулия с некоторым сожалением посмотрела им вслед и закрыла дверь.– Какие обаятельные джентльмены, – сказала она, забыв свое прежнее нерасположение. – Мне давно не было так весело. Глава 8,в которой Илзу с Ингой ждет глубокое разочарование – Давай пойдем на Грейт-Рассел-стрит и возьмем кеб, – вдумчиво сказал Аласдэр. – Не хватает еще, чтобы до Тенби дошло, что твою карету видели около дома, где живет Сиск.Голос друга оторвал маркиза от изучения тротуара у него под ногами.– Прости, я тебя не расслышал. Аласдэр остановился.– Встреча с сержантом Сиском, – многозначительно сказал он. – Ты что, продолжаешь думать об этой женщине?Девеллин покачал головой. Следовало бы употребить это слово во множественном числе, поскольку его мысли занимали две женщины. Только почему сейчас? И почему обе? Ведь они совершенно разные.– Идем. Шагай быстрее, Дев.– Лучше не сегодня, – после некоторого размышления ответил Девеллин. – Я устал.– Господи, тебе нужна Черный Ангел или нет? – с досадой спросил Аласдэр. – Сержант ждет нас. Можно перекупить его у Тенби, если хочешь, но сейчас дорого время.– Конечно, старина, я знаю. Только не сегодня. Давай я отправлю посыльного с вознаграждением за потерянное им время. Хорошо?Аласдэр пожал плечами.– В конце концов, она украла твою миниатюру, Дев. Поступай, как знаешь. Но для меня вечер только начинается. Пожалуй, я зайду к мамаше Люси, взгляну, свободны ли Инга с Илзой.Маркиз поднял бровь.– Ах да. Хорошенькие сестры-шведки, о которых все говорят.– Близнецы, Дев! Гибкие блондинки, с длинными ногами, бюстами, как на полотнах Рубенса, и шелковистыми волосами, падающими до их восхитительных маленьких задниц.– Настолько хороши, да?– Куин Хыоитт клянется, что Илза может дотянуться через голову до щиколоток, а Инга может всосать свечу с десятидюймового латунного подсвечника.– Очень наглядно. Аласдэр хлопнул друга по спине.– Если она справляется со свечой, так что ей стоит избавить тебя от неких… хм-м… затруднений? Потом Илза своими маленькими умелыми ручками сможет растереть твои напряженные плечи. Я имею в виду метафорически. Даже буквально, если ты предпочитаешь.– Мои затруднения в моей голове, Аласдэр. Которая на моих напряженных плечах. И ничто остальное на меня сегодня не подействует.– Все течет вниз, старина, – возразил Аласдэр. – И метафорически. И буквально. А теперь идем, будь настоящим парнем. Я даже пропою с тобой гимны, если захочешь. По дороге к Люси.– Боже, для этого мы недостаточно выпили. Кроме того, без меня ты сможешь заняться обеими.– Дев, тебе действительно требуется…– Хороший ночной отдых, – прервал маркиз.– Но близнецы ведь, – настаивал Аласдэр. – Это будет поинтересней трех французских проституток, которых мы взяли прошлой весной в Париже. Не забыл, как одна кричала: «Сильней! Сильней!», пока ты окончательно не вышиб спинку кровати?Наконец Девеллин засмеялся.– К чему вспоминать?– Пошли, Дев, – улыбнулся Аласдэр. – Это скрасит тебе жизнь.– В другой раз, – твердо сказал маркиз. – Извинись за меня перед Илзой с Ингой.– Знаешь, старина, последнее время ты меня беспокоишь. – Аласдэр повернулся, собираясь уйти. – Раньше ты бы воспользовался даже отверстием от выпавшего сучка в доске гнилой изгороди. А теперь отказываешься от шведских близнецов.– Да, ужасная ошибка, – сказал маркиз, кладя тяжелую руку на плечо Аласдэра. – Подождешь минуту?– Сколько хочешь, – великодушно согласился друг. – Можешь взять Илзу первым, если тебе нравится.Девеллин снова покачал головой:– Нет, я не иду. Просто скажи мне… что ты думаешь об этом вечере? Точнее, о мадам Сен-Годар?Аласдэр молча смотрел на него.– Я думаю, – наконец произнес он, – что ты вляпался в дерьмо, старина.Сидони с Джулией помогли отнести на кухню столовое серебро, фарфор и скатерти. Дом у них маленький, скромный. Званый обед, даже с небольшим числом гостей, весьма утомил миссис Таттл и Мег.Сходив, как ей показалось, раз десять туда и обратно на кухню, Сидони в полном изнеможении поднялась к себе. Она разделась, бросила одежду в кучу и голой вытянулась на кровати с томиком стихов Шелли. Но книга недолго привлекала ее внимание. Отложив стихи, она встала и подошла к окну спальни.Вообще-то Сидони уже была у этого окна… честно говоря, была у всех окон, выходящих на Бедфорд-плейс, но, разумеется, когда никто ее не видел. Она знала, что в доме напротив давно погашены все лампы. Окно комнаты Девеллина, видимо, на втором этаже, оно тоже погружено в темноту. Ни единого огонька в передней стороне дома… как и в задней, она могла бы поспорить.Сидони громко вздохнула, не понимая, что ее расстроило. Почему в Лондоне сегодня так жарко и душно? Или ей постоянно жарко с тех пор, как она споткнулась на лестнице, вспомнив голого Девеллина? Теперь она представила его растянувшимся на своей кровати. Или на ее кровати. Или… Кажется, она теряет рассудок.Она не могла понять, отчего ее преследуют мысли об этом человеке. Он, по собственному признанию, грубиян. Не романтик. Не доброжелательный. Не изящный. Одевается хорошо, но без всякой изысканности. Обычный мужчина – прямой и грубый. К тому же негодяй, хотя более чист душой, чем она думала вначале.Но зачем ей вообще думать о нем? Зачем ей эти фантазии по поводу его наготы, ее ли это дело, свят он или грешен?Наверное, все потому, что Девеллин бросил ей вызов. Допустим, она хочет его – совершенно плотское желание. Даже странно, что ее привлекает грубая, животная сила. У Девеллина никакого обаяния. Он просто берет, что хочет, не утруждая себя тем, чтобы скрасить процесс любезными словами или притворством.Сидони вспомнила ту ночь в «Якоре».«Я хочу тебя, – сказал он тогда Руби Блэк. – Назови свою цену».От этих слов – резких, грубых и честных – ее даже сейчас бросило в дрожь. Но была в нем и мягкость. По большей части он прикасался к ней осторожно, извинялся, когда делал что-то не так, как она хотела. Закрыв глаза, Сидони притронулась к своему телу. Да, здесь ее постыдная тайна. Она тоже хотела его. И теперь уже не имело значения, что он за человек. По крайней мере она еще не потеряла способности хотеть мужчину, ее телесная страсть не умерла, как она боялась.Сидони всегда получала от этого удовольствие, – пока не обнаружила, что Пьер получает его и с другими женщинами. Тогда оно потеряло для нее свое очарование.Лорд Девеллин не был очаровательным. Он животное. И непременно скажет «да». Если она попросит. Откинув голову, Сидони легонько погладила себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32