Яна Завацкая
На тверди небесной
Аннотация: Первая книга о Дейтросе, странном и суровом мире. О ситуации выбора - между любовью и благоразумием, войной и благополучием, смертью и предательством. О тех, кто умеет творить.
Часть I.
Между землей и небом - война.
В.Цой.
Мне было 19 лет, когда я впервые узнала о Дейтросе.
Это должно было случиться позже. Они собирались дать мне закончить институт, устроиться, прижиться - они в самом деле меня берегли. Я была им нужна, как плутоний - ядерной боеголовке. Они готовы были ждать. Но это произошло тогда и произошло следующим образом.
Я смотрю в зеркало. Не люблю этого, но сейчас придется. Я не похожа ни на кого в семье. И не красива. По крайней мере, я так думаю. У меня слишком длинный, хотя и тонкий нос. Самый невыгодный цвет волос - темно-русый. А краситься я не хочу. Глаза - серо-зеленые - ничего особенного. Ресницы короткие. А главное - мой невыносимо высокий рост. На физкультуре я стояла первой. Дылда, Шланга, и самое обидное почему-то - Жирафа - эти имена преследовали меня все десять школьных лет. Я научилась опускать плечи и голову, сгибать спину, у меня сколиоз и ужасная осанка - но это лишь ухудшило положение. "Никто из вас, заботясь, не может прибавить себе росту на локоть". А уменьшить? И вовсе немыслимо.
Я выше своих родителей и брата почти на голову. Кроме того, я вообще не похожа на них. Но это неудивительно - я пошла в отца. Естественно, подлеца, я его никогда и не видела. По одной версии, он бросил маму беременной, по другой - мама рассталась с ним из-за алкоголизма. Наверное, отец был высоким и темноволосым. У мамы волосы очень светлые, мой приемный папа и вовсе рыжий. Ни лицом, ни фигурой я нисколько на них не похожа.
Еще этот прыщ возле носа! Сейчас он кажется мне огромным. Он пылает и будто заслоняет собой все лицо. Я накрасилась, но ужасный прыщ сияет ярче помады. Пудра не помогла. Но ведь Игорь что-то нашел во мне… Во мне, никому не нужной и не интересной. Не женственной.
И сегодня я иду к нему. С этим прыщом.
Папа выходит в коридор, посвистывая. Мама не слышит, она всегда ругает его за эту привычку. Папа, как обычно, в веселом добродушном настроении. Он надевает ботинки.
— Ну что, Кать, - говорит он, - на свидание собралась?
Мои щеки так и запылали. На свидание… Если бы ты знал! Разве о таком можно говорить вслух?
Папа всегда так. Он меня совершенно не понимает. Все ему хиханьки да хаханьки. Тройбан за контрольную? - Несчастная, не быть тебе Софьей Ковалевской. Дразнят в школе? - Подумаешь, а ты фигу в кармане держи. Знаешь, есть такая поговорка: хоть горшком назови, только в печку не ставь. С одной стороны, это успокаивает. С другой… Ну почему же он такой непрошибаемый? Он совершенно не способен понять всей тонкости, всей глубины наших отношений с Игорем!
Рекс уже вовсю вилял куцым хвостом и заполнял своим маленьким телом весь коридор. Папа надел на него ошейник. Керри-блю радостно тявкнул и прыгнул на папу. Потом попытался поделиться радостью со мной, но я столкнула его лапы с моей великолепной джинсовой мини-юбки. Не хватало идти к Игорю с пятнами на одежде.
— Пошли, Рикс, - говорит папа. Я выжидаю, пока он скроется за дверью, а желательно - пока выйдет в лифт. Время поджимает, но это ничего. Девушкам, вроде, положено слегка опаздывать. Хотя будет ли Игорь ждать? Паника охватывает меня, но тут же я соображаю, что сегодня он никуда деться не может.
С Игорем Каратаевым мы к тому времени встречались около двух месяцев.
Я безумно его любила. Но как-то странно. Я не думала, что любовь - это так. В школе я была влюблена в одного старшеклассника, но совсем иначе. Саша ничего обо мне не знал, да я бы и не решилась к нему подойти. Любовалась издали. Саша представлялся мне совершенством - он пел под гитару хрипловатым тенором, и глядел тоскливыми большими глазами. Он был спортсмен и романтическая личность. Мне нравилось писать его инициалы "на затуманенном стекле" и в тетрадках, нравилось мечтать по ночам, что вот началась война, и мы с Сашей вдвоем обороняем нашу школу от наступающих врагов (по НВП у меня всегда была твердая "пятерка", автомат я разбирала-собирала быстрее всех в классе). Саша воплощал в себе все светлое и прекрасное, что есть в мире - любимую музыку, весеннее небо, звезды. Я видела его в трагическом мистере Х из оперетты, в любимом герое-летчике из "Двух Капитанов"; декламируя "Письмо Татьяны", я обращалась к нему, и только к нему.
Потом Саша закончил школу, уехал, и постепенно у меня все прошло.
С Игорем было иначе. Его личность, собственно говоря, не так уж интересовала меня. Каждое его слово вовсе не казалось верхом остроумия или мудрости. Игорь не вдохновлял меня, как Саша, на написание жалостных любовных стихов, его имя вовсе не звучало для меня музыкой.
Но каким-то образом я оказалась сильно и дико привязана к нему. Просто физически привязана. В его отсутствие начиналась почти наркотическая ломка. С Сашей все было иначе - для счастья мне вовсе не нужно было находиться с ним рядом. Мне хватало сознания, что Саша вообще где-то есть на свете. Без Игоря я не могла существовать физически, я впадала в тяжелую депрессию уже через несколько часов его отсутствия.
Мне все время казалось, что он нарочно пользуется этим и манипулирует мной, дозируя себя и предлагая по частичкам, как наркоторговец. Я обижалась на него, но что можно сделать? Ведь его и упрекнуть не в чем. Я соглашалась на любые его условия, на все, чего он от меня хотел. Мое сознание не протестовало против такой зависимости - я была тогда убеждена, что это и есть Настоящая Любовь.
С Игорем мы познакомились на вечеринке - он учил меня пить коньяк. Сначала - с кофе и мороженым, потом… в общем, получилось так, что я оказалась изрядно пьяной. Сам Игорь поначалу не произвел на меня впечатления - симпатичный, высокий, белокурый, но не яркий, ничем особым не выделяется. Учится в политехе, живет с родителями, хобби и талантов нет, правда, утверждает, что в доме может починить все. Игорь уже был женат (ему 22), через год развелся. Не слишком начитан. Словом - ничего особенного. Но почему бы не пофлиртовать? А мне, закоренелой неудачнице в личной жизни, надо радоваться, что вообще хоть кто-то обратил на меня внимание.
Игорь в тот вечер проводил меня до дома, зашел со мной в подъезд, и тут - мы оба были навеселе - случился первый в моей жизни настоящий поцелуй. Было мокро и противно, ничего возвышенного и даже приятного. Но еще было сознание, что в моем возрасте давно пора приобрести и такой опыт. Какая разница - с кем? Я догадывалась, что романтическая любовь мне так и так не светит. Мало того, руки Игоря проникли под мою одежду, и… короче говоря, уже в тот первый вечер он позволил себе очень много. В подъезде скрипнула дверь, мы быстренько распрощались. Поутру проснувшись, я ощущала сразу три вещи - во-первых, ужасный стыд при мысли о том, что совершенно посторонний человек делал со мной ТАКОЕ, во-вторых, гордость за себя - какая я все-таки полноценная женщина, и как я могу привлечь мужчину. В третьих, жуткое непереносимое желание снова видеть Игоря, ощутить его руки, губы, его тепло.
Так и началась эта зависимость. Мы встречались почти каждый день. Игорь позволял себе все, я воспринимала его ласки со страшным чувством стыда, почти заглушающим физическое удовольствие (и от этого удовольствия становилось еще стыднее). Но было два момента, заставляющих меня покорно принимать весь этот мучительный стыд: во-первых, невыносимая физическая зависимость от Игоря - не я, а он диктовал условия нашего общения, без которого я медленно умирала. Во-вторых, опять же, гордость за себя, наконец-то обретшую собственного мужчину.
Удивительно, что через два месяца такого общения я все еще оставалась девушкой. Если не морально, то хоть физически. Причина была проста - негде. Игорь как-то не решался лишать меня девственности где-нибудь прямо в парке или в подъезде, да и прохладно еще было. А дома всегда родители или бабушка Игоря.
И вот с этого месяца мой возлюбленный устроился подрабатывать ночным сторожем - в некоей конторе в полном одиночестве. Сегодня он пригласил меня в гости на всю ночь (я собиралась позвонить от него родителям и сказать, что задержалась у подруги и домой ехать уже поздно). Предлогом было обучение меня фотографированию (я и аппарат прихватила). Но на самом деле совершенно ясно, что должно сегодня произойти.
Это уже давно должно было случиться, но таинственным образом дважды срывалось. Один раз неожиданно пришла мама, у нее внезапно заболела голова на работе. Второй раз самого Игоря по пути ко мне (мои ушли в гости на ночь) поймали гопники - я чуть с ума не сошла от беспокойства - и там произошло что-то неясное, как-то они его дико преследовали, но он отделался отобранным кошельком и синяком под глазом.
И вот теперь уже ничто не должно помешать…
Я вышла из квартиры, вызвала лифт. Ужасно стыдно, если подумать, куда и с какой целью я еду! Стыдно и невообразимо пошло. Я еду к мужчине на всю ночь с целью потерять девственность. Тьфу! Я едва не плакала от отвращения к себе и к миру.
Но ведь надо. Во-первых, я люблю Игоря, и я должна… Во-вторых, есть еще и житейские соображения: в моем возрасте стыдно быть девушкой. В этом невозможно признаться кому-либо. Неспособность в девичьей компании глубокомысленно намекнуть "а вот у меня…" - уже перешла все границы допустимого. Я старая дева. Мной никто не интересуется. Подруги сочувственно пытаются помочь мне найти и исправить коренные недостатки моей личности, приводящие к столь печальному результату.
Но с этим я уже привыкла жить, не так уж я честолюбива. Пожалуй, любовь к Игорю - более важный момент. А ведь он мужчина, ему как мужчине необходим этот самый процесс. В конце концов, это не страшнее, чем пойти к стоматологу. Ну подумаешь, небольшая процедура, слегка больно. Ведь это необходимо, чтобы стать Женщиной! И наконец - это произойдет с любимым человеком…
Таким образом я убеждала себя, подходя к трамвайной остановке, влезая в трамвай, пытаясь утвердиться на подножке. Меня притиснули к двери - час пик. И когда трамвай резко затормозил, людская масса вокруг колыхнулась, и грудную клетку сдавило до невозможности дышать. В то же время дверь под моей задницей подалась, и я вылетела из трамвая, чудом умудрившись приземлиться на ноги. Прическа распалась, косметика размазалась, а запах духов "Вечер" смешался с ароматами трамвая и людского пота. Но обо всем этом я подумала мельком, ибо в толпе, вывалившей из вагона, уже распространилась оглушительная новость - дальше трамвай не пойдет.
И вообще трамваев не будет. Впереди повреждены рельсы. Я подошла и зачем-то убедилась лично - повреждены, и очень оригинально: словно кто-то специально вырезал большой кусок из стального полотна.
Да почему же все так глупо получается?
Я едва не плакала. Идти пешком - почти час. Или на автобусе с тремя пересадками, что займет не меньше времени. Что за несчастье такое? Что подумает Игорь? Но что делать - придется все же идти пешком. Было бы идиотизмом сейчас вернуться домой. Я купила себе в утешение сливочное мороженое. Еще эти дурацкие туфли! Я совершенно не умею ходить на каблуках. Какого черта, спрашивается, вырядилась? Как дура. Туфли на шпильках, мини-юбка… Вскоре я почувствовала, что ноги стерты окончательно. Но что делать?
Я ковыляла на своих подпорках, страдая от боли в стертых ступнях, лизала мороженое и думала о том, что Игорь, наверное, нервничает. Потом мне надоело мучиться, я сняла туфли и пошла босиком, держа их в руке.
На все плевать. Мне стало казаться, что сегодня я точно не дойду до Игоря. Весь мир против нас. Его мама категорически против меня (и ее можно понять - сын такой молодой, а уже двух женщин сменил). Бывшая жена строит козни. Игорь нервничает и мечется. И к тому же - дикая цепь случайностей. Сегодня опять…
Может быть, Бог не хочет нашей связи с Игорем?
К тому времени я уже немножко верила в Бога. Я даже прочитала Библию. Ветхий Завет мне не понравился, а Новый - очень даже. Ни в какую церковь, правда, я не собиралась (бабушка крестила в детстве, но это неважно). В голове царила каша из обрывков Нагорной проповеди, смутных ощущений, надерганных из учебников научного атеизма представлений о христианстве. Я была уверена лишь в том, что есть какое-то Высшее Существо (или Существа), или, может быть, Закон? И что все в мире происходит не случайно.
Чем дальше я шла, тем более овладевало мной это странное чувство безразличия ко всему. Мне сегодня не дойти до Игоря. Босые ноги закоченели. Боли я уже не чувствовала.
А судьба уже ждала меня за ближайшим поворотом.
Я вышла из дома, чтобы вернуться другим человеком - так оно и произошло.
Но несколько иначе, чем мне представлялось вначале.
Я дошла до Колхозного рынка, отсюда уже не так далеко до работы Игоря. Но ощущение безнадежности не оставляло меня. Я нисколько не удивилась, когда у рынка ко мне подошел человек, по виду - забулдыга, и спросил хрипло:
— Не скажете, который час?
Я подняла руку, намереваясь взглянуть на часы и ответить, и в этот миг алкаш неуловимо быстрым движением схватил меня за руку - я успела лишь смертельно перепугаться. Потом вспыхнул яркий серебристый свет перед глазами…
На миг все померкло - так бывает при сильном ударе. И я впервые оказалась в Пространстве Ветра. В Медиане.
То есть тогда я не знала, что она называется так.
Шок подействовал так, что я даже не удивилась почти и не испугалась. Да, вокруг возникла полная пустота. Единственное, чем она напоминала наш мир - это силой тяжести. Поверхность, совершенно голая, темно-серая, без следов растительности. Тусклый свет равномерно струился с сероватого небосвода.
Впрочем, у меня и времени не было удивиться. Забулдыга цепко держал меня за руку, а еще я почувствовала резкую боль, словно вокруг моих ребер захлестнулась стальная петля, сдавливая до невозможности дышать. Все дальнейшее время я чувствовала, что если сию секунду эту петлю не снимут, я умру… но почему-то не умирала, только слезы катились градом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50