– Тебе, святой отец, известна воля божества, ты читаешь в сердцах людей, я же знаю только одно: я охотно подаю милостыню и помогаю бедным, даже когда у них нет иного заступника, кроме их нищеты. Но после того, что постигло этих несчастных, я сама нуждаюсь в помощи!
– Ты? – удивился Пенсеба.
– Да, я! – твердо ответила Бент-Анат.
Жрец, до той поры молчавший, поднял правую руку как бы для благословения и произнес:
– Ты поступила справедливо! Хаторы Хатор – символическое воплощение богини Исиды. Она считалась богиней ясного и прозрачного неба и изображалась с головой коровы или рогатой человеческой головой и солнечным диском между рогами. Называли ее «прекрасноликой», и все чистые радости жизни воспринимались как ее дары. Позднее она стала музой, украшающей жизнь радостью, любовью, пением и танцами. В образе доброй феи стояла она у колыбели младенца и определяла его судьбу. У нее было несколько имен, и обычно изображали семь Хатор, олицетворявших главные стороны ее божественной деятельности, (Прим. автора.)

вложили тебе в грудь благородное сердце, а богиня истины руководит им. Вы, правда, помешали нашим ночным молитвам, но сделали это, вероятно, для того, чтобы просить нас послать врача к изувеченной девочке?
– Да, именно так!
– Я попрошу верховного жреца, чтобы он указал мне лучших лекарей по внешним повреждениям, и мы немедленно пошлем их к пострадавшей. Но где же находится жилище этого парасхита Пинема? Я ведь не знаю его.
– К северу от храма Хатшепсут, – сказала дочь фараона, – у самой… Впрочем, я велю кому-нибудь из моих людей проводить лекарей. К тому же я непременно должна рано утром знать, как чувствует себя больная. Паакер!
Человек, к которому она обратилась, – тот самый, кто так грубо стучался в ворота храма, – низко поклонился, чуть не коснувшись пальцами земли.
– Что прикажешь? – спросил он.
– Я приказываю тебе проводить врачей. Надеюсь, лазутчик фараона без труда отыщет хижину парасхита! К тому же ты ведь разделяешь мою вину, потому что.. – тут Бент-Анат повернулась к жрецу.
– Я должна во всем признаться тебе: несчастье это произошло, когда я пыталась на своих конях обогнать сирийских рысаков Паакера. Он хвастался, что они резвее, чем мои египетские… это была бешеная скачка!
– Хвала Амону, что она не кончилась худшим! – вскричал Пенсеба. – Разбитая в щепы колесница Паакера валяется на дне ущелья, а его лучшая лошадь искалечена
– Когда он проводит врачей к парасхиту, ему, наверное, захочется взглянуть на нее, – сказала Бенг-Анат. – А знаешь, Пенсеба, ты, заботливый опекун безрассудной девушки, сегодня я первый раз радуюсь, что мой отец ведет войну в далекой стране Сати Страна Сати – Азия. (Прим. автора.)

.
– Да, пожалуй, он встретил бы тебя сегодня не очень ласково, – усмехнулся Пенсеба.
– Но где же врачи? – нетерпеливо вскричала Бент-Анат. – Итак, Паакер, решено – ты проводишь их, а утром известишь нас о здоровье больной.
Паакер низко поклонился. Бент-Анат слегка кивнула головой, а жрец и его собратья, вышедшие тем временем к воротам храма, воздели руки к небу в знак благословения, и ночная процессия тронулась в сторону Нила.
Паакер остался у храма с двумя рабами. Поручение царевны явно было ему не по душе. Мрачно смотрел он вслед носилкам супруги Мена, пока их еще можно было различить в неверном свете луны, припоминая дорогу к жилищу парасхита. Начальник ночной стражи все еще стоял у ворот со своими людьми.
– Не знаешь ли ты, где лачуга парасхита Пинема? – обратился к нему Паакер.
– А зачем он тебе?
– Не твое дело! – заорал Паакер.
– Ты грубиян! – рассердился начальник стражи. – Эй, люди, за мной! Нам здесь больше нечего делать!
– Стой! – злобно крикнул Паакер. – Ты знаешь, что я лазутчик фараона?
– Тем легче будет тебе найти то место, откуда ты пришел. За мной, люди!
Вслед за этим, словно эхо, раздался многоголосый хохот. Явная дерзость, открыто звучавшая в этом громовом хохоте, так напугала Паакера, что даже плеть выскользнула из его рук. Тот самый раб, которого он несколько минут назад хлестнул по ногам, поднял ее и безропотно последовал за своим господином во двор храма. У обоих в ушах все еще звучал этот насмешливый хохот. Он казался таким зловещим в тишине Города Мертвых, что они невольно приписали его неугомонным ночным духам. Однако эти дерзкие звуки не миновали и ушей старика привратника, а ему-то насмешники были известны гораздо лучше, чем лазутчику фараона. Решительным шагом направился он к воротам храма и, углубившись в густую тень позади пилона, стал наугад наносить удары своей длинной палкой.
– Эй, вы, грязное отродье Сетха Сетх – бог зла, которого греки называли Тифоном. Он был братом Осириса, но его врагом, а также врагом истины, всею прекрасного и чистого, вносил нестройность и беспорядок в природу. Бог Гор, неустанно боровшийся с ним, защищая своего отца Осириса, мог повергнуть его наземь, искалечить, но уничтожить его он был не в состоянии. (Прим. автора.)

, бездельники и нечестивцы! Вот я вас!
Злорадный смех смолк. Несколько маленьких фигур выскочило из тени. Старик, пыхтя и задыхаясь, погнался за ними, и вскоре целая толпа подростков шмыгнула в ворота храма.
Но привратнику все же удалось поймать тринадцатилетнего преступника, и он так крепко ухватил его за ухо, что, казалось, у бедняги голова приросла к плечу.
– Вот я расскажу обо всем старшему учителю, ах вы, саранча, вонючие нетопыри! – закричал он, отдуваясь. Но десяток учеников, воспользовавшихся случаем, чтобы выбежать на волю из своих темниц, уже окружили его со всех сторон. Посыпались льстивые слова и заверения в искреннем раскаянии, но глаза учеников при этом искрились лукавством. А когда один из старших мальчиков, обняв старика за шею, пообещал отдать ему на сохранение вино, которое ему скоро пришлет мать, привратник не устоял и отпустил пленника. Пока тот тер горящее ухо, старик, придав своему голосу еще больше строгости, закричал:
– А ну, живо убирайтесь отсюда! Вы думаете, я так и оставлю эту вашу выходку? Нет! Плохо же вы знаете старого Баба. Богам я пожалуюсь, а не учителю, а твое вино, юнец, принесу в жертву с мольбой, чтобы они простили вам ваши грехи!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Храм, во внешнем дворе которого Паакер ожидал возвращения жреца, ушедшего за врачами, назывался «Дом Сети» «Дом Сети» – развалины этого храма, известные под названием «храма в Абд ал-Курна», сохранились до наших дней

и был одним из самых больших храмов Города Мертвых. Он уступал в величии лишь великолепному храму, построенному еще во времена прошлой династии, свергнутой дедом царствующего фараона. Заложен он был Тутмосом III, а Аменхотеп III украсил его грандиозными колоссами. «…украсил его грандиозными колоссами» – Колоссы Мемнона – две монолитные статуи египетского фараона Аменхотепа III в Фивах. Верхняя часть одной из них отвалилась после землетрясения, и статуя под воздействием солнечных лучей стала издавать своеобразные поющие звуки. Античные авторы считали эти статуи изображением мифического царя Эфиопии Мемнона – сына Авроры (богини утренней зари)

Дом Сети занимал первое место среди святынь некрополя. Поэтому Рамсес I приступил к его восстановлению вскоре после того, как ему удалось силой завладеть египетским троном, а его сын – великий Сети – завершил эти работы. Храм был посвящен культу душ усопших фараонов новой династии и служил местом торжественных празднеств в честь богов подземного царства На украшение храма, содержание жрецов и научных заведений расходовались каждый год огромные суммы. Эти научные заведения не должны были уступать древнейшим очагам мудрости жрецов в Гелиополе и Мемфисе, более того, они были устроены по их образцу и призваны возвысить Фивы – эту новую столицу фараонов в Верхнем Египте – над главными учеными центрами Нижнего Египта.
Среди научных заведений Дома Сети особой славой пользовались школы «…особой славой пользовались школы…» – Приводимое здесь описание одного из учебных заведений древнего Египта вплоть до мельчайших деталей заимствовано из источников, относящихся к эпохе Рамсеса II и его преемника Мернепта. (Прим. автора.)

, и прежде всего высшая школа, где жрецы, врачи, судьи, математики, астрономы, филологи и другие ученые не только могли приобрести знания, но, достигнув высшей образовательной ступени и получив звание писца, находили постоянное пристанище. Живя здесь на всем готовом за счет фараона, избавленные от житейских забот, постоянно общаясь с другими учеными, они имели возможность целиком отдаться научным исследованиям и наблюдениям.
К услугам ученых была богатая библиотека, где хранились тысячи рукописных свитков, а рядом находилась мастерская по изготовлению папируса. Некоторым из ученых было вверено воспитание младших школьников, учившихся в начальных школах, которые тоже находились в ведении Дома Сети. Доступ в эти школы был открыт сыновьям всех свободных граждан. Здесь жили сотни учеников. Правда, родители должны были либо платить за их содержание, либо присылать в школу еду для своих детей.
В отдельном доме помещался пансион храма, где жрецы за большие деньги воспитывали сыновей из самых знатных семейств. Сам Сети I, основавший этот пансион, отдал сюда на воспитание своих сыновей и даже наследника – Рамсеса II.
Учеников в начальных школах было множество, и палка в их воспитании играла такую видную роль, что один из учителей как-то изрек: «Уши ученика находятся на спине, ибо когда его бьют, он лучше слышит».
Юноши, пожелавшие перейти из начальной школы в высшую, должны были сдавать специальный экзамен. Выдержав такой экзамен, юноша имел право выбрать себе наставника из числа известных ученых, который руководил его научными занятиями и которому он был предан до конца своей жизни. Сдав второй экзамен, он получал степень «писца» и право занять общественную должность.
Наряду с этими школами для будущих ученых существовали также заведения, где учились юноши, пожелавшие посвятить себя архитектуре, ваянию и живописи. И здесь каждый ученик тоже выбирал себе наставника.
Все учителя принадлежали к касте жрецов храма Сети, насчитывавшей свыше 800 членов и разделенной на пять классов во главе с тремя так называемыми пророками.
Первым пророком был верховный жрец храма Сети, одновременно являвшийся главой нескольких тысяч низших и высших служителей божества, населявших Город Мертвых в Фивах.
Главное здание храма Сети было сложено из массивных известняковых плит. Длинная аллея сфинксов тянулась от самого берега Нила до окружавшей храм стены и заканчивалась первым широким пилоном, который служил входом в большой двор, окаймленный с обеих сторон колоннадой, а дальше виднелись вторые ворота. Пройдя через эти ворота между двумя башнями в форме усеченных пирамид, можно было попасть во внутренний двор, несколько напоминавший первый, окруженный стройной колоннадой, которая была уже частью главного здания храма.
В этот поздний час храм был лишь слабо освещен несколькими фонарями.
Позади храма виднелись высокие постройки из простого нильского кирпича. Но, несмотря на этот дешевый строительный материал, вид у них был очень красивый и нарядный, так как стены были покрыты слоем штукатурки и расписаны яркими узорами вперемежку с иероглифическими надписями.
Внутреннее устройство у всех домов было одинаковое. Посередине каждого дома помещался открытый двор, куда выходили двери комнат жрецов и ученых; по обеим сторонам двора тянулись крытые деревянные галереи, а в центре был бассейн, украшенный декоративными растениями. Комнаты учеников помещались наверху, занятия же обычно проводились прямо в мощеных дворах, застланных циновками.
В сотне шагов позади храма Сети находилось обиталище пророков, стоявшее между зеленой рощей и прозрачным озером, считавшимся священным. Дом этот отличался от всех прочих красотой отделки и был украшен яркими развевающимися флагами. Однако это была лишь временная резиденция пророков, куда они приезжали только на время служения, а дворцы, где они жили со своими женами и детьми, находились в самих Фивах, на другом берегу Нила.
Поздних гостей не могли, конечно, не заметить и ученые. В их домах тоже царило необычное для этого часа оживление, походившее на суматоху в потревоженном муравейнике. Возбуждение охватило не только учеников, но и учителей и жрецов. Целыми группами подходили они к стенам храма, задавали различные вопросы, высказывали всяческие догадки. Кто-то говорил, будто получено известие от фараона о том, что на царевну Бент-Анат напали колхиты. А какой-то шутник из вырвавшихся на волю учеников убеждал своих слушателей, будто лазутчик фараона Паакер силой доставлен в храм, чтобы его здесь научили получше писать. И вот бывший питомец Дома Сети вновь стал объектом насмешек, потому что даже среди младшего поколения учеников еще ходили забавные истории о погрешностях слога, которыми он прославился в школе. А потому новость эта была встречена с шумным одобрением, несмотря на всю ее нелепость. Все прекрасно знали, что Паакер занимал высокий пост в армии. Однако когда один молодой, но серьезный и суровый жрец подтвердил, что он действительно видел во дворе храма лазутчика фараона, слова ученика вновь показались всем вполне вероятными.
Оживленная беготня, смех и крики учеников в столь поздний час не укрылись от верховного жреца.
Амени, сын Небкета, отпрыск древнего и знатного рода, отнюдь не был простым священнослужителем. Власть его распространялась далеко за пределы круга жрецов, мудро и твердо руководимых им в храме. Жреческие общины по всей стране признавали его главенство, обращались к нему за советом и никогда не осмеливались нарушить религиозные предписания, исходившие из Дома Сети, а следовательно, от самого Амени.
В нем видели воплощение священного промысла, и если он предъявлял общинам тяжкие, а подчас и странные требования, то им подчинялись беспрекословно, ибо все знали по опыту, что, указывая самые запутанные и сложные пути, он неизменно преследовал одну и ту же цель:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12