«Этот человек – убийца».
Но если его поспешно выдуманная для Крелла история – правда, то как он может не принять предложение?
Тем более если у Крелла возникли какие-то подозрения на его счет, то отказ может только укрепить их. И потом, попав на судно и внимательно изучив обстановку, он, быть может, сможет все-таки найти доказательства, позволяющие осудить Крелла.
Крелл забросил на палубу два последних тюка сетей.
– Отправляемся, – проговорил он, поднял густые брови, кивнул и улыбнулся. Издевательски галантным жестом он помог Грему подняться на борт.
Спустя несколько мгновений они уже плыли по Наухэтен.
– Как вы запоминаете, где оставляете снасти? – поинтересовался Грем. Он смотрел как раз на то самое место на берегу, где стоял, когда впервые увидел Крелла.
– Специальные отметки, – пояснил рыбак, – вы увидите их, когда будем на месте.
– Город выглядит с реки так незнакомо; мне никогда не приходилось смотреть на него отсюда. Он выглядит…
– Диким и ободранным, – вставил Крелл со своего места за рулевым колесом.
Грем, наверное, выбрал бы другое определение, но нельзя не признать, что и это было справедливым. С середины Наухэтен Хэмпстед выглядел облезлым, недостроенным приграничным городком. Задние стены зданий, казалось, вот-вот упадут в реку. Когда они прошли мимо последних домов и ряды причалов остались позади, возникло впечатление, что по берегам реки расстилаются только бесконечные болота и высокие, волнующиеся под ветром заросли камышей.
Эта иллюзия развеялась, как только «Каприз» обогнул мыс у устья реки и вошел в залив Лонг-Айленд. На холмах над частными пляжами, обращенные фасадами к береговой линии, словно цветные фонарики высились особняки Маунт-авеню, окруженные густой зеленью деревьев. Ближе, у кромки воды, виднелись роскошные городские пляжи.
– Как далеко вы собираетесь идти? – осведомился Грем у Крелла, направлявшего судно к выходу из залива.
Светлый, голубоватый туманный воздух окутывал Лонг-Айленд.
«Каприз» легко скользил по волнам, уходя все дальше и дальше от берега. Вскоре дома на Маунт-авеню казались не больше спичечных коробков. Их окружали карликовые деревья. Пляж Хиллхэвена справа от крошечных домов казался клочком синеватого дыма.
Грем увидел над водой желтый флажок, потом еще два далеко впереди, то появляющиеся, то исчезающие в волнах.
Отметки Крелла. Он собирался подойти к рубке и спросить о них у Крелла, но передумал, так как судно как раз прошло мимо первого из них, вполне хорошо различимого. Крелл не заглушил мотор. Грем снова облокотился на поручни.
А затем только интуиция – или дар, который он разделял с Пэтси и Табби еще задолго до их рождения, – спасла его жизнь. Неожиданно он почувствовал запах крови, такой сильный, как будто на палубе позади него только что зарезали целого быка.
И какое-то животное действительно стояло позади – необычное животное, чудовище. Он знал это. Оно было настолько ужасным, что только один взгляд на это существо мог парализовать движения. В воображении Грема возник образ паука размером с рубку, и он повернулся, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.
Дверь рулевой рубки распахнулась, и из нее вышел Бейтс Крелл, который держал в руке длинную деревянную палку с острым железным наконечником – что-то вроде копья. Рыбак злобно смеялся и медленно приближался к Грему. Глаза под густыми бровями светились мрачным огнем. На лице Крелла были видны злобная радость, сила и жестокость.
«Меня охватил ужас, когда он начал становиться молодым и красивым», – вспомнил Грем слова парнишки.
Крелл хохотал и подходил все ближе и ближе…

5

– Вот так, – рассказывал Грем, – безоружный, я стоял на палубе, и этот сумасшедший с копьем кружил вокруг меня.
Он собирался пронзить меня насквозь, распороть от глотки до пупа, а затем скормить рыбам. И это доставило бы ему больше удовольствия, чем самый прекрасный обед с бифштексами.
Грем прикрыл глаза и, сидя за пишущей машинкой, на мгновение опустил свою начинающую лысеть голову с несколькими прядями седых волос. Когда он вновь ее поднял, то его глаза стали просто огромными.
– И, казалось, ничто не могло меня спасти. Я никогда не смог бы победить Бейтса Крелла.
Он моргнул, и на какое-то мгновение Табби увидел его молодым, совсем молодым, таким, каким он был, когда стоял лицом к лицу с убийцей на борту «Каприза».
– Но я все-таки победил его. Табби знает. Табби видел, как это произошло, в первую же нашу встречу. Правда, я думаю, Табби, что ты этого еще не понимаешь.
– Я не знаю, – ответил Табби, посмотрев на Грема. – Что я видел? Я видел, как вы что-то подняли.., правда? И там что-то было?
– А что это такое? – спросила Пэтси. – Дубинка? Ох, у меня есть одна догадка.., это что-то вроде дубинки, да?
– Нет, это была не дубинка, – сказал Грем, – но это было единственное оружие, которым я мог воспользоваться, – тот самый восьмидюймовый деревянный брусок, которым открывался трюм. Я посмотрел туда, где он висел на крюке.
Он был на месте. Я отпрыгнул в сторону. Крелл замахнулся, но не попал. Это его не огорчило. Он знал, что в конечном счете доберется до меня. Маленькая деревяшка, такая, как этот деревянный брусок, не могла помешать этому. Крелл опять замахнулся, я опять отпрыгнул, схватил брусок, поднял его вверх и, держа его над головой, повернулся к Креллу, ясно показывая свои намерения. Я считал, что у меня есть шанс.
Подходя к самой трудной части истории, Грем оглядел собравшихся.
– Крелл направился ко мне, целясь копьем прямо в живот. Он произнес: «Ты ничего не знаешь, Вильяме. Ничего не знаешь». Я чуть не упал – я ударился в панику. И тут услыхал жужжание миллионов мух – моя спина прислонялась к стенке рубки и, припомнив рассказ Пита Буресса, я понял, что миллионы мух бьются в ней об окна. И тогда… – Он пристально вгляделся в лица собравшихся и увидел, что они последовали за ним, в прошлое.
– Сейчас мне надо рассказать самое страшное, – начал он, – каким-то образом… – Грема остановило выражение лица Пэтси.
Пэтси светилась словно свеча. Она все видела. Видела его триумф и радовалась этой победе так, словно это была ее собственная победа. Все это отражалось на ее лице. Он почти растворился в чувстве любви к ней, потянулся и взял женщину за руку.
– О, я знаю, у вас был меч, – сказала она. Глаза светились, глядя туда, в пятидесятилетнее прошлое. – О, Грем, у вас был меч. У вас был меч, и вы были прекрасны.
Она помогла рассказать о самом трудном; это сама Пэтси была прекрасна.
– Да, так все и произошло, – подтвердил он, – я почувствовал, что стал восьми футов ростом, почувствовал себя могущественным как Бог. И эта ерундовая восьмидюймовая дощечка в руке превратилась в меч.
Грем прикрыл глаза рукой и помолчал.
– Меч…
Голос задрожал, и Грем покачал головой:
– Я не собираюсь плакать, нет. Но, знаете, я сейчас снова переживаю ту, прошлую, жизнь.
Он вновь тряхнул головой и отнял руку от глаз, положив и ее поверх руки Пэтси.
– День изменился. Я ощущал вокруг себя сияние. Крелл издал хриплый вопль. Глаза его стали необычными – огромными, огромными, как мячи для гольфа. В них не было ни зрачков, ни белков – они были абсолютно черные, черные как вакса, с золотистым ободком вокруг – не глаза, а камни. Драгоценные камни. Он бросился на меня, издавая хриплый крик, и я понимал, что он чувствует. Такой же дикий триумф испытывал и я. Но я знал, что выиграю. Все перевернулось, и я собирался уничтожить Бейтса Крелла. Я взмахнул мечом и переломил копье надвое. Крелл вновь заорал и бросился на меня.
Грем выпрямился в кресле. Он все еще держал в своих руках руку Пэтси.
– Я вновь взмахнул мечом, зная наперед, что получится.
Казалось, меч взлетел в воздух сам по себе. Лицо Крелла находилось всего лишь в футе от моего, когда меч обрушился на него, и мне показалось, что оно раздвоилось. Передо мной возникли два лица – оба полные злобы и какой-то дикой радости. Я почувствовал, как меч рассекает их. Всю силу вложил я в этот удар. Лицо Крелла увеличивалось, раздуваясь словно воздушный шар; я ощутил, как меч рассек кости черепа, струей хлынула кровь. От удара я чуть не упал за борт. Лицо Крелла опять изменилось, став совершенно белым, верхняя часть его отделилась и упала на палубу. Он еще какое-то время постоял, а потом рухнул тоже. Мне хотелось пить. Это был момент абсолютно полного удовлетворения. Сильнейший момент моей жизни.
А потом все угасло. День вновь превратился в самый обычный, из воздуха исчезли золотистые искры, судно кружило на месте, а меч опять стал обыкновенным деревянным бруском. Кровь струилась из тела Крелла и стекала в трюм через щели в досках палубы.
Грем осторожно опустил руку Пэтси.
– Дети мои, когда в пятидесятые годы начались новые тревоги, эти воспоминания дали мне силы выжить: ведь я сражался с Дьяволом, и меня спасла неизвестная сила. Я ослабел и был вынужден сесть. Странный восхитительный миг остался позади, он уже превратился в миф. Из двух половинок того, что было человеком, на грязную палубу вытекала кровь. Меня тошнило от одной мысли об этом, но мне нужно было избавиться от тела. Я не думал о последствиях; я просто не мог представить, что кто-то может мне не поверить.
Я закрыл глаза и подхватил тело под мышки. Подтащил к борту, перебросил через поручни и услышал всплеск. «Каприз», точно верный пес, кружил вокруг того места, где ушло под воду тело хозяина. Как будто судно ждало, что он вернется. Деревянный брусок перекатывался по палубе, и я схватил его секундой раньше, чем он попал в лужу крови. Его я тоже вышвырнул за борт.
Я пошел в рубку и вернул судно на прежний курс – на какое-то мгновение мне захотелось направиться к выходу из залива, потом в океан и никогда больше не возвращаться назад. Но я развернул судно к устью реки.
Конечно, никогда раньше мне не приходилось управлять судном такого типа, как «Каприз». Справиться с рулевым управлением, с парусами оказалось нелегкой задачей. Когда я заметил огни «Блю-Терн» на берегу, я повернул к причалу и выключил мотор, надеясь на лучшее. «Каприз» стукнулся о доски пристани, как грузовик, что спустился с горы с неисправными тормозами. Я думаю, что в «Блю-Терн» слетел с полки и разбился не один стакан. Набросив канаты на кнехты причала, я спрыгнул на берег и побежал в полицию…
Однако там магическое чувство собственной правоты покинуло меня. Я сидел в кабинете Клетцки и пытался все ему рассказать – от первого взгляда на Бейтса Крелла до последнего удара «Каприза» о доски причала возле «Блю-Терн». Он смотрел на меня и думал о том, что вот сидит тут парень, немного повредившийся умом от чтения книжек, и морочит ему голову. Клетцки был хорошим шефом полиции и крепким парнем. К тому же он был еще и хорошим политиком, потому что умудрился удержаться на своей должности более тридцати лет. Но мой рассказ.., это было слишком даже для него. Мне, конечно, следовало бы немного изменить обстоятельства, сделать их более приемлемыми для туповатого полицейского, который лишь год находится в должности начальника. А я излагал ему сумасшедшую историю и видел, что Клетцки накаляется все больше и больше, пока наконец терпение его не иссякло и он не стал откровенно злым. Когда дело дошло до смерти Крелла, я сказал, что выхватил у него копье и столкнул его этим копьем за борт. Хорошо, что у меня хватило ума изложить все это именно таким образом.
– Значит, вы решили, что именно Крелл убил всех этих женщин? Всех их? И этот худенький парнишка с болота убедил вас в том, что он убил палубных матросов тоже. Трех или четырех. – Клетцки скептически посмотрел на меня, и я понял, что он считает, что, слушая мой рассказ, зря теряет время.
Но я подтвердил, что дело обстоит именно так.
– И сколько же, по-вашему, наших сограждан убил этот Крелл? Семь, восемь, десять?
– Что-нибудь около десяти, – ответил я.
– Тогда где же тела? – не выдержав, раздраженно спросил Клетцки. – Я имею в виду, где же эти мертвые парни?
А куда подевались их мамаши? Почему никто не заявил, что они пропали тоже? И какие у вас доказательства, что Крелл причастен к исчезновению женщин? Или хотя бы тех бедных женщин, которые были убиты? Есть ли у вас хоть одно чертово доказательство?
Я был вынужден отрицательно покачать головой.
– Мы даже не уверены, что вы убили этого человека с целью самозащиты и выбросили его тело за борт.
– Но я действительно это сделал, – сказал я, – вы можете посмотреть на палубу судна. Это хоть какое-то доказательство.
– Никакое это не доказательство, – проворчал он.
Могу сказать, что я провел в полиции целый день. Клетцки послал на причал сотрудника и тот, вернувшись, сообщил, что да, совершенно ясно, что «Каприз» был пришвартован самым неумелым образом, что ни один человек не заметил его прихода. Точно так же никто не видел, чтобы я отправился на нем с Креллом. На палубе в самом деле были следы крови, но это ничего не доказывало. Ведь в 1924 году еще не знали тестов идентификации групп крови, которые известны сейчас.
Наконец, хотя Клетцки прямо ничего не говорил, я начал кое о чем догадываться, и это помогло понять причины его раздражения. Дело в том, что многие мужчины города жаловались на Бейтса Крелла. Им казалось, что он осаждает местных женщин – их жен и дочерей. Кое-кто подозревал, что Крелл по ночам развлекается с женщинами на борту судна.
И до меня начало доходить, что я, мягко говоря, несколько спутал Клетцки ход расследования, хотя начать настоящее дело против Крелла он все равно бы не смог: все, что имелось против рыбака, это весьма неопределенные подозрения считавших себя обманутыми мужей.
К концу ночи мне стало ясно, что Клетцки почти готов поверить в то, что я убил Бейтса Крелла, но он не собирается арестовывать меня за это. Он просто хотел представить дело так, что я вроде бы и не приходил к нему, что я просто молодой начинающий писатель со слишком сильным воображением. И в то же время он собирался выждать и посмотреть, прекратятся ли исчезновения и убийства людей. Довольно жестокое правосудие, но он считал, что оно лучше, чем вообще никакое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32