Пепел тысячами маленьких мушек закружился над валунами.
Грем пытался справиться с охватившей его дрожью. Через мгновение мир вновь стал кроваво-красным от боли и закачался, как палуба попавшего в шторм корабля. Табби мертв. «Четыре Очага» сгорели, а вместе с ними погиб и Табби. Дракон превратил его в маленькую засохшую мумию.
Медленно, еле справляясь с накатывающейся слабостью, Грем поднялся к вершине оврага. «Проклинаю тебя, – говорил ему Табби, и кровь текла по его мертвому лицу. – Я проклинаю твою душу, проклинаю». Освещенные окна бара иглами вонзились в глаза Грема. Там, за их стеклами, медленно покачиваясь в тусклом свете, танцевали проклятые мужчины и женщины. Рыбы в бочке, подумал Грем, рыбы в бочке.

3

Тремя днями раньше Ричард Альби вновь стал добираться до работы в Хиллхэвене пешком. Джон Рем, ничего не знавший о том, что произошло с Ричардом во время последней пешей прогулки, убедил его не пользоваться машиной – Рем был уверен, что если дома хозяина ждет лошадь, то он обязательно вернется к ней.
– Лучшее занятие в мире, – разглагольствовал Рем, и стружка застревала в бороде и падала золотистой пылью на красную рубашку. – Каждый день несколько пройденных пешком миль, и ты будешь здоров всю свою жизнь.
И Ричард согласился. Быть может, это к лучшему, думал он, несмотря на страх перед этими прогулками.
В первые два утра, когда Ричард возобновил пешие походы, его встречала довольная улыбка Джона. На третий день – день пожара в «Четырех Очагах» – Рем все еще улыбался, но сам Ричард усомнился в мудрости лошадино-домашней метафоры для округа Патчин.
Он приближался к тому участку дороги, на котором всегда возникали непредвиденные сложности, – это тот отрезок Маунт-авеню, что расположен от одних каменных ворот старого дома Смитфилдов до других, футах в тридцати ниже.
Проходя мимо серого особняка, Ричард втягивал плечи, ускорял шаг и, потея от страха, преодолевал расстояние, желая только одного: благополучно добраться до конца пути.
В тот день, когда загорелись «Четыре Очага» и погибли все, кто находился внутри дома,. Ричард Альби прошел чуть меньше половины расстояния между двумя каменными воротами, когда увидел, что на дороге появилась женщина.
Высокая женщина в знакомом длинном платье вышла из-за деревьев и ждала его. Это была Лаура. Как только он заметил ее, она начала приближаться.
Ричарда прошиб холодный пот, взмокшая рубашка прилипла к телу. Он вцепился в ручку портфеля, судорожно зажал под мышкой рулоны чертежей и, сосредоточенно глядя под ноги, двинулся вперед по дороге. Галька, трещины в асфальте, голубиное перо возникали и исчезали при каждом новом шаге.
Она хотела, чтобы он посмотрел на нее, но он не хотел, да и не мог бы сделать это. Его собственный организм словно подсказывал ему, что он не вынесет такого страшного зрелища.
Он чувствовал, что она идет рядом с ним и ждет, что он обратит на нее внимание. Но если он увидит это страшное, измученное и растерзанное тело – опять увидит его, – то ему придет конец. Ричард слышал мягкие шаги по зеленой траве. Молчание Лауры оказывалось еще более страшным, чем если бы она говорила, – он слышал, как шуршит на бедрах ее платье, задевая ветки придорожных кустов. Ричард сцепил зубы и, продолжая упорно смотреть под ноги, шел вперед.
Он прошел мимо вторых ворот – противоположный конец длинного пути около бывшего дома Монти Смитфилда – и громко застонал, когда понял, что Лаура не исчезла.
Но он все еще не смотрел на нее. Зеленая посадка закончилась, и теперь Лаура шагала по гравию; звук ее шагов напоминал Ричарду звук перекатывающихся костей.
Она не отстала от него, пока он не добрался до поворота перед длинной белой лентой хиллхэвенского пляжа. Теперь на пляже не было детей – родители боялись даже близко подпускать детей к воде, но на песке загорали несколько женщин в бикини. Глаза Ричарда были почти полностью закрыты: он сощурился так, чтобы не видеть ничего, кроме приближающихся машин. Наконец он почувствовал, что подошел к пляжу; потом понял – она ушла.
На работе Джон Рем бросил на него один-единственный взгляд и оставил в покое на все утро – самоубийство для пожилого, обожающего поболтать человека. Тем не менее Ричард успешно провел переговоры с клиентом, который не заметил в нем ничего необычного, проверил чертежи и просидел на крыше в одиночестве два часа, пытаясь подобрать необходимую форму карниза. Но внутренним слухом Ричард все еще слышал шелест шагов по зеленой траве.

***

Лаура вернулась к Ричарду в то время, когда Грем Вильяме лежал без сознания на валунах ущелья, когда Табби Смитфилд, прижавшись к бетонной стене подвала пытался не слушать голос отца, которым звало его страшное создание. Она пришла ночью, и Ричард был почти готов к этому.
Он рано лег в постель, пообещав себе, что и завтра пойдет по Маунт-авеню пешком, и послезавтра, и каждый день, пока Лаура не перестанет появляться; он даже не будет переходить улицу – он будет делать так, как делал раньше: слепо шагать по дороге, отказываясь смотреть и слушать ее.
Ричард открыл книгу «Женщина в белом» и попытался увлечь себя переживаниями Мэриан Холкомб. Но сегодня чтение не шло, и он дважды или трижды ловил себя на том, что перечитывает один и тот же абзац. Он так усердно боролся с прозой Коллинза, что дважды подбирал выпавшую из рук книгу. В третий раз, когда книга упала Ричарду на грудь, он не выдержал, захлопнул ее и положил на столик рядом с кроватью. И как только он это сделал, то понял, что не только не может заснуть, но и не хочет: бодрствование служило своего рода защитой. Сначала такая мысль показалась любопытной, а потом глупой. Ричард потушил свет и замер в постели.
Дом погрузился в темноту.
Через мгновение в холле зажегся свет; сердце Ричарда глухо и сильно застучало. Он сел и посмотрел в открытую дверь: в холле горел свет, а дверь в детскую была широко распахнута. Эта дверь не открывалась с тех пор, как последний полицейский вышел из дома. Ричард никогда не хотел бы вновь оказаться в этой комнате. Если бы он нашел ключи, то запер бы детскую и никогда не открывал ее.
– Кто там? – позвал он. – Кто это?
Лаура вышла из детской в залитый светом холл. Она неподвижно стояла перед дверью в комнату Ричарда. Грудь и волосы были заляпаны сгустками крови; от грудной клетки до низа живота тянулась огромная рана. На этот раз Ричард смотрел на призрак жены. Он даже не пытался оторвать от нее взгляд. Она хочет, а может быть, Дракон хочет, чтобы он узнал, что произошло с ней. Ричард завороженно поднялся с кровати. Дракон послал ему Лауру, или она сама и есть Дракон. Он вспомнил ночь после неудачного обеда у Макклаудов, когда он и Лаура, раздев друг друга, занимались любовью на резиновом матраце, наполненном водой. Тогда она казалась ему невероятно красивой. «Я не хочу потерять тебя, Ричард». Его трясло то ли от страха, то ли от растерянности, то ли от ярости – он не мог объяснить. Получилось, что это он потерял ее.
Лаура подходила все ближе, и Ричард отступил по направлению к ванной. Теперь его и Лауру разделяла кровать.
Призрак медленно вошел в темную спальню – на какое-то мгновение от Лауры осталась лишь тень, падающая на освещенное пространство. Ричард почти поверил этому: жена вернулась домой. Но в следующую секунду он ощутил тошнотворный запах, словно Билли Бентли снова выходил к нему из лифта в гостинице Провиденса: гниение, нечистоты, разложение и смерть.
– Убирайся отсюда, – проговорил Ричард.
Она уже обходила кровать, медленно приближаясь к нему.
В глазах Лауры мерцали белые огни. Огромная рана на животе громко хлюпала.
– Ты не Лаура, – твердо сказал Ричард.
Ее рот искривился в насмешливой полуулыбке.
– Ты собираешься попробовать убить меня? Отлично, убей. Потому что я так больше не могу. Когда ты погибла, я сошел с ума. Ты думаешь, мне хочется жить здесь одному?
Она пропала в темноте и появилась вновь в потоке света, падающего из холла. Но теперь кожа ее была гладкой, кровь и раны исчезли – как будто память Ричарда излечила ее.
Перед ним в тусклом, неясном свете стояла его жена. Вот она подходит ближе, ближе к нему… Ричард замер, затаил дыхание, по похолодевшей спине побежали мурашки.
Но в тот момент, когда призрак прикоснулся к плечу, острая боль тысячами маленьких ножей вонзилась в тело Ричарда – Лаура это или нет, но это существо достаточно реально для того, чтобы убить его. Ричард отскочил назад, но призрак продолжал наступать на него.
– Нет, нет, – заорал он, пятясь к дверям ванной, – уходи! Я не смогу сражаться с тобой!
Она пыталась загнать его в ванную, но он продолжал отходить назад. В темноте светились только пустые белые глаза призрака. Он сможет убежать, в его распоряжении огромный дом! Лаура подошла совсем близко, и Ричард нащупал ручку двери, что вела в холл.
– Уходи, убирайся отсюда, – повторял он.
Он резко дернул за ручку и, выскочив в холл, побежал по направлению к коридору.
Здесь, над лестницей, горел свет, свет, который зажегся в момент появления Лауры: освещение придавало всему происходящему будничность и банальность – больше не было темной опасной спальни, а горел самый обычный электрический свет. И в этом реальном электрическом свете из дверей ванной вышла его раздетая жена, свет падал на реальную кожу, опутывал паутиной реальные волосы. Она улыбалась обычной Лауриной улыбкой. Ричард медленно отступал назад, к перилам лестницы. Здесь, в ярком свете ламп, присутствие Лауры казалось почти естественным. Она склонила голову и взглянула на Ричарда чуть игриво.
На мгновение они замерли на верхней площадке лестницы. Ричард понимал, что она стремится убить его, но здесь, при обычном освещении, это казалось совершенно невозможным. Она создание Дракона, это не Лаура. Лаура принадлежала теплому миру людей, миру дружбы и работы. А это существо, что стоит сейчас перед ним, просто выдает себя за нее.
Ричард, знавший дом как свои пять пальцев, помнил, что одна из балок в перилах еле держится; он раз двадцать собирался починить перила и укрепить их. Осторожно глядя на Лауру, он медленно спускался по лестнице. Наконец рука нащупала знакомое место, еще одно усилие – и он вытащит эту деревяшку из гнезда! Но Лаура бросилась на него прежде, чем он успел это сделать.
У Ричарда хватило времени только на то, чтобы все-таки вырвать балку и отскочить в сторону. И, отступая по ступеням лестницы назад, он решился: поднял дубинку и с силой опустил ее на плечо Лауры. Не выдержав удара, она упала, и в тех местах, где ее тело коснулось лестницы, дерево потемнело и задымилось.
Она с усилием поднялась и кончиками пальцев легко дотронулась до перил. По лестнице побежали оранжевые змейки пламени. Лаура снова стремительно напала на него, и Ричард опять обрушил на нее сокрушительный удар. На кончике балки появилось крохотное пламя, но, после того как Ричард несколько раз помахал дубинкой в воздухе, оно исчезло.
Ужасный запах разложения и смерти опять нахлынул на него. Лаура шла по ковру и оставляла за собой темные выжженные следы. Она вновь набросилась на него, и только теперь он понял, что она толкает его к открытой двери детской.
Когда она оказалась в комнате, Ричард изо всех сил ударил Лауру по голове; она слишком поздно подняла руки, чтобы предотвратить удар, и упала около дверного проема.
Деревянный пол детской начал темнеть, появился дым. Ричард бросился вперед и опять изо всех сил ударил призрак по голове. Собственные действия казались Ричарду загадочными, но тем не менее он четко представлял себе каждый последующий шаг, как будто им управляла спокойная и уверенная сила. На теле Лауры появились длинные кровоподтеки, правая рука повисла. Ричард вновь подскочил к ней, пытаясь нанести еще один удар по голове, но в это мгновение она вцепилась левой рукой в его колено.
Резкая боль пригвоздила его к полу. Лаура оскалилась, казалось, что страшный аллигатор впился намертво в его колено. В ярости Ричард ударил закругленным концом балки в лицо призрака. Дубинка вспыхнула, но аллигатор ослабил хватку, Ричард на коленях отполз от корчащейся в пламени Лауры, но она упрямо продолжала наступать на него. А потом произошло то, чего Ричард не понял и во что даже отказывался поверить до тех пор, пока Грем Вильяме не собрал их всех вместе этой же ночью. Горящая балка, превратившаяся в факел, ожила в руках Ричарда. И когда он в очередной раз нанес удар по голове призрака, то на мгновение ему показалось, что он держит в руках тяжелый золотой меч. Ричард поднял его, меч сам вел его вперед.
– Ты не Лаура, – сказал он и вновь обрушил сверкающий клинок. Лаура уже не наступала. Ричард с трудом отполз в сторону.
Рядом с обнаженным женским телом вспыхнуло голубое пламя, оно разрасталось, и Ричард видел, как постепенно огонь становится все сильнее, оранжевые и красные языки тянутся вверх, подползая к ногам призрака. Ричард замер: он убил, сокрушил это создание в той же самой комнате, где была убита его жена, и сейчас его переполняли ярость и триумф.
Огненное пятно ширилось и наконец полностью поглотило тело Лауры. Пламя стало более ярким, и в глубине костра Ричард заметил огромные крылья – в лицо ударил жар.
Ричард отступил назад и увидел, как от искореженного пола взмывает вверх Огненная летучая мышь.
Жара наступала на Ричарда, обволакивала его и заставляла прижаться к стене. Как будто гигантская рука запихнула его в духовку. Комната погрузилась в сумрачное мерцание – голубые ленты огня извивались по стенам и полу, окно вырвало из стены, и в образовавшееся отверстие, медленно помахивая огромными крыльями, вылетела Огненная летучая мышь.
Ричард оторвался от стены; обожженное лицо болело, в воздухе детской носился пепел, стоял запах горящего дерева.
На полу, там, где лежала балка от перил, вернее, то, что от нее осталось, образовался выжженный круг. Ричард попытался подняться. Он медленно пересек обгоревшую комнату и подошел к отверстию в стене, где когда-то было окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32