Франко вздрогнул. Окинув Полетт холодным взглядом сузившихся глаз, он процедил сквозь зубы:— Твой муж был гомосексуалистом? И ты молчала?Полетт, пылая от стыда и ярости, выскочила из комнаты. Она чувствовала себя униженной и оскорбленной. Значит, Карлос Мендоса собирал на нее досье? Но особо ее потрясло то, что все это стало известно этой негодяйке Бонни, для которой подобная информация была просто подножным кормом.Франко поймал Полетт на лестнице, прежде чем той удалось ускользнуть в спасительное убежище спальни. Отнюдь не нежно он сжал ей запястья.— Возьми себя в руки!Полетт трясло от гнева и стыда. Лишь прошлой ночью она собиралась сообщить Франко подлинную правду о своем замужестве, но он не слишком внимал ее словам.Крепкими руками Франко сжал ее плечи.— Это верно?— Тебе-то что! — выкрикнула она. — Отчего бы тебе не поинтересоваться у этой мерзкой бабы, почему она так настырно вмешивается в историю моей жизни и трактует ее так, как ей угодно?— Я вполне могу это сделать и позже, — сказал он совершенно спокойно, обнял ее за плечи и повел вниз, желая присоединиться к вечеринке. — Улыбайся, — резко произнес он, прижимая Полетт к себе.
Как прошел остаток свадебного торжества, она уже не запомнила. Удавалось ли ей улыбаться? Полетт так и не поняла, отчего Франко разозлился на нее. Ведь гневаться следовало именно ей.Уже в спальне он подошел к ней, стоящей возле окна, и коснулся ладонями ее хрупких плеч.— Ты словно ящик Пандоры… А чего еще я не знаю? — дыхнул он ей в затылок.— Не я одна скрываю свои секреты, — напомнила ему Полетт. — Я тоже до поры до времени не подозревала о твоих взаимоотношениях с Бонни.— Это другое дело. У нас с ней ничего не было.— А какое право имеет твой отец копаться в моем прошлом?— Мне следовало ожидать…— И это все, что ты можешь мне ответить?— Что было, то прошло, — сухо заметил Франко. — Хотя и мне самому надо бы было проделать то же самое…Полетт недоверчиво обернулась.— Не понимаю, о чем ты.— Как видно, неважно действует служба безопасности отца, если Бонни удалось залезть в его личные бумаги. — Франко пристально посмотрел на нее. — Мне кажется, тебе придется начать сначала и рассказать мне всю правду.Полетт передернула плечами.— Вчера ночью тебя это отнюдь не интересовало.— Вчера ночью я и не подозревал, что ты что-то скрываешь.— А я и не скрывала. Мое замужество — это мое личное дело. Хочу рассказываю, хочу — нет!Франко сузил глаза.— Шесть лет назад оно было и моим.— Однако, когда я рассказала Арманду о том, что произошло между мною и тобою, он ответил, что для него это не имеет никакого значения.— Как он ответил? — изумленно переспросил Франко.— Я хотела отказаться от свадьбы, но он умолял меня не делать этого. Сказал, что я ему необходима… что он не представляет своей жизни без меня. Уверял, что прощает мне абсолютно все и что нет смысла разрушать наше будущее из-за какой-то глупой ошибки.— И ты это спокойно проглотила… Dio! — воскликнул Франко, широко разводя руками, тем самым словно желая подчеркнуть все безумие ее поступка.Полетт всхлипнула.— Я полагала, что он все прощает, потому что безумно любит меня, и мне не хотелось его огорчать…— Да ты же вышла за него лишь из жалости! — прорычал Франко.— Рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. Я полагала, что мы сможем быть счастливы! — откликнулась Полетт. — В наших взаимоотношениях секс никогда не играл никакой роли. А то, что произошло у нас с тобой… это меня перепугало — и то, как грубо ты повел себя позже…— Давай, обвиняй во всем меня! — с негодованием швырнул в ответ Франко.Полетт вновь обернулась к окну, почувствовав, что из глаз ее вот-вот ручьем потекут слезы.— То, что произошло у нас с тобой… — повторила она. — Ты понимаешь, ведь этим же занималась и моя мать — и главным образом во все том же «Ред Холле», где она, как правило, отлавливала себе любовников. Самые страшные мои кошмары воплотились в реальность. Я почувствовала себя такой же, как и она, и это ужаснуло меня…— Да я ведь едва к тебе прикоснулся! — безжалостно прервал ее Франко.— Да не твое поведение заставило меня так переживать! Меня испугало то, что я с такой легкостью потеряла контроль над собою… то, что мне самой вдруг захотелось заниматься с тобой любовью. — Голос Полетт сорвался.— Я бы предпочел услышать историю твоего брака, — жестко напомнил ей Франко.Она судорожно вздохнула.— Во время свадьбы, перед первой брачной ночью, Арманд жутко напился. И так продолжалось потом чуть ли не каждую ночь. Я решила, что в этом моя вина… что после тебя он просто не может заставить себя прикоснуться ко мне. А он и не пытался избавить меня от этих сомнений! — задыхаясь, призналась Полетт. — Это был сущий ад. Когда он возвращался домой, то запирался в своей комнате, а когда я попыталась поговорить с ним, он надолго замкнулся… Ни о какой физической близости не могло быть и речи.Франко разразился столь гневными проклятиями, что Полетт вздрогнула.— Он не стал обращаться за советом к сексопатологу, — продолжила она, — да и вообще не хотел хоть как-то на это реагировать. Он просто отказывался признавать существование такой проблемы…— Так какого же черта ты не бросила его? — прорычал Франко.Рыдания с трудом позволяли Полетт говорить.— Из чувства вины. Я полагала, что во всем повинна только я сама. И, лишь заболев, Арманд признался, что он импотент… и что он никогда не испытывал физического влечения к женщине… У некоторых людей, говорят, полностью отсутствуют сексуальные эмоции, и, мне кажется, Арманд как раз и относился к их числу. Я не верю, что он был гомосексуалистом, хотя еще до нашей женитьбы ходили такие слухи. И его ужасало, что в кругу семьи и среди друзей появилось подобное мнение… потому-то он на мне и женился. Он использовал меня как ширму. Чтобы люди перестали болтать…— И этого подонка ты называешь своим лучшим другом?С уст Полетт сорвался горький смех.— Но он же действительно был другом, пока я не вышла за него.— А у тебя никогда не возникало стремления уйти?— Нет, ведь он был болен, — прошептала Полетт.— Ты же ничего ему не была должна. Он узнал про меня еще до того, как женился на тебе. Ты предоставила ему право выбора. А что он позволил выбирать тебе?Полетт вытерла залитые слезами глаза.— Ничего, — призналась она.Франко прижал ее к своей широкой груди.— Ты была столь юной и наивной, а я — столь нахальным, — горячо прошептал он. — Мне никогда и в голову не приходило, что ты могла испытывать в тот злополучный день. Я не верил, что после этого ты все равно выйдешь за него. Ты как-то сказала, что я и не представлял, какой вред тебе причинил… и ты была права. Я думал лишь о победе… Давай спустимся на пляж, — вдруг нежно прошептал Франко.Полетт удивленно заморгала.— На пляж?— В этом доме я задыхаюсь. Она печально улыбнулась.— Ты хочешь, чтобы я отправилась на пляж в таком одеянии?Франко стремительно развернул Полетт спиной и рванул вниз молнию на ее платье.Задыхаясь от возбуждения, вдруг охватившего ее, Полетт вытащила из шкафа ярко-розовый купальник и сунула ноги в пляжные туфли. Она почувствовала себя удивительно свободно и беззаботно, когда, выйдя на террасу, увидела Франко. Тот уже переоделся в джинсы и не забыл прихватить с собой бутылку шампанского из ведерка со льдом и бокалы, что стояли возле их кровати.Он обхватил рукой ее обнаженные плечи.— Пойдем.— А как ты поступил с той туфелькой, которую я оставила на пороге, убегая от тебя шесть лет назад? — с удивлением услышала Полетт свой собственный голос, когда они уже подходили к берегу моря.— Трудно сказать. Куда-то засунул.— О!— А ты полагаешь, что я оправил ее в золото и заключил в хрустальную шкатулку?— Это были одни из моих самых любимых туфель…— А как ты сама поступила с оставшейся?— Выкинула на помойку.— Вот ты какая, — заметил Франко с доброй иронией. — Выходит, я оказался сентиментальнее тебя.— Я думала, ты станешь издеваться над Армандом.— С какой стати? Это вовсе не смешно. Он причинил тебе много боли, которой ты отнюдь не заслужила. Но я не садист. Хотя еще пару недель назад меня бесила сама мысль о том, что ты была счастлива с ним. Но за две недели многое изменилось…— Да, — согласилась Полетт почти шепотом.— Мне вот только до сих пор страшно хочется узнать, за что ты меня тогда так возненавидела?— Ты же предложил мне шикарную жизнь в обмен на то, чтобы я ублажала тебя во время твоих странствий! — выпалила Полетт. — Это же настоящее оскорбление!— Не мог же я вечно сидеть в Англии. Мне хотелось, чтобы ты всегда находилась рядом со мной. Что тут плохого?— Ты вел себя нагло и самоуверенно. Как ты мог предположить, что я стану спать с тобой на таких унизительных условиях?— Возможно, я мог бы объясниться с тобой более тактично, но я был зол на тебя и не уверен в своих собственных чувствах. Обжегшись на молоке, будешь дуть и на холодную воду… После Клаудии мне… не хотелось совершать новой ошибки. Я не собирался давать обещаний, которых мог не сдержать. А мне в тот момент и в голову не приходило, что ты все равно выйдешь замуж за Арманда Трампа. Мне казалось это невозможным после того, как ты чуть ли не растаяла как воск в моих руках…— Ты ее очень… любил? — не смогла удержаться от вопроса Полетт.— Кого?— Клаудиу!— Одно время я верил, что да. Сейчас мне кажется, что она могла бы оказаться лишь бесполезным трофеем. Как и Бонни, она была необычайно привлекательна, — тихо продолжал Франко. — Мой отец всегда «западал» на подобных женщин — таких, ради обладания которыми некоторые мужчины готовы на убийство. Душевные качества красоток в счет не шли. Может, поэтому я и выбрал Клаудиу… взыграло какое-то стремление к конкуренции с отцом. Я тогда гораздо сильнее походил на Карлоса, нежели мне хотелось в том признаваться.— И тебя очень потрясло, когда… — начала Полетт.Франко застыл и протянул навстречу ей руку.— Замолчи, — нежно прервал он. — Я хочу тебя поцеловать.Полетт беспомощно улыбнулась.— Обычно ты не предупреждаешь меня об этом. Франко прижал ее к себе и мягко опустил на песок…
Окунувшись в теплое ласковое море, они смыли с обнаженных тел песок, жадными глотками осушили еще по бокалу шампанского и снова занялись любовью…К тому времени когда они добрались до причала и поднялись на яхту, у Полетт уже кружилась голова. От шампанского. От любви.— Завтра весь день проведем в море, — произнес Франко, — не возражаешь?— И послезавтра, — прошептала Полетт, охваченная внезапным страхом, что не сможет чувствовать себя свободно до тех пор, пока на острове столько посторонних.— Как скажешь, дорогая. — Франко осторожно провел ее в каюту, где стояла большая двуспальная кровать.Полетт споткнулась о край ковра, и он подхватил ее на руки, спасая от падения.— Я от тебя пьянею, — сообщила вдруг Полетт, растворяясь в пучине его пылающих золотисто-медовых глаз.— Не хочешь пересмотреть условия нашего развода?— Что-что? — похолодела Полетт.— Может, не станем спешить с ним, пока не почувствуем в том нужды… — Чувственные губы Франко расплылись в широкой улыбке.Полетт ощутила, как волна блаженства окатила ее тело.И тем не менее произнесла:— Я об этом еще подумаю…
Солнце стояло уже высоко в небе, когда она, проснувшись, услышала голос Франко, разговаривающего с кем-то по телефону.— Что ты делаешь?— Хочу заказать нам завтрак.Подкравшись сзади, Полетт обняла его за плечи, прижалась щекой к его обнаженной спине. Эта ночь была самой сладкой и невероятной ночью в ее жизни, она и сейчас продолжала плыть по морю любви — столь безграничному, что казалось, будто в мире не осталось ничего другого.— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Франко, гладя ладонями ее обнаженные упругие ягодицы.— Прекрасно. Я и не подозревала, что ты можешь быть таким ласковым и нежным.— То ли еще будет!Неожиданно на палубе послышались чьи-то шаги. Франко настороженно прислушался. И тут до счастливых новобрачных донесся встревоженный голос Лореданы, выкрикивающей имя Франко.Франко в одну секунду натянул джинсы и распахнул дверь.Полетт рванулась было за ним, но тут обнаружила, что ей просто нечем прикрыть нагое тело. Франко выскочил из каюты. Полетт услыхала, как он быстро обменялся по-итальянски парой фраз с сестрою, возбужденная речь которой то и дело прерывалась судорожными рыданиями.— У Карлоса снова случился приступ!.. — заскочив в каюту, крикнул Франко, по одному взгляду на которого сразу можно было понять, что в данный момент он находится уже в тысячах километров отсюда.А это означало, как сообразила она, что их медовый месяц, едва начавшись, подошел к концу. 10 Несмотря на царящую вокруг жару, Полетт тряслась словно в лихорадке. Карлос оставил подробнейшие инструкции о том, каким образом в случае смерти тело его должно быть перевезено в Испанию, дабы упокоиться в семейном склепе клана Мендоса в Сарагосе. На похоронах присутствовали лишь члены семьи, и даже представители прессы были оставлены за решеткой кладбища, напоминая стаю голодных волков, сдерживаемых лишь присутствием полиции.— Никогда не ожидала, что мне его так будет не хватать, — прошептала Лоредана. — Всю свою жизнь я провела с ним рядом. Почти пятьдесят лет он указывал мне, как я должна поступать… И теперь я чувствую такую пустоту!Но не одна лишь она испытывала такое чувство. Нечто подобное происходило и с самой Полетт. Умом она прекрасно понимала, что Франко сейчас не до нее, что жизнь его от рассвета до заката была сопряжена с массой неотложных дел. И все же ей было грустно и одиноко без его ласк.Впрочем, Франко не только потерял отца. Вместе с тем он унаследовал от него и всю ту великую империю, управление которой представляло собой колоссальный труд. Одновременно Франко «унаследовал» и лишенную наследства безутешную вдову Карлоса. Полетт изо всех сил пыталась вызвать в себе чувство сострадания к Бонни, но не могла не заметить, что та рыдает лишь оттого, что потеряла Франко, а вместе с ним — баснословный капитал. Однако печаль ее по усопшему мужу выглядела настолько искренней, что даже искушенный Франко клюнул на столь искусно разыгранные проявления чувств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20