Алекс просто скотина, и она должна радоваться, что все так получилось. Ни одна уважающая себя женщина не будет убиваться по такому ничтожеству, как Александр Серрано!
— О, это было нечто, милочка. Я просто потрясен.
Кэтрин медленно сняла руки с клавиш, и красивый американец, облокотившийся о крышку рояля, склонился к пианистке, выражая взглядом неприкрытое восхищение.
— Может, вы знаете вот это… — Мужчина фальшиво просвистел начало мелодии, и, засмеявшись, Кэти начала играть. Когда американец с видимой неохотой вернулся на свое место, девушка продолжала улыбаться.
В этот час неярко освещенный зал ресторана был полон народу, и пианистку то и дело просили сыграть что-нибудь по заказу. Потом Кэти играла то, что хотела, создавая своей музыкой всего лишь хороший фон для атмосферы умиротворенности и покоя, которую администрация отеля хотела создать для респектабельных клиентов. Платили ей немного, но Кэтрин пока хватало; кроме того, на следующей неделе предстояло пройти собеседование еще в двух местах.
Короче говоря, как-то она существовала. Прошел месяц, как Кэтрин ушла из дома Серрано, а заодно и из его жизни. Она научилась искусству быть постоянно чем-то занятой и так уставала, что, добравшись до постели, спала как убитая.
Никогда до этого не работавшая, Кэтрин теперь расписывала свой день по армейскому распорядку. Она записалась на курсы машинисток, регулярно просматривала в газетах объявления о найме и разослала множество писем по адресам, где могла получить подходящую работу. И каждое утро Кэти просыпалась с молитвой, чтобы Господь помог ей перестать думать об Александре Серрано. К несчастью, игра на рояле не препятствовала воспоминаниям. Напротив, стоило только коснуться клавиш, как с удивительным постоянством перед ее внутренним взором появлялся Алекс, пока усилием воли Кэти не прогоняла видение.
Поэтому, когда Кэтрин подняла взгляд от клавиш и увидела Серрано в нескольких футах от себя, в первый момент она даже не поняла, что этот Алекс настоящий. Все выглядело, как в самых сокровенных мечтах. Поэтому Кэти продолжала играть, не отрывая синих глаз от своего «болезненного наваждения».
— Сыграй для меня, — тихо попросил Алекс. — Пожалуйста… — Незнакомое слово странно прозвучало в его устах.
— Что бы вы хотели послушать? — спросила Кэти, будто Алекс был обычным клиентом, однако обошлась без непременной вежливой улыбки и, опустив глаза, застыла в бессильной ярости. Зачем он здесь? Как нашел ее?
— Все равно.
Кэтрин стала играть Шопена, краем глаза поглядывая на длинные, красивые пальцы Алекса на крышке рояля. Этого зрелища было достаточно, чтобы выбить ее из колеи.
— Бармен сказал — в девять у тебя перерыв.
— Я не собираюсь проводить его с тобой. Алекс положил в поле ее зрения на крышку рояля потертый кожаный футляр.
— Ожерелье твоей матери…
— Я его продала!
— А я выкупил.
— Не нужно! — выпалила Кэтрин. — Я хочу, чтобы ты ушел и оставил меня в покое!
— Джентльмен ваш друг, мисс?
Кэти повернула голову. В разговор решил вмешаться помощник управляющего, наблюдавший из-за стойки бара.
— Нет! — ответила Кэти.
— Ну, это маленькая ложь, сказанная в минуту раздражения, — язвительно улыбаясь, откликнулся Алекс. — Ваша пианистка — моя жена.
— Правда?
Хотелось закричать, что это грязная ложь, но Кэти лишь коротко кивнула.
— И сейчас у нее будет перерыв, — вкрадчиво добавил Алекс. Кэтрин захотелось его ударить.
Она прошла через зал к своему столику у стойки бара. Усевшись напротив, Алекс не спускал с жены глаз. Просто смотрел без всякого выражения на красивом лице. Кэти заметила, что Серрано похудел — щеки ввалились, четче обозначился подбородок. Футляр с ожерельем, оставленный на рояле, снова лежал перед ней.
— Как ты нашел меня? — бросила Кэтрин. — И что тебе нужно?
— Нашел с трудом и хотел показать кое-что. — Александр медленно вытащил из внутреннего кармана лист бумаги, развернул и положил на стол. — Ведь ты имеешь на это полное право, верно?
Свидетельство о рождении. Кэтрин не знала, смеяться или плакать. Свидетельство подтверждало факт рождения Александра Серрано у Энрики Серрано в швейцарской клинике тридцать лет назад.
— Здесь нет имени отца. Когда я потребовал ответа у Кармен, она сказала, что тот был женатым человеком и его имя моя мать назвать отказалась. Кроме того, она предупредила меня, что Рамиро ничего не знал о внебрачном ребенке жены. Мне напомнили о преимуществах, которые я извлек благодаря этому обману, и какова бы могла быть моя жизнь, если бы меня не оставили в семье. И еще сказали-мой долг хранить молчание и никогда не смущать Энрику напоминаниями о нашем родстве, — жестко закончил Алекс.
Невольно Кэтрин бросила на мужа полный искреннего сострадания взгляд.
— Как это жестоко…
— До того дня, когда Кристоф показал мне это свидетельство, я и понятия не имел, что Кармен мне не мать. Я был просто раздавлен, когда понял, как далеко Ориго и Кармен зашли в своем обмане. Я обратился к Энрике в поисках ответа на свои вопросы. Считал, что имею на это право. Но она убежала, — напомнил Алекс. — И тем самым подтвердила каждое слово, сказанное Кармен. Поэтому я больше вообще не подходил к Энрике. Она всегда так нервничала… Я боялся за всех нас.
— Нет. Ты боялся за нее, — поправила Кэти, ибо слишком хорошо знала: Алекс никогда в этом не признается.
— Конечно, — нехотя сказал он, убирая свидетельство.
— А сейчас ты с ней поговорил?
— Да. И с Рамиро. — Глаза Алекса неожиданно блеснули.
Кэтрин покраснела.
— Я подумала, ты должен услышать о такой важной вещи не от меня…
— Рассказ Рамиро растрогал и даже обрадовал меня. Всю жизнь я мечтал об отце, который пригрозил бы пересчитать мне все зубы, если я посмею еще раз огорчить свою мать.
Кэти посмотрела на мужа со страхом.
— Теперь я знаю, откуда у меня этот взрывной характер… — Алекс грустно улыбнулся, и у девушки больно сжалось сердце. — Мне Рамиро нравится. И всегда нравился. Мы с отцом два сапога пара. И в один прекрасный день, когда Кармен перестанет бояться угрозы разоблачения, — Алекс тщательно подбирал слова, — мы открыто признаемся в нашем родстве. И плевать мы на всех хотели!
— Чудесно… Я счастлива, что все наконец встало на свои места. — Однако в голосе Кэти не слышалось радости. Она наконец поняла, зачем пришел Алекс, — рассказать ей «хэппи-энд» истории, которая началась с шантажа Кристофа.
Наступило неловкое молчание. Алекс взглянул на часы.
— Не стану задерживать тебя…
Звук ее разбитого сердца, казалось, огласил весь зал. Было бы легче не видеть мужа вовсе, чем вот так, ненадолго.
— Я купил дом за городом, — неожиданно сказал Серрано. — А лондонский-продаю.
Еще один гвоздь в крышку ее гроба. Кэти силилась представить Алекса среди зеленых полей… и не могла. Это была ее идея-жить за городом.
— Я думал, может, ты… ну, в общем, захочешь поехать посмотреть на дом.
— Зачем? — Господи, сколько же можно, в смятении подумала Кэти.
— Да так. Просто пришло в голову.
Снова последовало молчание.
— Ты нашла работу, — с усилием проговорил Алекс.
— Я здесь не останусь, — так же натянуто ответила Кэт. — Это только начало. У меня все в полном порядке, так что можешь не беспокоиться.
— А почему я должен беспокоиться? — Алекс задумчиво рассматривал свой бокал.
— Ты наверняка хотел, чтобы жизнь раздавила меня…
— Может быть, — не стал отрицать он.
— Мой адвокат уже связался с тобой? — В отчаянии Кэти продолжала сыпать соль себе на рану.
Опять наступило молчание, а потом Алекс угрюмо бросил:
— Ты выбросила все мои носки…
Бледность Кэтрин сменилась ярким румянцем. Она не осмеливалась встретиться с мужем взглядом.
— Это что-то вроде заявления.
— Я так и понял.
— Конечно, это выглядело по-детски, — с болью призналась она, водя пальцем по краю своего бокала. — Как поживает Мария? — задала Кэтрин вопрос, выдававший ее с головой.
— Счастлива… Муж приполз на брюхе в день этого дурацкого обеда. Мария пообещала сократить рабочий день, а этот дуралей согласился научиться то ли готовить, то ли стирать… словом, какую-то несусветную глупость! — Губы Алекса презрительно скривились, словно он не мог поверить, что такое возможно.
И снова молчание, еще более угнетающее, чем прежде. Во рту у Кэти пересохло. Она с трудом подняла глаза и встретила загадочный взгляд Алекса.
— Останешься со мной сегодня ночью? — Алекс, нисколько не смущаясь, нахально глядел на нее.
— Даже отвечать не стану… — не веря своим ушам, еле выговорила она. — Просто не могу поверить, что ты смеешь мне предлагать…
— А ты поверь. — Алекс пожирал жену глазами.
— Я же с тобой развожусь!
— У меня никого нет. Правда, — заверил Алекс голосом, полным отчаяния, будто это что-то меняло. — Я даже не смотрю на других женщин. Хочу только тебя…
— Это твои трудности. — Дрожа с головы до ног, Кэти поднялась. Несмотря ни на что, она испытывала такую тягу к мужу, что ненавидела себя.
Алекс схватил ее за руку.
— Мне не следовало так говорить… Я хотел сказать совсем другое! — В черных глазах стояла мольба.
— Но думал ты именно об этом! — прошипела она, вырвала руку и пошла к роялю.
Краем глаза Кэтрин видела, как Серрано вскочил и вышел из бара. Очень хотелось положить голову на клавиши и разрыдаться, однако работа есть работа: десятка два слушателей ждали, когда пианистка начнет играть.
В эту ночь Кэтрин не могла уснуть до четырех часов, но не плакала. Александр Серрано не стоил ее слез.
В восемь утра кто-то настойчиво постучал в дверь. С трудом поднявшись, Кэтрин накинула шаль и открыла дверь. В руках у нее оказался огромный букет алых роз. За букетом стоял Алекс-как всегда великолепен. Воспользовавшись тем, что со сна Кэти плохо соображала, Серрано быстро вошел и закрыл за собой дверь.
— И что мне с ними делать? — едва не закричала потрясенная Кэтрин, с ужасом думая, что поленилась смыть на ночь косметику, о темных кругах под глазами и растрепанных волосах. Тем более что тщательно ухоженный Алекс выглядел так, словно только что сошел с подиума.
— Поставь цветы в воду. — Несколько секунд Алекс молча смотрел на жену, а потом отвернулся и подошел к окну. Кэтрин воспользовалась подаренной возможностью ополоснуть лицо и слегка успокоиться.
— Все эти пять лет я почти не спал с другими женщинами, — вдруг сказал Алекс. — Большинство их было в первые месяцы после свадьбы. А в последний год и вовсе никого…
На глазах Кэтрин закипели злые слезы. Интересно, как она должна реагировать на это поразительное заявление? Не успев подумать, она просто ударила с размаху мужа букетом по спине. Алекс повернулся, но, вместо того чтобы защищаться, просто стоял перед ней, даже не сделав попытки прикрыть рукой лицо. Кэти снова ударила его. Несколько бутонов осыпались на вытертый ковер, а потом и сам букет выпал из ослабевших рук. Кэти почувствовала себя маньяком, охваченным внезапной жаждой крови, но покорность Алекса обезоружила ее.
Совершенно обессилевшая, Кэтрин опустилась на кровать и беззвучно заплакала. Слезы тихо струились по щекам. Алекс присел на корточки и взял ее за руки.
— Пожалуйста, пойдем домой, — хрипло выдохнул мужчина.
— Я не могу! — рыдала Кэтрин.
— Я не буду спрашивать, что ты делала этот месяц. Обещаю. И даже не вспомню о Стивенсоне, — как в бреду, клялся Алекс-Перестану тебя ревновать. Ты думаешь, я не справлюсь, а я смогу!
Кэти широко раскрыла мокрые от слез глаза и посмотрела на его склоненную голову.
— Ты ревновал?
— Сгорал от ревности. Ты думаешь, я каменный? — горячо зашептал Алекс. — Когда я увидел эти проклятые фотографии, то чуть с ума не сошел. Я не мог этого пережить, хотя знал, что могу потерять тебя… и потерял… Но теперь я справился с собой.
— Алекс… — У нее перехватило горло.
— В тот вечер в Мадриде я видел-ты думала о нем. А я думал, как же мне жить с этим…
— Я думала вовсе не о нем, а о тебе. Рамиро ошеломил меня своими признаниями, и я чувствовала себя виноватой, узнав то, что полагалось знать только тебе, — не задумываясь, объяснила Кэти.
— Я понятия не имел, что ты разговаривала с Рамиро. А когда на следующий день ты отдала мне этот ключ… то, как ты это сделала, весь твой вид… Я ведь понимал, что взамен ты хотела получить свободу, — с трудом произнес Алекс. — Я не мог приказать тебе остаться. Если ты действительно любишь Стивенсона, это бесполезно. Ты должна была решать сама… а мне совсем не хотелось уныло сидеть рядом и ждать, что ты предпримешь.
Кэти не ждала от мужа подобного признания в слабости. С потрясающей четкостью она увидела, что неуверенность в себе и нежелание поступиться гордостью привели Серрано к неверным выводам. В последнее время именно Алекс настаивал на сохранении их брака, а когда Кэти отдала этот злополучный ключ, Александр справедливо полагал, что именно она должна решить, как быть дальше, — ведь это она хотела свободы… Кэтрин с трудом проглотила комок в горле.
— Я не люблю Джери…
— Фотографии говорят другое. — Алекс выпустил ее руки, подошел к окну.
— Они сделаны давно. С того дня, как Джери приходил в лондонский дом, я его ни разу не видела. Все кончено. Это было простое увлечение… приключение… называй как хочешь. Думаю, все случилось, потому что я была одинока, мне было скучно и холодно, хотелось немного счастья…
— …Которое могла бы иметь, не будь я таким дураком и не носись я со своей гордостью. — Алекс повернулся к жене, и его лицо стало жестким. — Ты была со мной честнее, чем я того заслуживал, маленькая. И если бы я тебя потерял, то был бы сам виноват во всем. Я влюбился в тебя в тот самый день, когда впервые увидел… Ты не ошибалась, когда думала об этом. Такое впечатление, словно в меня ударила молния, и, когда очнулся от шока, мне первым делом захотелось убежать со всех ног…
— Не может быть… — прошептала Кэти, боясь поверить в то, что так долго отрицала. Значит, она все же не ошиблась в Алексе. Чувство, которое она ощутила много лет назад, оказалось правдой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20