Впрочем, сказала себе Кэрри, волноваться не о чем. Такой богатый, важный и во всех отношениях необычный мужчина не станет обращать внимания на глупое поведение какой-то нищей простушки. И вообще, стоит ли так переживать из-за мужчины, которого видишь в первый и скорее всего в последний раз в жизни? Тем более что сейчас есть проблемы поважнее.
Сев на кровати, она взглянула на спящую дочь. Она обожает Долли, не мыслит жизни без нее. Но завтра – так сказал Карлос Виэйра – к ней явятся представители властей. Почему, почему она не нашла в себе сил встать и уйти прямо там, на улице? Расплатой за минутную слабость может стать разлука с дочерью.
Карлос Виэйра клялся, что власти ничего не предпримут без ее согласия. Но Кэрри не такая дурочка, чтобы не понимать своего положения. Она бродила с ребенком по улицам среди ночи. У нее нет крыши над головой. Доктор сказал, что она едва не замерзла насмерть. Эти три факта – словно три гвоздя в крышку ее гроба. Услышав все это, представители власти придут к одному-единственному выводу: она – никчемная мать, неспособная позаботиться о Долли. От такой матери, скажут они, ребенка следует забрать, и как можно скорее.
Всего полчаса назад Кэрри твердила себе, что для Долли удочерение – лучший исход. Но теперь сердце ее разрывалось от одной мысли, что никогда, никогда больше она не прижмет к груди свое маленькое сокровище. Неужели все потеряно? Неужели она и вправду не способна растить собственную дочь?
По лицу Кэрри струились слезы. Долли – это все, что у нее есть, без нее жизнь бессмысленна. Может быть, дать себе еще один шанс? Разыскать убежище для бездомных, какое-нибудь частное благотворительное учреждение, где милосердие не идет бок о бок с бездушной государственной бюрократией? Решено: с первыми лучами солнца она потихоньку выскользнет из больницы и отправится на поиски приюта. Если же все старания окажутся впустую, если к вечеру она не отыщет жилья, то признает свое пораженке и отдаст Долли на удочерение.
Такое обещание дала себе Кэрри: она знала, что должна его сдержать, как бы ей ни было больно, – ради блага девочки.
Но до рассвета еще несколько часов. Долли нужно поспать, да и сама она нуждается в отдыхе...
По дороге на важное совещание, назначенное на восемь утра, Карлос Виэйра просматривал бухгалтерские документы – но перед глазами у него, мешая сосредоточиться на цифрах, то и дело всплывало испуганное личико Кэрри Мастертон.
Наконец не выдержав, Карлос снял трубку внутреннего телефона и приказал водителю поворачивать к больнице.
Хмуря брови, он недовольно уставился на часы. Какого черта?! С ума он, что ли, сошел?! К чему опаздывать на совещание, заставлять служащих себя ждать? Он сделал для Кэрри все, что мог, – дальше пусть с ней разбирается государство. И все же Карлос чувствовал, что должен увидеть ее еще раз, убедиться, что с ней и с малышкой все в порядке. Какое-то внутреннее беспокойство гнало его вперед.
Лимузин затормозил на переполненной больничной автостоянке. Нетерпеливо выглянув в окно, Карлос вдруг заметил в метрах двадцати от себя, за машинами, знакомую рыжекудрую головку. С губ его сорвалось грубое испанское ругательство: распахнув дверцу, он выскочил и бросился наперерез беглянке.
– Кэрри!
Выбравшись незамеченной из здания больницы, Кэрри уже считала себя в безопасности; внезапный оклик пригвоздил ее к месту. Кровь застыла у нее в жилах, Кэрри замерла, инстинктивно прижав к себе ребенка.
Карлос Виэйра подбежал к ней.
– Что это, черт побери, вы здесь делаете?!
Кэрри ожидала увидеть кого угодно, только не его! Впервые она стояла с ним лицом к лицу. Кэрри не была малорослой – но Карлос оказался выше ее на голову, с широкими, словно у регбиста, плечами, гордую мощь которых не скрывал темный деловой костюм. Темно-золотистые глаза его горели гневом. Не надо было обладать особой проницательностью, чтобы понять: этот человек чертовски рассержен!
– Хочу найти убежище для бездомных...
– Этого еще не хватало! – рявкнул Карлос, подступая к ней еще на шаг. – Где коляска?
– Я ее н-не нашла...
Кэрри дрожала словно в лихорадке: неожиданное появление Карлоса Виэйра и его гнев всколыхнули в ней чувство вины. Только один день! – мысленно взмолилась она. Всего один день! Это все, что мне нужно!
– Дайте мне Долли! – приказал он.
Как ни была потрясена и перепугана Кэрри, она не смогла противиться повелительной силе его голоса. Карлос Виэйра протянул руки, и Кэрри покорно отдала ему свою дочь – но в следующий миг осознала, что сделала, и ее охватили изумление и ужас.
– Верните ее мне! – вскричала она, побелев как полотно.
– Нет, пока вы не согласитесь вернуться и дождаться социального работника, который вам поможет, – твердо ответил Карлос, подчеркнув интонацией последнее слово.
Кэрри задрожала, и Карлос ощутил себя последним ублюдком, но напомнил себе, что старается ради ее же блага.
– Не могу! – воскликнула она и разразилась рыданиями.
На миг отвернувшись, Карлос встретился взглядом с Дженнаро. Остановившись в метрах десяти от босса, телохранитель наблюдал эту сцену с нескрываемым изумлением. Карлос почувствовал, как запылали щеки.
– Будьте же разумны... – начал он.
Услышав плач матери, малышка у него на руках напряглась и захныкала. Карлос почувствовал, что с минуты на минуту Долли готова разразиться пронзительным воплем. Только всеобщей истерики мне не хватало! – подумал он с тем ужасом, что обычно охватывает мужчин при виде женских или детских слез. Бог мой, что на меня нашло? Устроил скандал посреди улицы... Никогда прежде – даже вчера вечером с Лоттой – Карлос не испытывал такого бешеного, ослепляющего гнева, какой ощутил минуту назад.
– Пожалуйста, отдайте мне дочь! – взмолилась Кэрри.
Пожилой человек, отпиравший машину, соседнюю с той, у которой они стояли, обернулся. На его лице явственно читалось: «Что происходит? Не пора ли вмешаться?»
– Моя машина здесь, рядом, – уже спокойнее заговорил Карлос. – Сядем туда и поговорим.
С этими словами он повернулся и зашагал прочь. Кэрри сперва ошарашенно замерла, затем в панике бросилась за ним. Водитель распахнул дверцу, и Карлос, изменив галантной привычке пропускать дам вперед, быстро сел в машину, желая как можно скорее исчезнуть с глаз любопытных зрителей.
Кэрри ворвалась за ним в салон, словно мышь, преследуемая кошкой. Дверца за ней захлопнулась. Карлос Виэйра, одной рукой прижимая к себе ее дочь, другой взял телефонную трубку и о чем-то быстро и требовательно заговорил на незнакомом языке.
Кэрри потрясенно смотрела, как Долли улыбается своему «похитителю». Никогда до сих пор она не улыбалась никому, кроме матери! От этой мысли головная боль и тошнота, не оставлявшие ее с самого происшествия, усилились.
– Пожалуйста, отдайте мне Долли...
– Послушайте, сейчас у меня нет времени на споры. Я и так опаздываю на важное совещание.
С этими словами Карлос нажал на какую-то кнопку – и, к изумлению Кэрри, из плоской стенки лимузина выдвинулось детское сиденье, снабженное ремнями безопасности.
– Мистер Виэйра... я...
– Вы будете жить у меня, пока не поправитесь, – властно прервал ее Карлос. – Сейчас вы не в том состоянии, чтобы принимать важные решения. Вам нужно время, чтобы отдохнуть, окрепнуть и все обдумать.
– У вас... дома?
Потрясенная этим неожиданным предложением, Кэрри устремила недоуменный взгляд на его орлиный профиль.
Карлос усадил Долли на детское сиденье и пристегнул – надежно, но не слишком туго, чтобы малышке было удобно сидеть.
– У вас дома? – непонимающе повторила Кэрри. У нее отчаянно болела голова, а мозги, казалось, превратились в кашу.
– Почему бы и нет?
Карлос и сам себе удивлялся – прежде импульсивные решения были ему не свойственны. Но он сказал себе, что делает доброе дело. До сих пор он тратил на благотворительность сотни тысяч долларов, но ни разу еще никого не выручил из беды, что называется, своими руками.
А сейчас как раз тот случай, когда без руки помощи не обойтись. Что будет с Кэрри Мастертон, если она останется на улице? Скорее всего начнет продавать себя за тарелку супа. И рано или поздно станет жертвой какого-нибудь извращенца. У нее ведь на лбу написано: «Легкая добыча». Что же до Долли... о том, что может случиться с Долли на улицах Нью-Йорка, даже думать не хочется.
– Почему нет? – слабым голосом повторила Кэрри, прижав дрожащую руку к раскалывающейся от боли голове. – Да потому, что вы меня совсем не знаете!
Карлос устремил на нее загадочный взгляд сверкающих темных глаз.
– Я знаю, что вам некуда идти и не на что жить. Еще знаю, что вы едва не пожертвовали жизнью ради спасения дочери. Что еще мне нужно знать, чтобы помочь вам?
Крыша над головой, постель, несколько дней спокойной и безопасной жизни... Невероятно! Какой добрый, щедрый человек! Кэрри уже не верилось, что несколько минут назад он кричал на нее с перекошенным от гнева лицом.
– Х-хорошо...
– Сейчас я отдам указания.
Карлос вновь взялся за телефон и заговорил на каком-то чужом языке с Дженнаро, сидящим на переднем сиденье. Один раз Дженнаро обернулся и удивленно взглянул на новых пассажиров лимузина. Карлос не обратил на это внимания.
Какой у него чудесный голос! – думала Кэрри. Глубокий, бархатный, сексуальный. Хоть я и не понимаю ни слова, кажется, что голос его звучит как приглашение к... Господи, о чем я только думаю! И Кэрри залилась краской.
– Мы доедем до «Виэйра Индастриз», затем я пойду на совещание, а мой телохранитель отвезет вас ко мне домой. Если будут какие-то проблемы, обращайтесь к Дженнаро. В отличие от большей части прислуги, он говорит по-английски, – объяснил Карлос.
Кэрри неуверенно кивнула, тщетно пытаясь представить мир, где живут люди, держащие «прислугу». Глаза ее встретились с золотистым взглядом Карлоса – и снова мгновенно пересохло в горле, а легкие забыли, что значит дышать. Лимузин подъехал к внушительному зданию «Виэйра Индастриз», и Карлос вышел из машины.
Дженнаро кашлянул.
– Босс, мисс Шин не захочет видеть в доме другую женщину...
Ответ Карлоса прозвучал холодно, как будто звякнули в бокале льдинки:
– Свадьба отменяется, Дженнаро.
Не обращая внимания на изумление телохранителя, Карлос быстрыми шагами вошел в здание. Швейцар радостно и почтительно приветствовал его. Чуть наклонив гордую голову в знак приветствия, Карлос вошел в лифт, с облегчением думая, что по крайней мере одна проблема на сегодня решена.
Лимузин развернулся и помчался в обратном направлении. Кэрри, глубоко вздохнув, потерла ушибленный затылок. Боль убедила ее, что это не сон. Она в самом деле едет в шикарном лимузине Карлоса Виэйра. В ближайшие сорок восемь часов можно не беспокоиться о том, что есть и где спать. Виэйра, сказочный богач и знаменитый благотворитель, пожалел бедную бездомную девочку и дал ей приют.
Все существо Кэрри содрогнулось при этой унизительной мысли. За последние месяцы она упала, казалось, на самое дно, но все же не потеряла гордость. Нет, она не станет бесполезной приживалкой! Она приложит все силы, чтобы отплатить мистеру Виэйра за его щедрость и доброту. Но это потом... а пока, думая о том, что на несколько дней свободна от забот о еде и жилье, Кэрри ощущала себя так, будто с плеч ее свалился тяжкий груз.
Как же могла она пасть так низко? Это произошло не вдруг, но, конечно, первой и величайшей Кэрри ошибкой стала связь с Грэмом Риджвеем...
Кэрри выросла в Небраске, на ферме, где ее отец возделывал клочок земли. Ее родители поженились поздно: Кэрри родилась, когда матери было уже под сорок, и больше детей у Мастертонов не было. Родители очень хотели сына, чтобы отцу было с кем разделить тяжелый фермерский труд, но обрадовались и дочери.
Детство Кэрри было счастливым: дома она жила как в раю. Пожалуй, можно даже сказать, что родители избаловали ее и не подготовили к жизненным трудностям. Они хотели, чтобы дочка поступила в колледж и получила образование; но Кэрри не терпелось стать самостоятельной – вот почему, едва окончив восемь классов, она устроилась на работу в близлежащем городке.
У нее появились собственные деньги и новые подруги. Два года пробежали легко и незаметно: Кэрри наслаждалась жизнью, ни к чему особенно не стремясь, интересы ее ограничивались нарядами из местного магазинчика и молодыми людьми. К сожалению, местные парни не представляли себе отношений с девушкой без секса – а Кэрри была воспитана в строгих правилах и твердо усвоила, что порядочные девушки до свадьбы этого не делают. Так что ее отношения с молодыми людьми ограничивались несколькими походами в кино да парой случайных поцелуев.
Ей едва исполнилось восемнадцать, когда в ее жизнь вошел Грэм – совсем взрослый (двадцать пять лет, подумать только!), обаятельный, с белозубой улыбкой и сверкающей спортивной машиной. Красавец-инструктор из городского бассейна, по нему сходили с ума все подруги Кэрри. Когда он впервые пригласил ее на ужин, Кэрри едва не упала в обморок от восторга. Приглашение следовало за приглашением, и через неделю она была уже по уши влюблена. Впрочем, до постели дело пока не доходило. По правде сказать, сексуальная сторона любви не особенно привлекала Кэрри: она предпочитала романтику – гулять вместе, держаться за руки, слушать рассказы Грэма о его грандиозных планах (он разослал резюме в несколько нью-йоркских спортклубов и фитнесс-центров) и мечтать о свадьбе и долгой счастливой жизни вместе.
– Уж слишком он шикарный, – заметила, познакомившись с Грэмом, ее мать.
– Любит пыль в глаза пустить, – вздохнул отец. – И намного старше тебя. Лучше бы тебе встречаться с ровесником.
Пару раз Кэрри узнавала, что Грэм ходит на свидания и с другими девушками – но всякий раз он просил прощения, клялся, что любит только ее, и она забывала обиду. Наконец настал великий день: Грэм получил положительный ответ на одно из своих резюме и засобирался в Нью-Йорк.
На прощальную вечеринку пришли все его друзья – в том числе, конечно, и Кэрри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18