Инстинктивно она прижалась к нему тесней, но Джошуа вдруг резко отстранился, встал, прошел мимо нее к сумке-термосу и вернулся с двумя банками пива в руках и обаятельной улыбкой на лице.
– Мой желудок перешел от пассивного ворчания к активному протесту! – заявил он, разворачивая бутерброд с ветчиной.
Кэтрин последовала его примеру, решив вести себя так, словно этого краткого поцелуя вовсе не было.
Остаток дня пролетел быстро, заполненный обычными при плавании под парусом хлопотами. К тому времени, когда они вернулись к причалу, Кэтрин почти поверила, что ей только почудилось виноватое выражение, промелькнувшее в глазах Джошуа перед тем, как он поцеловал ее. А еще она была абсолютно убеждена, что не испытывает ни малейшего сожаления о краткости их объятий!
Вернувшись в коттедж, Кэтрин извлекла из волос все запутавшиеся там водоросли, приняла душ, затем обернулась полотенцем и села перед туалетным столиком, чтобы высушить голову феном. Из-за густоты и длины волос дело шло медленно. Она смотрела, как блестящие пряди закручиваются вокруг щетки, и думала о том, что сегодня она поведала свои самые сокровенные тайны человеку, которого едва знает, и что все это очень странно. А еще более странно то, что она не испытывает никаких сожалений! Кэтрин пришло в голову, что она чувствует себя теперь значительно более счастливой, чем в последние полтора года…
И вдруг ей стало хорошо! Швырнув полотенце на постель, она порылась в сумке в поисках свежей одежды. Извлекла оттуда тонкий бюстгальтер персикового цвета и такие же трусики, немного подумала и решила остановить выбор на белых слаксах и тонком персиковом свитере. Потом Кэтрин постояла в нерешительности перед зеркалом, прикидывая, стоит ли ей прибегать к своей обычной, основательной косметике. В конце концов она просто намазала губы блеском, побрызгала духами шею и плечи и сбежала по ступенькам вниз, на кухню.
Джошуа находился уже там; он что-то искал, лихорадочно открывая и закрывая дверцы буфетов, и у Кэтрин было время хорошенько его рассмотреть. Он переоделся в выцветшие джинсы и вязаную трикотажную рубашку цвета морской волны, подчеркивавшую его бронзовый загар и густые золотистые волосы. Кэтрин пронзила дрожь от одного его присутствия, и она чуть усмехнулась про себя, невольно признав, что Джошуа Хант невероятно сексуален.
– Я тут! – сказала она. – Помочь?
Он вытащил голову из буфета и торжествующе помахал склянкой с перцем чили.
– Нашел! – Затем осмотрел ее с ног до головы и присвистнул. – Вы выглядите просто потрясающе. Солнце подрумянило вашу кожу, и это вам к лицу.
– Благодарю. – Она с неудовольствием отметила собственное волнение от этого незамысловатого комплимента и перевела взгляд на груды продуктов, лежащих на кухонном столе. – Какой интересный выбор ингредиентов! Что же вы решили приготовить на обед?
Он слабо усмехнулся.
– Хочу попытаться приготовить такое, но не уверен, что у меня получится. Я уже знаю, что вы наделены мозгами и красотой. Может, каким-либо чудом, вы еще и умеете готовить?
– Вам повезло! Я немножко умею делать такос.
Он издал преувеличенный вздох облегчения.
– Какая потрясающая новость! Пока вы были наверху, я уже начинал сомневаться, что мы вообще сегодня сможем пообедать. Дело в том, что большинство женщин, с которыми мне приходится общаться, по-моему, решили, что приготовление пищи – мужская работа.
– А вы с этим не согласны?
В его глазах промелькнула веселая искорка.
– Не нужно сразу вставать в агрессивную позу, Кэтрин. В принципе я готов согласиться с тем, что раз и мужчины и женщины нуждаются в пище, то уметь готовить должны те и другие. Но, увы, я абсолютно лишен врожденных способностей к этому: регулярно сжигаю полуфабрикаты до угольков, а если пытаюсь приготовить суп из банки, то получается сплошной комок.
– Комок из такого супа? Это же невозможно.
– Поверьте, мне это удается. И если вы меня как следует попросите, могу научить и вас.
Она улыбнулась.
– Почему бы вам тогда не брать уроки кулинарии?
– Решил продержаться, пока не женюсь. Иначе боюсь, что если научусь стряпать еще холостяком, то так и не узнаю, почему жена вышла за меня – из-за моего обаяния или просто из-за того, что я умею готовить. В конце концов, мужчине хочется, чтобы его ценили за что-нибудь еще, кроме ловкого обращения со сковородой!
– Не сомневаюсь. – Кэтрин открыла банку с томатной пастой, с досадой отметив, что ее сердце стучит слишком уж учащенно. – Я сильно посягну на ваши принципы, если попрошу накрыть на стол?
Джошуа лениво улыбнулся и пошел к двери.
– Я сделаю это немедленно. И еще открою вино. Когда я на безопасном удалении от кухонной плиты, то становлюсь поразительно домашним и хозяйственным.
Обед прошел с приятной непринужденностью. Джошуа непрестанно расточал хвалы ее кулинарному искусству. Около десяти он вызвался помыть посуду, а Кэтрин принялась варить кофе. Когда на кухне все было убрано, он принес кофе в комнату и уселся перед камином, предварительно притащив для Кэтрин огромную подушку с дивана. Когда она села рядом с ним, он зажег полено на решетке.
– Иногда, даже в это время года, ночью бывает прохладно и хочется зажечь камин.
– Это всегда приятно. – Она устроилась поудобней на подушке и поставила чашку с кофе себе на живот. Давным-давно она не испытывала такого блаженного состояния! – А ведь в этом есть что-то красивое: когда за жарким днем следует прохладная ночь. Вам не кажется?
– Пожалуй, вы правы. Хотя я никогда не думал об этом.
Его слова прозвучали чуть резковато, но она слишком разнежилась, чтобы обращать на это внимание. Правда, у нее возникло смутное ощущение, что Джошуа нервничает, и нервничает сильно, но ей просто не захотелось определять это впечатление более отчетливо. Он поднялся и выбрал кассету, а потом не стал возвращаться на свое место и остался стоять у камина.
Комнату наполнили полновесные звуки Первого концерта Чайковского. Она невольно подумала, что Джошуа всегда прибегает к музыке, когда ему требуется отгородиться от общения между ними, но мысль эта тут же забылась, ибо Кэтрин погрузилась в приятное состояние где-то между сном и бодрствованием.
Она внезапно пришла в себя от звука его голоса, который прозвучал необычайно резко на фоне лирического романтизма Чайковского.
– Как вам кажется, вы могли бы влюбиться еще раз? – спросил он. – Я имею в виду – по-настоящему влюбиться. Как было у вас с Робертом…
Кэтрин ошеломил его вопрос и слегка задел резкий тон. Глубоко вздохнув, она приподнялась с подушки.
– Нет, – убежденно произнесла она. – Конечно, нет! Я никогда, никогда не смогу полюбить так, как любила Роберта.
Джошуа ткнул кочергой в полено, лежавшее на решетке. Он все еще стоял спиной к ней.
– Что дает вам основания для такого уверенного ответа, Кейти? Быть может, потом, через много месяцев вы встретите кого-то.
Она рассердилась. Как мог он подумать, что ее чувства к Роберту настолько поверхностны, что улетучатся, лишь только она найдет себе нового мужа?!
– Вы ошибаетесь, – холодно ответила она. – Такое, как у нас с Робертом, может быть только раз в жизни. Он был мне не только любовником, но и самым лучшим другом! Нет, больше я никогда не смогу так полюбить.
– Мне это очень понятно, – согласился он.
В глубине души она немного удивилась, что Джошуа не стал спорить, но, разумеется, не показала этого. Он еще раз ткнул в полено, а потом подошел к низкому столику, опустился на корточки и налил им обоим по чашке кофе.
– А вы никогда не думали о том, чтобы выйти замуж еще раз? – спросил он, протягивая ей чашку.
Чашка зазвенела о блюдце.
– Нет, Джошуа, – ответила она. – Я не хочу. И вообще, что это за допрос? Ведь я только что вам ясно сказала, что не смогу больше никого полюбить.
– Любовь и брак не обязательно идут рядом, – возразил он. – Разве что только в песнях.
– Ну, признаюсь вам, что я никогда не выйду замуж за человека, которого не люблю. Брак бывает достаточно сложен даже тогда, когда люди искренне любят друг друга. И он, вероятно, будет просто невыносим, если нет любви, которая помогла бы сгладить все шероховатости.
– Пожалуй, я с вами не соглашусь. Сотни лет люди во всем мире заключали браки, вовсе не думая о любви. Они это делали, чтобы избавиться от одиночества, ради безопасности и чтобы иметь детей. Либо по воле родителей. Часто люди до свадьбы почти не видели друг друга и, уж конечно, не любили в том смысле, как это понимаем мы. И все-таки нет оснований утверждать, что их браки были менее счастливыми, чем теперешние.
– Потому что от браков тогда ожидали другого, – кратко заметила Кэтрин. – Теперь происходит сексуальная революция. Сообщаю вам об этом на тот случай, если вы еще не слышали. Нынешний брак – это любовный союз между двумя зрелыми и ответственными взрослыми людьми. Он не должен являться контрактом ради финансовой обеспеченности, или способом для женщин избавиться от необходимости работать, или легальной возможностью производить на свет детей! – Она встала, желая поскорее положить конец разговору, от которого ей становилось не по себе. – День получился долгий, Джошуа. Пожалуй, я пойду…
– Вам пора выбраться хоть на минуту из своей норы, – жестко заявил он, – и оглядеться по сторонам, чтобы увидеть все ясно и четко. Не исключено, что вам больше никогда не удастся безумно влюбиться. Но вы уверены, что хотите отказаться и от других хороших вещей, которые может принести замужество? Неужели вам не хочется иметь собственных детей? Иметь друга, который шел бы с вами рядом по жизни, когда вы станете старше?
– Да, черт побери! Я хочу детей. Да, я хотела бы иметь спутника жизни и вместе с ним встретить старость. Но это для меня невозможно, так что придется обходиться без них.
– Но такая жертва никому не нужна.
– Конечно. И все-таки решать мне самой, верно? Зачем мы говорим об этом, Джошуа? Вам, кстати, тридцать четыре года, и вы холостяк. Если вы такой пламенный энтузиаст брака, то почему же сами не женаты?
– Может, я еще не встретил подходящую женщину…
– Ну, для вас-то, насколько я поняла, это не проблема? – насмешливо спросила она. – Вы же не ждете верной любви до гробовой доски?
Последовала бесконечно долгая пауза.
– Нет, – ответил он наконец. – Я жду не этого…
– Вот когда женитесь, тогда придете ко мне и прочтете лекцию о браке уже с большим основанием, – сказала она. – Расскажете, как идут дела, и, может, вдохновите меня на то, чтобы я переменила свое решение.
Джошуа оставил без внимания ее сарказм.
– И еще одна вещь, – спокойно продолжал он. – Как насчет секса? Если вы не выйдете замуж, придется всю остальную жизнь довольствоваться серией коротких, случайных любовных интрижек.
– Жить без секса можно, – возразила Кэтрин ледяным тоном. – Тысячи людей живут без него!
– Можно, но только не вам, – заявил он. – Вы – страстная женщина, Кэтрин. Рано или поздно физические потребности одержат верх над всем остальным.
– Вы говорите, как доктор, прописывающий витаминные пилюли. И я вообще не понимаю, мы говорим сейчас о моих потребностях или о ваших? – Она даже не пыталась скрыть горечи. – Если вам кажется, что это новый способ заманить скорбящую вдову в постель, то смею вас уверить, что вы ошибаетесь. Каждый мужчина, приглашающий меня на свидание, благородно вызывается спасти меня от опасного для здоровья сексуального воздержания. Нет, благодарю, я и так обхожусь неплохо!
– Если бы я хотел заманить вас к себе в постель, этот разговор нам бы не понадобился.
Кэтрин насторожилась. Его чересчур уверенная интонация очень не понравилась ей.
– Что вы хотите этим сказать?
Джошуа пожал плечами.
– О, ничего зловещего. Но если бы я действительно хотел, чтобы вы оказались у меня в постели, я бы просто сразу обнял вас после обеда, а не стал пускаться в интеллектуальные дискуссии насчет различных предпосылок благополучного брака.
Это было уже слишком. Да как он смеет?!
– Вы не только глупец, – заявила Кэтрин звенящим от злости голосом, – но самодовольный глупец! Какие у вас основания считать, что достаточно вам меня обнять, и я покорно поплетусь за вами наверх, в вашу постель?
– Несколько фактов, – холодно ответил он, – но главным образом ощущений… Впрочем, не хочу быть голословным.
Не успела она отодвинуться, как Джошуа схватил ее за плечи, грубо привлек к себе и приник к ее губам жадным, страстным поцелуем.
Самым ужасным было то, что Кэтрин тут же почувствовала пронесшуюся по всему телу жаркую волну удовольствия. Внутри у нее все замерло от восторга, и она ощутила настоящую панику оттого, что ее тело так предательски ведет себя всякий раз, когда он обнимает ее. Она пробормотала что-то возмущенное, оторвавшись от его губ, и тут же прикосновения Джошуа сделались соблазнительно, потрясающе нежными, а язык стал ласкать ее губы. Кэтрин сдалась: она ничего не могла с собой поделать. Жар его тела проникал сквозь ее тонкий свитер и, пульсируя, наполнял вены. Джошуа обхватил ее бедра, прижал к себе, и она поняла, что он тоже очень сильно возбужден.
Голова закружилась, сладкая тьма окутала мозг, не оставив ничего, кроме острого физического желания. Кэтрин расслабилась в руках Джошуа, и в какой-то болезненного наслаждения миг ощутила жесткое, непроизвольное прикосновение его бедер. Поцелуй сделался жарче, агрессивней, и она покорно раскрыла губы, с готовностью отзываясь на него. Руки Джошуа оказались на ее груди… Но затем он внезапно оторвался от нее с прерывистым вздохом и быстро направился в дальний конец комнаты, оставив Кэтрин в полной растерянности.
Джошуа повернулся к ней спиной, явно пытаясь восстановить над собой контроль. И когда обернулся снова, она увидела, что румянец сошел с его щек, сменившись проступившей из-под загара бледностью.
– Прошу прощения, – ворчливо сказал он напряженным голосом. – Мне не следовало так поступать. Я всегда презирал мужчин, набирающих очки в споре при помощи секса.
– Так вот оно что?! – Кэтрин не могла прийти в себя от ярости и унижения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22