– Я могу подумать, что он меня избегает.
– Ну что ты, мам. Ты же знаешь, что это не так, – солгала Лаура. – С тех пор, как его назначили помощником прокурора графства Бернет, он работает день и ночь.
– Я и не предполагала, что в Бернете такое количество преступников.
– Серьезных преступлений там нет, но мелкие инциденты и происшествия по всему графству доставляют ему немало хлопот.
– И ты считаешь, что это нормально?
Лаура, пряча глаза от изучающего взгляда матери, сделала вид, что занята закуской.
– Конечно.
– Ну что ж, тогда передай ему, что этот обед для меня очень важен и мне бы хотелось, чтобы он изыскал возможность приехать. Я готова даже назначить дату обеда в соответствии с его рабочим графиком.
Лаура улыбнулась:
– Очень мило с твоей стороны. – Горя желанием переменить тему, она выставила вперед левую руку: – Ты до сих пор не догадалась похвалить кольцо, что подарил мне Стюарт в честь помолвки. В чем дело? Или, на твой взгляд, камень недостаточно велик?
Ширли задохнулась от восторга, любуясь сверкающим бриллиантом в три карата.
– Боже мой! Думаю, он не шутил, когда говорил, что твое ожидание окупится сторицей! Это чудо, должно быть, стоит целое состояние! – Она бросила на Лауру испытующий взгляд. – Вы уже определились с датой свадьбы?
Лаура отдернула руку.
– Нет.
Счастливая улыбка сошла с лица матери.
– Почему? Уж не хочешь ли ты сказать, что он настолько занят, что не в состоянии назначить день свадьбы?
– Нет. Просто мы оба хотели бы, чтобы день, который мы выберем, не нарушил наших рабочих планов, вот и все. Вполне вероятно, что Стюарту на днях придется выступать обвинителем в деле Хэллоуэя о поджоге, а сколько оно протянется, сказать трудно.
– А он не пытается оттянуть время?
– Конечно же, нет!
– И ты действительно его любишь?
Лаура рассмеялась:
– Естественно, я люблю его. В противном случае я бы не согласилась выйти за него замуж.
– Ну, не знаю, не знаю. В наше время люди вступали в брак по любви. Но сейчас, когда все помешаны на своих карьерах, уже и не разберешь, почему молодежь делает то, что делает?
– Мне не известно, как там у других, но мы со Стюартом любим друг друга. И крепко!
Впрочем, Лаура и сама чувствовала тревожное отсутствие уверенности в этом. Почему-то вспомнилось, как по-будничному Стюарт сделал ей предложение. Как он сказал? «У нас с тобой мною общего, Лаура. Мы оба честолюбивы, интеллигентны и нам нравится общество друг друга. Почему бы нам не закрепить это положение вещей официально?»
Да, это трудно было назвать самым романтическим предложением руки и сердца в мире, по Стюарт был не из тех, кто тратит время на сентиментальные глупости. Какие бы страсти и эмоции ни бушевали под его холодной и невозмутимой оболочкой, выплескиваться наружу он позволял им лишь, на судебных заседаниях.
Ширли вздохнула:
– Только не слишком затягивай. Этот парень – отличная партия, но пока ты не добавишь к своему бриллиантовому кольцу обручальное… – Ширли ткнула в нее пальчиком с ярко-красным маникюром. – Какая-нибудь смазливая штучка может отбить его у тебя.
– Я запомню это. – Несколько посетителей поднялись из-за соседнего столика, намереваясь уходить, и Лаура бросила взгляд на часы. – О! Сколько времени! – Она вытерла рот салфеткой. – Мне пора бежать.
– Но ты не доела свои креветки, – запротестовала Ширли.
– Какие уж тут креветки! Надеюсь, ты помнишь, что мне еще надо руководить газетой?
– Трусиха. – Мать подставила щеку для поцелуя. – Ты боишься, что, если останешься, я вытрясу из тебя точную дату свадьбы.
Лаура наклонилась поцеловать ее.
– До свидания, мама. Еще раз поздравляю! Я оплачу ленч на выходе.
Когда Лаура вернулась, до одиннадцати часов – контрольного срока выпуска газеты – было еще далеко, но в отделе новостей «Сентинел» уже царило безумие.
Она проходила через эти двери несчетное число раз с тех пор, как восемь месяцев назад возглавила газету, но и по сию пору ее переполняла гордость при мысли о том, сколько удалось сделать за столь короткий промежуток времени.
Помещение отдела новостей восьмидесятисемилетней газеты мало изменилось со временем. В его огромном чреве все так же ярко светили настольные лампы в полуотгороженных кабинетиках вдоль восточной стены и по-прежнему два узеньких прохода прорезали скопления широких письменных столов. Заметно изменилось лишь отношение сотрудников к делу, что не замедлило сказаться на симпатиях читателей. Новый, привлекательный формат газеты заставил и журналистов, и редакторов поверить, что теперь это – волнующее, агрессивное издание, а не тяжеловесная, старомодная газета, какой она была долгие годы.
Надрывающиеся телефоны, срывающиеся с мест за очередной сенсацией репортеры, незатихающее рабочее возбуждение сотрудников порождали в ней ощущение бодрящего нервного трепета.
У самой двери кабинета ее окликнули. Обернувшись, она поздоровалась с новенькой – Ники Кохран, главным редактором раздела международных новостей, принятой в штат пару недель назад.
– Мы только что получили эту фотографию из Ассошиэйтед Пресс. – Ники протянула фото Лауре. – Ее сделал Тед Кендалл при отлете из Сараево. – Ники замялась. – Вы не будете возражать, если мы поставим ее в номер вместо той, что прислало Рейтер?
Лаура взяла снимок и какое-то время внимательно изучала. Он производил сильное впечатление. Снимали с вертолета. Объектив камеры запечатлел десятки служащих аэропорта, разбегающихся в поисках укрытия от внезапного снайперского огня. На заднем плане чадил охваченный пламенем и горой вертолет. Чувствовались сила и драматизм ситуации, те самые качества, что сделали имя исконного техасца Теда Кендалла столь известным в мире фотожурналистики.
– Потрясающий снимок, с чего бы мне возражать?
Ники вспыхнула:
– Я слышала, что отношения между «Сентинел» и дядей автора вот уже много лет крайне неприязненные, и подумала…
– И подумала, что одно лишь упоминание о Кендаллах вызовет у меня негативную реакцию, – закончила за нее Лаура.
– В общем, да.
– Да я скорее дам отрезать свою руку, чем опущусь до такого! – Еще раз, бросив взгляд на фото, она с улыбкой вернула его Ники. – У тебя цепкий глаз. Обязательно помести его в номер и позаботься, чтобы было указано авторство Теда Кендалла, а не просто Ассошиэйтед Пресс.
Лаура шагнула к секретарше, примостившейся за столом прямо у дверей ее кабинета.
– Кто-нибудь звонил, Милдред?
Милдред Мастерс недавно перевалило за шестьдесят два, но вряд ли ей можно было дать больше пятидесяти. Элегантная и подтянутая, в строгом платье, с неизменным французским пучком на затылке, эта женщина с умными карими глазами прямо-таки излучала материнское тепло.
Беззаветно преданная Джей Би, бывшему издателю «Сентинел», она и для Лауры стала самой близкой сподвижницей, что оказалось весьма немаловажно, учитывая тот неприязненный прием, который ей оказали здесь восемь месяцев назад. (Она тогда вернулась в Техас, чтобы занять место отчима.) К тому же Милдред прекрасно и без видимого труда управлялась с бесконечным потоком деловых бумаг.
– Четыре звонка. – Милдред вручила ей розовые листочки памяток. – Первые два от руководителя женского общества помощи Брекенбриджскому госпиталю. Она интересовалась, сможешь ли ты выступить на их традиционном осеннем обеде в следующем месяце. Третий – от Тома Гранта, ведущего новостей радиостанции КИЗЗ. Ему нужна напарница для рождественского благотворительного шоу. И четвертый звонок – от Джей Би. Он проверил твою машину. Трансмиссия в порядке, однако, сцепление износилось, так что пора покупать новый автомобиль. – Она улыбнулась. – Последняя фраза – его, не моя.
Лаура хмыкнула, бегло просматривая бумажки. Уже не первый раз Джей Би ставил под сомнение надежность ее машины. Но Лаура никак не могла заставить себя расстаться со стареньким драндулетом, канареечным «фордом-мустангом» 1974 года, который купила тринадцать лет назад, когда еще училась в Техасском университете.
– Я подумаю. А пока позвони той даме из общества помощи и передай, что я свяжусь с ней через пару дней и дам точный ответ.
– Как насчет Тони Гранта?
– Ему я позвоню сама.
Она вошла в кабинет. Как обычно, стол был завален кипами газет со всех уголков страны, служебными записками, листами бюджетных ведомостей и просьбами о благотворительных пожертвованиях.
Кабинет представлял собой большую солнечную комнату, с одной стороны выходившую окнами на реку Колорадо, а с другой – отгороженное от отдела новостей стеклянной перегородкой, позволявшей видеть все, что там происходит. Джей Би хотел, чтобы Лаура заняла его офис на пятом этаже, но она отказалась, ибо всегда стремилась быть в курсе событий.
Следующие четверть часа она посвятила изучению ведомостей газетного бюджета.
Дверь слегка приоткрылась, и в проеме показалась голова Кена Маллоя:
– Найдется минутка?
– Конечно!
Сорокапятилетний ветеран «Сентинел», начинавший здесь почти три десятилетия назад, Кен считался одним из лучших в стране редакторов по рекламе. Ее приветливая улыбка угасла при виде его опечаленного лица.
– Что случилось? – спросила она, ощутив, как у нее противно засосало под ложечкой.
Кен подсел к столу.
– Мы потеряли еще одного клиента.
– Бюджетная ведомость вывалилась у нее из рук.
– Кто на этот раз?
– «Шварц хоумз».
– Черт!
Мощнейшая строительно-подрядная корпорация центрального Техаса «Шварц хоумз» давала газете более миллиона долларов дохода от круглогодичной рекламы. Это был уже третий крупный рекламный контракт, разорванный на этой неделе.
– Они как-нибудь это объяснили?
– Так же, как и другие. Продажи падают, необходимо снижать затраты.
– Отказываясь от рекламы? – ошеломленно спросила Лаура. – Они что, сошли с ума или меня считают полной идиоткой?
– Ни то, ни другое. Последние полгода для «Шварц хоумз» стали самыми успешными за три предыдущих года. Я тебе говорю, Лаура, это заговор с целью уничтожить нашу газету! А стоит за всем этим Малкольм Кендалл. Готов биться об заклад на свое годичное жалованье!
Лаура мрачно кивнула головой. Первый отказ пришел четыре дня назад, в тот же день, когда в колонке комментатора «Глядя на вас» она поставила вопрос об источниках некоторых взносов в фонд предвыборной кампании кандидата в губернаторы штата Малкольма Кендалла.
– Я не знаю, сколько мы еще продержимся при подобных обстоятельствах, – продолжал Кен, высказывая вслух ее недавние размышления. – Я провел вчера весь день на телефоне, пытаясь найти новых клиентов, но… – он покачал головой, – совершенно безрезультатно.
– Ну что ж! Как ты думаешь, не пора ли встретиться с противником лицом к лицу?
Не привыкшая откладывать дело в долгий ящик, Лаура сняла трубку телефона:
– Милдред, пожалуйста, позвони в предвыборный штаб Малкольма Кендалла и сообщи его секретарше, что я хочу с ним встретиться. Сегодня.
Глава 2
Заложив руки за спину, Малкольм Кендалл стоял у окна своей шикарной штаб-квартиры на семнадцатом этаже небоскреба «Карлайл». Расположенное в самом центре города, здание возвышалось над местным Капитолием – резиденцией губернатора штата – помпезным дворцом в стиле а-ля ренессанс, где в свое время обитали самые колоритные политики в истории Техаса.
В стене напротив светился экран телевизора: Си-эн-эн передавали новости и свежие результаты опросов общественного мнения.
Малкольм Кендалл в свои пятьдесят шесть выглядел от силы на сорок пять. В его темно-каштановых волосах только-только стала пробиваться седина, а тело благодаря строгому режиму и регулярным занятиям спортом оставалось крепким и поджарым.
О перенесенном в юности увечье напоминала лишь легкая хромота. Несмотря на то, что деформация ноги была едва заметна, он усиленно пытался скрыть это, особенно во время встреч с избирателями, двигаясь медленно и часто останавливаясь, якобы перекинуться парой слов со своими приверженцами.
Он происходил из семейного клана честолюбивых техасских политиков, и, хотя в его карьере случился небольшой срыв несколько лет тому назад, со временем он с лихвой наверстал упущенное.
Харизматическая личность, которого многие сравнивали с Ричардом Никсоном, он с внушительным отрывом победил на выборах мэра в Остине благодаря ставшему уже знаменитым лозунгу «Кендалл заботится!» и своей способности заставить людей поверить, что это действительно так.
Воодушевление охватило его при взгляде на одно из окон второго этажа Капитолия. Скоро он, и никто другой, займет офис губернатора, будет принимать государственные решения, встречаться с мировыми лидерами, бывать на шикарных приемах.
После многих лет неимоверных усилий, пресмыкания перед власть имущими он наконец-то пробился на самый верх. Ну, не на самый-самый, конечно. До Белого дома еще далеко. Но, судя по опросам общественного мнения, единодушно фиксирующего рост его популярности, победа над нынешним губернатором фактически предрешена. «А затем, – мелькнула мысль, и мурашки пробежали по спине, – Пенсильвания-авеню!»
Конечно, если до того его не уничтожит Лаура Спенсер. Ощущение счастья исчезло, он почувствовал резкую головную боль и, чтобы унять ее, помассировал пальцами переносицу. Уже не в первый раз они сталкивались лбами с «Сентинел». Шестнадцать лет назад, когда Малкольм, будучи членом городского совета, баллотировался на пост главного землеустроителя графства, Дж. Б. Лоусон сумел докопаться до его связи с мошенниками в области страхования и обнародовал результаты журналистского расследования на первых полосах своей газеты.
Скандал стоил Кендаллу завоеванного было поста, вынудив вернуться к частной юридической практике. Со временем инцидент забылся, и Малкольм потихоньку вернулся в политику. Но он так и не простил Джей Би тех жестоких разоблачений. А теперь уже его падчерица, эта бульварная журналисточка, угрожает – подумать только! – сотворить с ним то же самое!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39