Незадолго до этого визита были разосланы подробные инструкции по составлению оптимистических докладов о ходе военных действий. Время это неизменно становилось обескураживающим и ненавистным для боевых офицеров, которым было хорошо известно истинное положение дел.
Я встретил майора Шерна в его офисе в здании ABC, а вечером мы с ним выпивали на крыше отеля, в котором он жил. Оказалось, что у нас много общих знакомых, включая капитана Энди Беллмана, убитого во время очередной операции рейнджеров, вскоре после его перевода из Форт-Брэгга к Фрицу Шерну в качестве помощника. Время летело незаметно, и вот уже мы с Шерном разговаривали как старые друзья, обсуждая предстоящие переговоры на высшем уровне. Он с брезгливостью рассказывал мне, что последние дни провел, составляя свою долю "благоприятных" сообщений о боевых действиях; неприкрытая правда, которую он охотно сообщил бы лицам, ответственным за принятие решений в Вашингтоне, была отвергнута.
– Я еще никогда, за все годы службы, не видел такого количества охваченных паникой полковников и генералов, – говорил Шерн своим неожиданно высоким голосом. – Я тут был в посольстве на лекции. Все боятся, что кто-нибудь начнет раскачивать лодку. Вот что значит – год выборов. – Он задумчиво посмотрел на крыши домов сайгонской китайской общины. – Всех, кто может что-нибудь громко вякнуть не вовремя, сейчас под разными предлогами убирают из Сайгона.
Фриц улыбнулся мне.
– Но я тебе вот что скажу – правительство Соединенных Штатов, возможно, и не идеальное правительство, но все-таки лучшее из всех, которые знала история.
Он допил пиво.
– Ну так вот, меня хотят убрать из Сайгона до приезда госсекретаря и его команды, которые прибудут на следующей неделе. Поэтому я вывезу свой выпускной класс рейнджеров на операцию против Вьетконга. Хочу посмотреть, как они справляются с движущимися и стреляющими мишенями.
Я сказал, что хотел бы поучаствовать в подобной операции.
– Я бы на твоем месте не так рвался туда, – сказал он. – В последней операции такого рода было совершено убийство Энди Беллмана.
– Совершено убийство!
– Да, убийство, – резко повторил Шерн. – Мы подверглись удару батальона отборных вьетконговцев. Энди был ранен в обе ноги. Нужно было отступать, иначе мы потеряли бы весь наш класс. Когда ВК наконец скрылись в джунглях, мы вернулись на поле боя и обнаружили, что Энди убит выстрелом из пистолета в голову с расстояния примерно в шесть дюймов. Классический завершающий смертельный удар.
– Но это не похоже на ВК...
– Сведения об этой операции засекречены, – сказал Шерн.
Я хорошо чувствую, когда человек не хочет говорить.
– Мне нужно еще пару дней побыть в Сайгоне, – сказал я. – Может быть, подвернется интересный сюжет. Но я не смогу оставаться здесь дольше, особенно теперь, когда должны приехать все эти шишки. Ну так что? Возьмешь меня на свою операцию?
– Завтра воскресенье, – произнес Шерн. – Приходи в "Секле Ракетт", будешь моим гостем. Там и потолкуем об операции.
– Звучит заманчиво.
– Я вступил в клуб пару месяцев назад. Теннисные корты, большой бассейн, много красивых француженок... Ну, разумеется, все они терпеть не могут американцев. – Шерн рассмеялся. – Теперь я хорошо понимаю, что переживали мои кузены из фатерланда, когда оккупировали Париж во время той войны.
– Ну, не так уж они сильно нас ненавидят, если позволили американцу вступить в свой клуб, – заметил я.
– Чистый экономический расчет. "Секле" очень дорого обходится, а теперь в Сайгоне не так много богатых французов, как раньше. Между прочим, я там всегда разговариваю по-французски. Не так очевидно, что мы американцы.
– Ну что ж, считай, что имеешь гостя, который тоже говорит по-французски, – добавил я.
– Отлично. Я заеду за тобой завтра утром.
Точно в 11.00 Шерн прибыл в Континентал Палас. На нем были белые парусиновые брюки и спортивная рубашка. Когда мы поехали, я обратил внимание на его стильный вид.
Через пятнадцать минут мы приехали в "Секле Ракетт" – оазис в самом центре душного города. Двери черного дерева, отделанные бронзой, выделявшиеся на фоне высокой белой стены, вели в сад с аккуратными газонами и кустами, подстриженными в форме параллелепипедов. Шерн проводил меня по лестнице в большое здание колониального стиля, где мы переоделись. Сидя у бассейна, мы заказали перно с водой и беседовали по-французски, используя английский только в технических целях. Мы купались и загорали.
– Может, сыграем партию в теннис перед ленчем? – предложил он.
– О'кей, если у тебя найдется лишняя ракетка.
Он сходил в раздевалку, принес две ракетки, и мы пошли к кортам. Тут Шерн неожиданно вздрогнул и уставился на один из кортов, где шла игра смешанных пар. Обе девушки были весьма привлекательными, особенно – блондинка с длинными волосами. Но внимание майора сосредоточилось на ее партнере.
– Это же ковбой! – воскликнул Шерн. В голосе его прозвучали нотки изумления. Он имел в виду смуглого, хорошо сложенного мужчину в сетчатой майке, который делал подачу.
– Ковбой? – переспросил я.
– Давай-ка присядем, – предложил он. Я последовал за ним к столику, стоявшему в тени ближайшего дерева.
– Что это с тобой, Фриц? – спросил я, усаживаясь в плетеное кресло.
Шерн некоторое время молчал, а потом повернулся ко мне и сказал несколько неуверенно:
– Я говорил тебе, что все это засекречено. Ты ведь знал Беллмана. – Он бросил взгляд на корт и продолжал: – Вот тот жеребец, который только что выиграл подачу, как раз командовал батальоном ВК, который напал на нас во время последней операции. Именно он и убил Энди.
– Но он же белый!
– Видишь ли, все это строго секретно. Если это выплывет наружу – конец моей карьере и не избежать крупного международного скандала.
– Ты можешь вполне довериться мне, Фриц. Так что там случилось?
Шерн, не отрываясь, смотрел на теннисиста.
– Мы называли его ковбоем. Он носил стенсоновскую шляпу, всегда ходил голым по пояс, на шее висел свисток. В "ливайсах" и ковбойских сапогах. Он, конечно, француз.
– Значит, правду говорят, что у ВК есть французские советники.
– Это не советники. Они руководят боевыми действиями. Они практичнее нас, – ехидно добавил Шерн.
Я посмотрел в сторону корта.
– Значит, именно этот парень убил Энди Беллмана?
– Точно. Из 45-го калибра, прямо в голову. Я видел его в полевой бинокль, хотя и не знал, кто он такой. Да, точно, это ковбой. Другие подразделения рейнджеров и парашютистов тоже пострадали от него. Он вывел из строя не менее двух лучших рот, жестоко потрепав их, пристреливая раненых. Особенно нравилось ему убивать американцев.
– Похоже, твой ковбой многого добился в поднятии боевого духа своего подразделения.
– Да, в этом ему не откажешь. Мы только начали вырабатывать у так называемых элитных подразделений АРВ уверенность в себе и в нас, а он все это порушил к чертям собачьим. Наши подчиненные стали думать, что американские советники хуже, чем ковбой и другие лягушатники, сотрудничающие с коммунистами.
– А на самом деле американские советники, конечно же, лучше всех? – задал я провокационный вопрос.
Шерн свирепо посмотрел на меня.
– Все зависит от того, кто отдает приказания на поле боя. Если бы я действительно командовал батальоном вьетнамских рейнджеров, которых сам обучал, то мы могли бы уничтожить любую боевую единицу ВК. Целый полк ВК. Но ты же знаешь, что такое – быть советником, ждать, пока твой напарник соизволит решить, стоит ли ему что-то принять из твоих советов и что именно, и лишь потом он начинает действовать.
Шерн сидел в плавках, с полотенцем на шее и не отводил глаз от мужчины на теннисном корте.
– Только из-за того, что проклятые лягушатники проиграли свою войну и их вышибли из богатейшей колонии, они не могут теперь позволить победить нам.
У французов существует странное убеждение, что они могут вести дела с коммунистами. Если эти люди, – и тут он махнул рукой в сторону, как 6ы указывая на всех французских колонизаторов, ставших анахронизмом, – и Франция смогли уговорить Соединенные Штаты сесть за стол переговоров и нейтрализовать Южный Вьетнам, то теперь они думают, что комми позволят им контролировать их собственность здесь, вместо того, чтобы отдать права на нее вьетнамцам в соответствии с соглашениями, подписанными в Женеве, после того, как их разгромили под Дьен Бьен Фу.
Шерн передернул плечами.
– А поскольку наши руки в этой войне связаны, то мы кончим так же, как французы. Но, на мой взгляд, французы подлы, нечестны, отличаются жадностью, злобой...
– Что-то чудится германское в твоих словах, – не удержался я.
– Что бы там ни было, этот подонок убил Энди. Теперь, когда я знаю, кто он, ему не уйти от расплаты!
– Хотел бы я на это посмотреть.
Теннисный матч закончился, ковбой и его очаровательная партнерша победили с большим преимуществом. Они немножко поболтали с соперниками у сетки и затем направились в нашу сторону, чтобы занять соседний столик в тени. Рядом с ними тут же оказался официант-вьетнамец, принял заказ и ушел.
– Французы здесь пользуются преимуществом, – сказал Шерн по-английски, когда официант подошел к соседнему столику с заказом. Затем обратился к официанту на плохом, но понятном французском:
– Я пытаюсь сделать настоящих бойцов из ваших вьетнамских рейнджеров, а когда прихожу сюда, чтобы отдохнуть, меня не желают обслуживать.
Официант мог ответить, что был очень внимателен ко всем просьбам американского офицера запоследние полтора часа. Он мог бы обратить внимание на то, что французский нового посетителя неожиданно ухудшился. Однако он не сделал этого и с каменным лицом принял заказ на еще две порции пива Бамуиба.
Француз за соседним столиком слушал очень внимательно и даже повернулся, чтобы взглянуть на Шерна. Шерн обратился ко мне, на этот раз по-английски.
– Мне иногда кажется, что нам, американцам, не очень-то рады в этом клубе. Я уже два месяца хожу сюда, и никто не заговорил со мной, кроме других американцев.
Потом он повторил ту же фразу на французском и опять достаточно громко. Я согласился тоже по-французски.
Шерн добился своего. Француз за соседним столиком откашлялся и на чистом французском сказал:
– Пардон, месье. Я случайно услышал то, что вы сказали. Разрешите представиться и уверить вас, что мы лично счастливы видеть вас и других американцев в нашем клубе.
Шерн повернулся в кресле, чтобы посмотреть на улыбающегося француза.
– Благодарю вас, месье. Вы первый из членов клуба сочли возможным познакомиться со мной. Я – майор Фриц Шерн.
– Анри Гийо, – назвал себя француз и сделал вежливый жест в сторону прелестной загорелой блондинки. – Позвольте представить вам мадемуазель Денизу Лефевр.
Шерн встал и поклонился.
– Рад познакомиться, мадемуазель, – сказал он очень любезно. Вдоволь насладившись зрелищем очаровательной девушки, чьи теннисные шорты и майка подчеркивали достоинства ее фигуры, он представил меня.
– Очень приятно, – сказал я, вставая и слегка кланяясь.
– Майор, – сказал Гийо, – не откажите в любезности присоединиться к нам.
– Вы очень добры, но боюсь, что мы помешаем вашей беседе.
– Вовсе нет, месье. – Девушка взглянула на Шерна, глаза ее были широко раскрыты, и она улыбалась, заметив, как откровенно он разглядывал ее лицо и фигуру. – Мы будем очень огорчены, если вы откажетесь.
Шерн не нуждался в дальнейших уговорах. Пародируя представление о том, как должен вести себя американский солдат с очаровательной девушкой, он взял свой стул и поставил его рядом со стулом мадемуазель Лефевр, оказавшись между ней и Гийо. Я поставил свой стул к другому концу столика.
– Вы здесь в отпуске? – спросил Гийо Шерна по-французски. – Или находитесь постоянно?
– Мой офис находится здесь, в Сайгоне, но настоящая работа – на фронте.
Сильный американский акцент Шерна вызвал легкую улыбку у мадемуазель Лефевр.
– Но у вас наверняка очень интересная служба, – сказала она, пытаясь разговорить Шерна.
Как девушку, так и Гийо, казалось, очень интересовала миссия американцев во Вьетнаме. Гийо даже рискнул спросить:
– Мы не смогли победить здесь, но вы, американцы, наверное, окажетесь удачливыми?
– Мы не воюем, Гийо, – быстро ответил Шерн. – Мы просто даем советы вьетнамцам, как лучше воевать. Это не американская война.
– Это американская война, – твердо заявил Гийо. И затем продолжал, искренне и с некоторой горечью: – Мы могли бы победить в 1954, а вместо этого потерпели поражение. Наши солдаты и генералы оказались не готовы к этой войне. Руководители нашей военной академии отказывались признать, что эта война отличается от тех, которым их научили. Они мало что знали о тактике партизанских действий и не имели понятия о складе мышления боевика из джунглей. Поэтому к моменту, когда мы были разгромлены и потеряли Дьен Бьен Фу, двести тысяч французов были убиты или ранены. Я воевал здесь, поэтому знаю.
Дениза протянула свою руку с золотистым загаром и накрыла ладонью ладонь Гийо.
– Анри, прошу тебя, не надо расстраиваться.
Она повернулась к Шерну и сказала:
– Семья Анри была из первых, которые приехали сюда жить. У них была одна из крупнейших каучуковых плантаций в стране, и Анри сумел получить с нее почти максимум того, что она могла дать. А теперь мы вынуждены все продавать вьетнамцам, как вам известно.
Шерн кивнул с сочувствием, но Анри все еще не мог отвлечься от своего монолога.
– Я сказал, что американцы могут победить. – Он иронически рассмеялся. – Да, но вы тоже совершаете те же ошибки. И вдобавок ко всему вы даже не можете контролировать воюющие подразделения. – Гийо подмигнул Шерну. – Эти ваши "прямые ноги", эти полковники и генералы тоже приведут вас к поражению.
На Шерна слова француза произвели сильное впечатление. По иронии судьбы он слышал сейчас буквально свои собственные мысли из уст человека, которого собирался убить.
– Я вижу, вы многое о нас знаете, Гийо, – французский язык Шерна вдруг зазвучал свободно и лишился акцента, так что я даже обеспокоился, что он выдаст себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50