– Его голос сорвался и перешел во всхлипывания. – Но сержант Хэнкс – он...
Взвод Фарли стал медленно переходить на противоположную сторону дороги; Рейли и его бойцы были готовы в любой момент открыть огонь.
– Рейли, опустите винтовку! – коротко скомандовал Фарли.
Рейли нехотя подчинился. Находившиеся в засаде солдаты также стали выходить из своих позиций. Через переводчика капитан приказал им бросить оружие, что они и сделали, после чего остановились на дороге. В небе вспыхнула еще одна осветительная ракета.
– Мензес, – скомандовал Фарли, – помогите капитану Пикинсу.
В ожидании медика я склонился над Пикинсом. Он взглянул на меня – в желтом свете ракеты черты его осунувшегося лица исказились от боли, а сам он чем-то напоминал призрака.
– Помните, я предупреждал вас, что если будете повсюду таскаться с парнями из групп А, то рано или поздно нарветесь на неприятности? – с трудом выговорил он.
– Не надо разговаривать, сэр, – сказал Мензес, присевший рядом с зональным советником.
– А знаете, – голос у Пикинса был надтреснутый, постанывающий и, как ни странно, чем-то даже походил на смех, – ведь на месте Хэнкса должен был находиться Фарли. А может быть, и вы тоже.
Мензес открыл свою медицинскую сумку.
– Да не возитесь вы со мной, док, – проговорил Пикинс. – Посмотрите, нельзя ли чем помочь сержанту.
Мензес ничего не ответил и лишь сделал Пикинсу укол морфия.
Я встал и увидел, что Фарли разговаривает с подполковником Трэйном и майором Три. Когда началась стрельба, лейтенант Чи вместе со своим отделением скрылся в зарослях деревьев, и его до сих пор не удалось найти. Майор Три, который, как выяснилось, при желании мог вполне сносно объясняться по-английски, сказал, что лейтенант, судя по всему, в данный момент пытается отрезать вьетконговцам пути к отступлению.
– Майор, засаду организовали отнюдь не вьетконговцы, – решительным тоном проговорил капитан Фарли. – Инициатором организации засады был лейтенант Чи, вот только находиться ей полагалось не здесь, а в полутора милях отсюда. А с учетом того, что направляющему нашей колонны он назвал азимут 240, напороться на нее с таким же успехом могли и мы.
– После завершения облавы на ВК лейтенант Чи непременно вернется в лагерь, – продолжал настаивать майор Три.
– ВК! – раздраженно воскликнул Фарли. – Этот маленький негодяй специально заманил сержанта Хэнкса в засаду. Я лично расстреляю этого подонка!
Три тут же изобразил обиду и пожаловался своему советнику.
– Фарли! – скомандовал Трэйн. – Держите себя в руках!
– Слушаюсь, сэр. Но здесь находится сержант Рейли – не хотели бы вы выслушать также и его? Рейли, расскажите подполковнику, как было дело.
– Сэр, – начал Рейли, – мы следовали курсом, утвержденным на совещании – азимут 225, причем каждые десять минут проверяли его по компасу. Ошибки быть не могло.
Фарли посмотрел себе под ноги и поморщился. Он понимал, что ему также следовало более тщательно контролировать действия направляющего своей колонны.
– Оказавшись примерно в четырехстах – пятистах метрах от того места, где, по словам лейтенанта Чи, должна была находиться его засада, сержант Хэнкс приказал изменить курс и повернуть на запад, чтобы на безопасном расстоянии обогнуть место засады. При этом он то и дело повторял, что не доверяет лейтенанту Чи и считает, что тот наверняка готовит нам какую-то пакость.
Майор Три снова начал изображать негодование, однако Трэйн жестом руки попросил его замолчать.
– Рейли, излагайте только фактическую сторону дела.
– Слушаюсь, сэр. Итак, мы повернули на запад и продолжали двигаться в направлении дороги, рассчитывая на то, что как только дойдем до нее, тут же свернем на юг и встретимся с вашим взводом.
– На самом же деле, – вмешался Фарли, – они вышли на дорогу в том самом месте, где на нее должны были выйти мы, если бы следовали курсом, который лейтенант Чи сообщил нашему направляющему колонны. Просто они на несколько минут опередили нас и нарвались на засаду, которая была уготована именно нам.
– Вы слишком спешите с выводами, капитан, – жестко проговорил Трэйн.
– В итоге они убили Хэнкса, хотя Чи метил именно в меня.
– Но зачем вашему подсоветному понадобилось идти на столь нелепый шаг? – с неподдельным изумлением спросил Трэйн.
– Затем, что я мог со всей убедительностью показать и доказать, сколько он наворовал в Мук Тане!
Возмущенный, двуязычный протест майора Три оборвало прибытие сержанта Мензеса.
– Сэр, – обратился он к Фарли, – я соорудил носилки для капитана Пикинса. Мы можем возвращаться?
– Разумеется, сержант, – буркнул разъяренный подполковник Трэйн. – В самом деле, пора убираться отсюда.
...Благодаря хорошо налаженной радиосвязи, к моменту нашего возвращения в Мук Тане нас уже ждал вертолет, готовый принять на борт раненого Пикинса. Ранение его оказалось не тяжелым, однако руководству группы в все же хотелось как можно скорее доставить его в военно-морской госпиталь в Сайгоне. Тем же вертолетом было отправлено тело сержанта Хэнкса. О лейтенанте Чи к рассвету по-прежнему не было абсолютно никаких вестей. Майор Три, заявивший, что ему необходимо немедленно вернуться в группу Б, безостановочно настаивал на том, что как только лейтенант Чи закончит преследование вьетконговцев, он непременно вернется в лагерь.
– Сэр, что вы намерены предпринять в отношении лейтенанта Чи? – спросил Фарли подполковника Трэйна.
– Сам пока не знаю, – устало проговорил Трэйн. – Первым делом доложу все подробности случившегося вьетнамскому командованию. Лично у меня нет никаких сомнений в том, что он действительно намеревался заманить вас в засаду и убить, однако, ради Бога, прошу вас никому не рассказывать об этом инциденте. – Подполковник жестко посмотрел на меня. – У меня и без того хватает проблем. Уверен в том, что вьетнамское руководство само позаботится о лейтенанте Чи, и потому заклинаю вас: если этот самый Чи действительно вернется в лагерь, не совершите какой-нибудь глупости. Вы меня хорошо поняли?
– Так точно, сэр. Хотя после всего того, что случилось, ваша просьба носит явно антигуманный характер.
Трэйн кивнул.
– Именно поэтому, капитан, спецназовцы и занимаются подобными вещами. Что и говорить, скотскую работу приходится им выполнять. Мне очень жаль, Зак. Если до отлета вертолета у вас будут какие-то просьбы ко мне, дайте знать.
– Мы встретимся у нас в штабе, сэр.
Вместе с Фарли я прошел в его кабинет, где он тут же достал бутылку виски и налил себе солидную порцию. Затем предложил мне – я сделал то же самое. Долив еще в оба стакана, капитан отставил почти пустую бутылку.
Когда я вошел в помещение команды А, над плацем уже взошло солнце. Там я подсел к Трэйну, который в задумчивости потягивал кофе. Говорить в общем-то было не о чем. Так, предаваясь кофейной процедуре, мы дождались появления Фарли. Заняв место напротив Трэйна, он сделал большой глоток из своей чашки и обратился к подполковнику:
– Сэр, я только что вспомнил об одной услуге, которую вы могли бы сделать для сержанта Хэнкса и для всей нашей группы.
– Обещаю сделать все от меня зависящее, – с готовностью откликнулся Трэйн и снова поднес чашку к губам.
В спокойных, ровных тонах Зак изложил ему просьбу покойного Хэнкса, которую тот высказал ему на оперативной базе спецназа.
Трэйн поперхнулся и, отставив чашку, в упор посмотрел на капитана, словно желая проверить, не шутит ли тот.
– Это действительно так, сэр, – подтвердил я. – Я лично при этом присутствовал. Хэнкс говорил вполне серьезно.
Трэйн на минуту задумался.
– Ну что ж, посмотрим, что можно будет сделать. По крайней мере это я вам обещаю.
Спустя две недели я заглянул в военно-морской госпиталь в Сайгоне, где проведал капитана Пикинса. Раны его постепенно затягивались, да и сам он выглядел довольно неплохо.
– Кстати, – проговорил он со слабой улыбкой, – что случилось с этим сукиным сыном Чи?
– Вы действительно хотите это знать? Боюсь, вам снова станет хуже.
– Больше можете ничего не говорить. Его перевели в другую зону, в другую группу А.
Я кивнул.
– Мои приятели-кадровики сообщили мне, что его назначили начальником лагеря на вновь созданной базе спецназа. По их словам, там планируется развернуть широкомасштабные строительные работы, и вьетнамская сторона особо настаивала перед кадрами на том, что у Чи богатый опыт сотрудничества с местными подрядчиками и рабочими.
Пикинс безмолвно смотрел в потолок.
– Да, и еще одно, – сказал я. – Несколько дней назад я побывал в Нха Транге. Где-то подцепил дизентерию и потому регулярно наведываюсь в тамошний сортир для военнослужащих.
По лицу Пикинса начала медленно расползаться улыбка.
Я кивнул.
– Все, как и должно быть. У входа в него красуется громадный, исполненный яркими красками транспарант: "Сортир имени Хэнкса".
Пагода Као-Дай
Капитан Дьюарт, показывавший мне свой лагерь, остановился и бросил недобрый взгляд на ветхую лачугу, обложенную мешками с песком почти по самую соломенную крышу. С ее края свешивалась выцветшая голубая доска, на которой белым и зеленым был изображен большой человеческий глаз.
– Что это за штуковина? – спросил я.
– Это, – произнес он с отвращением, – проклятие нашей жизни здесь. Из-за этой лачуги мой лагерь до сих пор не достроен – и, вероятнее всего, никогда не будет достроен.
– Что это значит?
– Дружище, то, что ты сейчас видишь перед собой, – пагода. Настоящая пагода Као-Дай, которую до последнего времени посещала лишь одна старуха, да и той было бы наплевать, если бы эта штука вдруг рассыпалась.
– Что же случилось? – спросил я. – Старая леди вдруг стала религиозной?
– Дело не в ней, просто местные буддисты Као-Дай вдруг решили, что эта пагода для них – священна. Старейшины Као-Дай говорят, что мы, непросвещенные американцы, осквернили их храм.
Несколько растерявшись, я спросил:
– А как получилось, что пагода попала в самый центр вашего лагеря?
Дьюарт рассмеялся.
– Не совсем так. На самом деле я построил лагерь вокруг этой пагоды. Дело в том, что это место стратегически наиболее выгодно в данном районе и больше всего подходит для аванпоста. Как видишь, к северу расположена река, а к западу ее под прямыми углами пересекают каналы. С юга и с востока мы имеем открытые зоны обстрела, за исключением небольшого участка джунглей в районе южной стены, который я сейчас стараюсь расчистить. Мы вполне смогли бы удерживать здесь до двух батальонов неприятеля.
– Так выходит, что эта пагода расположена как раз там, где ты должен построить форт?
– Точно. Сначала я переговорил с той старухой. Она сказала, что осталась единственной Као-Дай, которая посещает это место, и была согласна на то, чтобы мы по завершении оборудования лагеря построили ей где-нибудь еще новую хижину для молений. Поэтому мы спокойно приступили к работе. Первым делом я обложил пагоду мешками с песком и использовал ее как склад боеприпасов.
Дьюарт снял свой берет и теперь стоял на самом солнцепеке с открытой головой.
– Мне никогда не приходилось видеть пагоду Као-Дай. Можно взглянуть, что там внутри?
– Ради Бога. Правда, смотреть там почти не на что.
Я пересек открытую площадку, миновав недостроенные сооружения, и вошел в дверь под знаком. Ящики с боеприпасами возвышались пирамидой почти до потолка слева от входа, занимая добрую половину помещения. Справа от себя я увидел большой деревянный стол или алтарь; над ним было прибито к стене еще одно изображение гигантского человеческого глаза – символа секты Као-Дай. Вокруг глаза были нарисованы змеи и деревья, так что он как будто выглядывал из пугающей густоты джунглей. На алтаре было несколько свечей. Еще несколько изображений глаза имелось на других стенах. Прямо как у Сальвадора Дали, подумал я.
Выйдя из пагоды, я увидел, что капитан Дьюарт беседует с каким-то плотным мужчиной средних лет в гражданском.
– Это мистер Брукер из Центра исследований и развития Форт-Бельвуара, – сказал Дьюарт, представив меня как своего друга-писателя из Форт-Брэгга.
– Мистер Брукер тут вместе с нами хочет опробовать новое изобретение: мину, управляемую по радио. Мы еще не имели возможности проверить ее в бою, но обязательно сделаем это.
– Мне очень хотелось бы узнать ваше мнение об этом приспособлении, – сказал Брукер. – Если вы пошлете доклад об этом в Сайгон, я постараюсь задержаться во Вьетнаме еще на два-три месяца.
Неожиданно со стороны реки донесся сильный шум и треск, услышав который, я бросился на землю с криком:
– Мины!
Дьюарт и Брукер остались стоять надо мной, и я почувствовал, как мое лицо заливает краска стыда, когда увидел, куда показывает пальцем капитан. Стая птиц со стороны реки пронеслась над лагерем.
– Я вижу, что ты не меньше нашего боишься минометного огня, – сказал Дьюарт, ухмыляясь. – Давно здесь?
– Достаточно, – ответил я, поднимаясь и отряхивая свои брюки от красноватой пыли.
– Когда я вчера вечером первый раз услышал этих птиц, то сделал то же самое, – хмыкнул Брукер.
– Честно сказать, я не знаю, в чем тут дело, – сказал Дьюарт. – Они появляются здесь каждый вечер так же регулярно, как сигналы в казарме, а звук этот очень похож на то, как летят 60-миллиметровки.
– Ну что ж, капитан, – сказал Брукер, – мой рубильник скоро будет готов. Я хотел бы сначала переговорить с сержантом Раттом, если он поблизости.
Дьюарт посмотрел в направлении ворот лагеря.
– Они там обнаружили вьетконговскую мину неподалеку от ворот лагеря. Ратт хочет использовать вашу радиобомбу, чтобы обезвредить эту мину. Он прямо как мальчишка, которому купили новую игрушку. Никогда не видел сержанта счастливее.
Раздался звук взрыва, прокатившийся через весь лагерь.
– Видимо, эта штука сработала, – заметил Дьюарт.
– Я, пожалуй, пойду взгляну, – сказал Брукер и ушел, оставив капитана Дьюарта, вновь углубившегося в мрачное созерцание ненавистной пагоды.
Капитан Дьюарт посвятил меня в те невероятные события, которые случились с его отделением после прибытия во Вьетнам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50